Часть 15 из 17 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Говорил только самый молодой мужчина. Другие два следили за разговором, словно это был теннисный матч. Лука наблюдал, как они смотрят этот воображаемый теннис.
– Тогда сегодня мы уже не успеем, – сказала Мами.
– Вы можете заночевать с нами в лагере. – Мужчина ухмыльнулся. – Поедете завтра, сеньора.
Его тело извивалось, словно кусочек вареной лапши. Предложение прозвучало грубо и двусмысленно. Тогда Лука шагнул вперед и встал между мужчинами и матерью – не потому, что хотел пожертвовать собой, но потому, что давно подметил: иногда присутствие ребенка мешает людям вести себя дурно. Лука потянул Мами за руку, и они пошли прочь.
Вернувшись на станцию Лечерия, они сели в поезд, который ехал на север в Куаутитлан. По прибытии Мами решила потратиться на комнату в дешевом мотеле. И сказала Луке, что после этого они еще очень долго не смогут останавливаться в отелях.
Утром Лидия разбудила его с первыми лучами солнца, и вместе они отправились в Уэуэтоку – не для того, чтобы найти убежище мигрантов, но чтобы найти хоть каких-то мигрантов.
Куаутитлан был конечной остановкой на линии пригородного сообщения, хотя железнодорожные пути там не кончались. Между улицей и путями стоял новый дорогущий забор: его построили в рамках Programa Frontera Sur – государственной программы, по большей части финансировавшейся США, которая имела целью очистить грузовые поезда от мигрантов. Из-за ограждения они больше не могли запрыгивать на поезда с платформы; спустя примерно милю забор неожиданно кончался, поэтому Лука и Лидия пошли вдоль него по небольшой травяной обочине.
Мальчик не понимал, почему им приходится идти пешком. Он знал, что у Мами достаточно денег на билет. Ему хотелось бы задать ей вопрос, но голос его намертво застрял где-то в груди. Лука прыгал со шпалы на шпалу, а Лидия время от времени оглядывалась, чтобы убедиться, что за ними нет поезда. Со вчерашнего дня у Луки в кармане остался билет на электричку от Лечерии до Куаутитлана. Несмотря на то что прикладывать его пришлось дважды, первый раз – когда они садились в поезд, и второй – когда сходили, – Мами доверила его сыну в самостоятельное пользование. Пошарив рукой в кармане, Лука достал карточку и потянул мать за рукав. Когда та посмотрела на него, мальчик помахал билетом. И Мами сразу поняла, чего он от нее хочет, просто потому, что она все и всегда понимала.
– На эти поезда не продают билетов, – объяснила она. – Мы вышли на конечной.
Лука нахмурился, и на его лбу проступила небольшая складочка. Склонив голову набок, он прищурился. Вот же она, железная дорога. Закинув руку в воздух, он провел пальцами вдоль линии поездов, которую видел на своей воображаемой карте.
– Эта дорога идет далеко-далеко, – подтвердила Мами. – До самого севера.
Лука широко распахнул глаза. Он почти чувствовал ногами железную дорогу, простиравшуюся под сводами дневных и ночных небес на многие, многие мили вперед, до самого Техаса. Так почему же они не могли просто купить билет?
– Отсюда на север ходят только товарные поезда. Не для людей, – объяснила Мами.
С огромным усилием Лука выдавил из себя одно-единственное слово:
– Почему?
– Не знаю, милый. – Лидия покачала головой.
Этот вопрос прозвучал так просто. Почему? Ведь было же время, когда из Мексики ходили пассажирские поезда. У нее осталось смутное воспоминание из детства, когда местные пейзажи рассекали не только товарные составы. Она помнила, как люди с чемоданами стояли на платформах и как радостно гудел паровой свисток. Но пассажиры перестали ездить на поездах целую вечность назад. Лидия перебирала скудные воспоминания, но без толку: она не знала почему, да и, в конце концов, какая разница.
