— Разве, обязательно быть солдатом, дабы защищать своих близких? — Да, ты прав. Вот только понял я это, слишком поздно… В то время как Крей вел беседу по душам с кучером, Амелия стояла у края дороги и с вдохновением всматривалась в ночную пустоту. Закончив, Крей умеренным шагом направился к ней. — Не грустите ли вы госпожа, в такую замечательную ночь? — Крей подошёл к ней и накрыл её теплым покрывалом, встав по левое плечо. Она обернулась и посмотрела потерянным взглядом, явно задумавшись о чём-то. — Король должен жертвовать собой ради народа, или люди должны принести себя в жертву во имя короля? — Разве это то, о чём сейчас стоит думать? — Пусть так, но настанет время, когда каждому из нас придётся ответить на этот вопрос… — Настоящий король заслуживает жизни за сплоченный им народ, за счастье его подданных, любовь жителей к его деяниям и заслугам во имя своего королевства. Люди же должны жить и нести с собой славу и память о своём короле, что подарил им искреннюю любовь и жизнь, которая не знала горя и печали — во славу того, кто отдавал всего себя ради благополучия своего народа… — закончив свою мысль он посмотрел Амелии в глаза. — Ты прав, жизни заслуживают все, и иногда чтобы спасти кого-то нужно оказаться хитрее остальных… — она положила голову ему на плечо. Они простояли так несколько минут, пока Амелия не упала ему на руки. — Устала… — он смотрел на её милое личико: на тонкие алые губы. В это время кучер доедал кусок белого хлеба и запивал его крепким чаем. Услышав шаги в его сторону и обернувшись, он едва не подавился, на что Крей попросил его быть по тише. Он нёс дочь её Величества, что беззащитно спала на его руках. — Девушки те ещё загадки, скажи; но что я точно знаю, это то, что девушка никогда не уснет на руках того, кому не может доверить собственную жизнь… — промолвил кучер с заметным проблеском похвалы. Крей положил Амелию в дормез на подушку и предложил кучеру отправляться и он подстегнул лошадей. — Айда! Луна. Стук копыт. Потухшая масляная лампа. Новый день. Глава 7 — "Лазурный звон и сокрытое в ночи таинство" Солнечные лучи падали на карету и пробивались через окно на спящую Амелию. С трудом разомкнув свои глаза от яркого света, она увидела стоящего над ней Крея. — Доброе утро, госпожа, — она немного покраснела и отвернулась от него, повернувшись на бок. Доживу ли я до тех дней, когда перестану удивляться твоей вульгарности, — пробубнила она в подушку. — Не переживайте так, госпожа, — ответил он поразмыслив. — Впредь я буду стараться удивлять вас больше и можете быть уверены: сколько бы вы не прожили, я всегда буду рядом. Любовь бессмертна в сердце чувствующего и даже время не сможет её побороть. — Судя по всему ты немало книг прочитал, дабы излагать такие речи по отношению к молодой девушке, — она обдумала его слова и возмутилась. — Да что вы госпожа! — возразил Крей. — Вы думаете, что начитанность свидетельствует об ясном уме? — вы ошибаетесь, покуда первый писатель не читал книг. — Вот уж благодать! — своим гордым голосом вскликнула Амелия к его словам. — Радость узнать, что твой дворецкий не обделён умом! — и раздвинула шторы на окнах. — Добро пожаловать в город Рединг, ещё немного и мы будем у владений герцога, — уставшим, но радостным голосом произнес кучер. — Наконец я смогу отдохнуть: зайти в трактир к старому другу, да выпить чего. Королевский дворец. Прошла уже неделя как Лоренса истязали кнутом. Он смиренно и мужественно терпел все удары, даже несмотря на то, что мог в любой момент освободиться. Стражник, что избивал его сегодняшним утром вышел на обход, оставив Лоренса, привязанного цепями к стене. — Эта кровь будет искуплением моих прошлых грехов. — повторял Лоренс, шепотом вздыхая от боли. Послышались шаги. Перед ним в темноте предстал человек одетый в серый балахон с капюшоном. — Ах, мученик… — сказал он противным, с изливающимся из него гнусью голосом. — Прошу не гневайся на меня, покуда я прервал твою исповедь, — продолжил он невнятно, уже скрипя зубами и подойдя к нему, пнул ногой в живот, а после схватил за шею. — А как думаешь, способна ли твоя исповедь искупить твой самый страшный грех? Лоренс с трудом поднял свои уставшие глаза на того парня — дыхание участилось, а лицо застыло от удивления. — Ты жив… — Да, брат. Не так сильно ты меня и искал, но будь потише. Позволь мне лишь сделать то же самое с теми, кто тебе дорог. — Ты всё также глуп и не понимаешь, что тогда она хотела убить тебя, — Лоренс улыбнулся, на что он схватил его за лицо. — Она любила меня, — возразил он Лоренсу. — Благодари нашу жалкую мать, что родила нас близнецами. Я с нетерпением буду ждать твоей смерти, а после я убью всех во дворце… — закончил этот дурной парень своим прерывистым голосом, и незаметно для остальных покинул тюрьму. — Он никогда не был таким: тогда, я видел своего брата в последний раз… Спустя несколько минут стражник пришёл освободить его из цепей с кружкой мягкого эля, сваренного в одной из таверн неподалеку. Лоренс из-за боли в горле пытался что-то сказать. Вдобавок кашель прерывал его и так невнятную речь. — Увидев на