Рядом с ней Лука по-прежнему шагал со шпалы на шпалу. Он наблюдал, как мыски его голубых кроссовок упираются в деревяшки. И тогда Лидия поняла: иногда сын спрашивал почему просто из-за того, что так устроены все дети. Ему не так уж важно, даст ли она точный ответ, главное – ответить хоть что-то.
– Но некоторые люди все равно ездят на поездах. – Она покосилась на Луку. – Даже без билетов, даже без сидений.
Взглянув на мать, Лука внимательно изучил ее лицо. Он ничего не ответил, но глаза его округлились.
– Они забираются на крышу. Представляешь?
Мальчик не мог этого себе представить.
Думая о текущих успехах, Лидия немного приободрилась. Ей нравилось, что дистанция между ними и Хавьером все увеличивается, но все же перебираться из громадного Мехико в более скромные районы было страшно; она чувствовала, как постепенно рассеивается городской туман, скрывавший их от вражеских глаз. Трудно не привлекать к себе внимания, когда ты – чужак в маленьком городке. Поэтому Лидия старалась не высовываться и держать ухо востро. Шагали они быстро, но Лука не жаловался – даже когда, проходя мимо крошечной веломастерской, он захотел потрогать руль велосипеда, стоявшего у входа. Велосипед был зеленый, с позолоченным звонком, и мальчику показалось, что по размеру тот как раз пришелся бы ему впору. Но они с матерью продолжали идти, и примерно через час у железной дороги им попалась группа молодых мигрантов. Их было человек двадцать пять, все мужчины; стояли они на небольшой полянке за складским помещением – там, где городская застройка постепенно сходит на нет и отовсюду начинает вылезать дикая природа. Клочок между двумя мирами.
У большинства мужчин были угрюмые лица. За спиной у них висели рюкзаки. Они провели в дороге уже много недель, уехав за много миль от Тегусигальпы, Сан-Сальвадора, гватемальских гор. Раньше они жили в городах, в деревнях или в лос кампос – полевых поселениях. Некоторые из них говорили на индейских языках: киче, ишильском, мамском или науатль. Луке нравилось, как звучит иностранная речь, как подскакивают и перекатываются в воздухе непонятные слова. Ему нравилось, что во всех языках человеческие голоса звучат одинаково и, если настроить слух так, чтобы слушать не слова, а интонации, эти звуки можно наделить своим собственным смыслом. Многие из собравшихся знали и английский. Но здесь, в пригороде Мехико, ожидая поезда, который отвезет их на север, все мужчины говорили по-испански. Почти все они были католиками и вверили свою жизнь в руки Господа; к Богу они взывали горячо и часто. Они молили о благословении Его сына и всех святых. За два дня не появилось ни одного поезда, и мужчин вымотало ожидание.
Неподалеку какая-то женщина продавала еду. Перед ней на тележке стояли две огромные бадьи: из одной она брала тортильи, а потом наполняла их фасолью из другой. Обслуживая покупателей, она не улыбалась и ничего не говорила. Купив у нее завтрак, Лука и Лидия нашли пологое местечко в тени высокого дерева. Расстелив пестрый плед, который Мами купила в Ла-Сьюдадела, мать с сыном уселись на землю. По соседству с ними, устроившись головами на рюкзаках, лежали двое молодых ребят. Один из них приподнялся на локте и посмотрел на Лидию.
– Buen día, hermana, y que Dios la bendiga en su camino[46], – поздоровался он.
– Спасибо, – отозвалась она. – Да благословит Господь и вас в вашем путешествии.
Парень снова откинулся на свой рюкзак, а Лидия с сыном принялись за еду. Вскоре незнакомец снова заговорил:
– Вы, похоже, совсем недавно в пути. Еще полны сил. А вот мы с братом уже четырнадцать дней в дороге.
– Откуда едете?
– Из Гондураса. Меня зовут Нандо.
– Очень приятно, Нандо, – отозвалась Лидия, но не представилась в ответ. Молодой человек не стал допытываться.
– Нандо, могу я задать вам один вопрос?
Юноша опять приподнялся на локте.
– Скажите, а где же все?
– В смысле?
– Где все остальные мигранты? Я думала, на эти поезда собирается куда больше народа.