моей левой руке кольцо с жалом, бегите… Стражник, что снимал цепи счёл его слова вздором, в то время как другой юнец, недавно поступивший на службу, обмакивал тряпку в холодной воде и насторожился. — Вот уж время то настало. — сказал тот самый мужчина, что не поверил сказанному. — Аж в горле пересохло, пойти что-ль чаем горло промочить, да закусить чего. А всё ведь с той ночи началось, — договорил он, уже сняв с Лоренса оковы. — Ты о тех убийствах, о которых народ с утра до ночи судачат? — спросил молодой стражник, протирая Лоренса холодной водой. — А о какой ещё! Терпения моего уже нет каждую ночь улицы обхаживать. — А не позабыл ли, как ты несколькими ночами ранее доложил мне о сомнительном силуэте у ворот. Ты тогда кажется ещё что-то про балахон мямлил, может он о нём? — спросил юноша того мужчину, что уже, кажется, был сыт по горло этой неприятной работёнкой. — Ой да глупости! привиделось старику как ни крути. Старика послушаешь, да в глупость уткнёшься! — воскликнул мужчина, почесывая свою лысину. — Да вот, однако, сомневаться в словах такого уважаемого человека, тоже знаешь не в отраду. Ох уж какое плохое предчувствие у меня на старость лет. Позже они помогли ему собраться. Лоренс поблагодарил мужчину за то, что он уже как несколько дней сдерживается и бьёт его меньшего положенного. — Хочется нам верить в твою невиновность Лоренс, как никак знакомы мы давно, но и ты нас пойми: твоё имя на записке не даёт нам покоя. Лоренс согласился с ними и направился во дворец. Стражники ещё несколько переглянулись и приступили к своим делам. В то же время в Рединге. — Приветствую вас, дочь её величества. — произнёс один из прислуги. Амелия кивнула и одобрительным жестом поблагодарила за помощь. Амелия со своим дворецким уже подходила ко входу, как их встретила молодая служанка с намерением показать комнату их проживания. Не успев дойти до лестницы перед ним, встал одетый в белый строгий костюм с золотыми пуговицами принц. Ещё юнец, но гордый и уверенный в себе он шагнул в их сторону положив руку на рукоять своей шпаги. — Думаю, судьба снова свела нас, госпожа Амелия. Как же я рад снова воочию увидать вашу красоту и не порочное тело, — произнёс он с уже надоевшей всем льстивостью. Он явно был знаком с Амелией. Не тот ли это сынок герцога, что ошивался у окон Амелии? — Не против ли вы подать мне руку на сегодняшнем балу? — он уже хотел поцеловать её руку, как она отдёрнула её. — Прошу меня простить, будущий граф Конрад, покуда, у меня уже есть кавалер на вечер, — резко ответила она горделивым тоном. Мне уже осточертели ваши ухаживания и будьте добры прекратить кокетничать со мной. Лицо Конрада переменилось, отчего он с завистью посмотрел на её новоиспеченного дворецкого, что, по его мнению, незаслуженно ошивался вокруг дочери Королевы, и по совместительству его дамы сердца. — А ты недостойный её внимания, погляжу дивишься у неё за спиной, боясь моего клинка. Крей сделал шаг вперёд в ответ на сказанную им глупость, дабы прекратить это позорное представление. — Разрешите мне представиться — Крей Валиус Де Ламиа, дворецкий дочери её величества, и я не потерплю такого отношения к моей госпоже и всего этого стыда, что вы устроили. — Да как ты смеешь так дерзить мне, меж тем старшему сыну герцога! Будущему графу! Мне ничего не стоит одолеть такого прихвостня как ты, и пусть меч мой будет свидетелем моих слов! — он был уже вне себя от гнева и от того, как его пытаются унизить у всех на глазах. На антресоли уже собралось много народа, собравшихся на шум. — Прошу извинить если мои слова показались вам дерзостью, забыл, что вы так ранимы. Кажется, проиграв моей ещё юной госпоже в детстве вы тоже заплакали, — произнес Крей язвительно, ожидая его реакции. Амелия пыталась удержаться от смеха спрятав своё лицо за плечом своего дворецкого, но смех других прихожан был её спасением. Она вдоволь насмеялась, так и не поворачиваясь к горе — принцу. Успокоившись, как надлежит принцессе — повернулась и решила прекратила этот спектакль. — Немедленно прекратить! Довольно вам рыцарям своих семей собачится у всех на глазах! Амелия обхватила руку своего дворецкого и подала жест служанке, что хотела сопроводить их. Вместе они поднялись по парадной лестнице, где по обе стороны располагалась антресоль с несколькими комнатами. — Чувствуйте себя как дома. — приоткрыв дверь сказала служанка ровным тоном. — Я оповещу вас о начале приёма. После она откланялась, закрыв дверь и оставив их наедине. Комната была хорошо убрана и обшита, под стать некогда обожаемой эпохи Рококо. Рядом с окном имелся небольшой стол, на котором стояло малое блюдце со свежими фруктами. — А у этого герцога есть вкус, — произнёс Крей обхаживая комнату. — Нечего нам сейчас восхвалять его, нужно подумать о том, что нам следует говорить, дабы не опозориться на приёме, — прервала его Амелия голосом у двери. Её руки дрожали, а с её лба стекали малые капли пота. Кажется, она боялась знати, что также собралась на таком знаменательном событии. Крей подошел и приподнял ей голову за подбородок. Она удивилась и немного покраснела.