– Ну, после того как в Лечерии закрыли пристанище и понаставили заборов… Думаю, большинство мигрантов тут теперь не задерживается. Так что теперь этот путь – только для молодых, сестра. Для спортсменов.
– ¡Los olímpicos![47] – вставил брат Нандо, не поднимая головы и не раскрывая глаз.
Второй юноша был довольно тощим, но с округлым брюшком, и Лука не видел в нем никакого сходства с олимпийцами. Чтобы не обгореть на солнце, он прятал лицо под шляпой.
– Вы серьезно? Дело в этом заборе? – Лидия с трудом верила, что подобное и вправду могло кого-то отпугнуть.
– Дело не только в этом заборе. А во всех заборах на всех станциях.
– Везде-везде?
– Почти везде. – Парень пожал плечами. – По крайней мере, на юге.
– И все эти дорогостоящие заборы ставят только для того, чтобы люди не ездили на поездах?
– Да, вроде как ради нашей же безопасности. Но вот ведь какое дело, ограждают только те участки дороги, где поезд делает остановку.
С этими словами Нандо указал на рельсы, в ту сторону, откуда чуть раньше пришли Лука и его мать. Лидия помнила то место, где металлическая сетка обрывалась, снова открывая доступ к путям. Там же неподалеку стояли фургоны мигрантской службы, сотрудники которой следили за пешим шествием вдоль путей.
– На нашем участке поезд уже разгоняется, – продолжал Нандо. – Поэтому запрыгивать в него придется на ходу.
Лука ахнул, обратив на себя взгляды взрослых, и тут же сосредоточенно уставился на свою тортилью с фасолью.
– А вам не попадались объявления вдоль забора? Там говорится: «Безопасность прежде всего!» – Нандо рассмеялся. – А что же ты, сестра? Собираешься прыгать на поезд?
– Может, нет, – нахмурилась Лидия. – А может, и да.
Подогнув ноги, молодой человек скрестил их перед собой и обратился к Луке:
– А что насчет тебя, малец? Будешь прыгать на Зверя? Как на родео, когда ковбой прыгает на быка?
Лука никогда не видел родео и даже не был уверен, что ему когда-нибудь встречались ковбои. Он молча пожал плечами.
– Так что же, – продолжала Мами, – они понастроили заборов и теперь люди больше не ездят на север?
– Кто сказал, что не ездят? Из моей страны сейчас бежит больше людей, чем когда-либо. И их число постоянно растет.
– Но если не на поезде, то как же?
Нандо пожал плечами:
– Чаще всего с койотами, прямо от Гондураса. Из одного укрытия в другое и так далее. У них целая сеть, до самого севера. Но получается дорого, а койоты порой ничуть не лучше бандитов. Кто не может заплатить койотам или не доверяет им, те приходят к «Ла-Бестиа».
– А когда они упираются в забор? Когда понимают, что на поезд им не попасть?
Сорвав с земли засохшую травинку, Нандо прикусил ее зубами.
– Ох, сестра, даже не знаю, как тебе сказать. Они идут пешком.
Лидия засомневалась:
– Идут пешком от Гондураса до Штатов?
Лука произвел в уме кое-какие расчеты. Даже если эти гондурасцы доходят только до самой южной точки на границе с США, они преодолевают порядка тысячи шестисот миль. Мальчик не был уверен, что человек вообще способен столько пройти пешком.
– Если только по пути им не встретится la migra[48] – тогда их сразу отправят домой, – заметил Нандо. – Они немного отдохнут. Прокатятся обратно на автобусе с работающим кондиционером. Ну а потом начнут все сначала.
Лидия закинула в рот последний кусочек тортильи.
– А вы сами не боитесь la migra? – спросила она, смахнув с губ крошки.
– Не-а. – Нандо улыбнулся. – Мне совсем не обязательно гоняться с ними наперегонки. Достаточно бежать чуть-чуть быстрее брата. У меня все схвачено.
– Эй ты, толстяк, мечтать не вредно, – отозвался второй брат.
book-ads2