Мак переглянулся со своими спутниками. – Возможно, это слишком по-американски, – Мак развел руками и улыбнулся. – Но способ широко апробирован во многих частях земного шара… И при чем здесь какая-то «королева»? Афолаби отрезал небольшую полоску нежнейшего розоватого мяса и отправил его в рот. – Очень недурно, – прокомментировал он, неспешно прожевав и проглотив кусок. – Что до вашего предложения… Афолаби посмотрел на Мака так, словно пропустил луч лазера через алмаз – самый прочный камень в мире. Тот даже прищурился и уже пожалел, что затронул эту тему. – То оно исключено на сто… Нет, на двести процентов! – Вы считаете, что слишком много времени, денег и сил затратили на то, чтобы повторно найти и зарегистрировать по международным правилам месторождение Архангелов? – Мак покрутил в руках массивную серебряную вилку. – Конечно, американский метод может кого-то шокировать, но он очень эффективен. И обычно позволяет разом решить накопившиеся вопросы. Он погрузил вилку в нежнейшее говяжье филе, разваливающееся под серебряными зубцами еще раньше, чем они к нему прикоснутся. – А полученный бонус десятикратно оправдает все расходы и дополнительные хлопоты, если вы об этом… Афолаби выпрямился, положил вилку и презрительно усмехнулся. – Мне плевать на месторождение Архангелов, – несколько свысока сказал он. – И я не настолько нежен, чтобы избегать ваших методов или осуждать их. А тем более подсчитывать миллионы, которые обязательно принесут миллиарды. Впрочем, и на миллиарды мне плевать! – Тогда в чем же дело? – искренне удивился Мак. – В моих личных желаниях. Боюсь, вы не совсем внимательно слушали мои доводы. «Решалы» переглянулись. Неужели все дело в какой-то забытой королеве забытого Бала?! Но вид алмазного короля исключал дальнейшие расспросы – от него повеяло страхом дремучих джунглей, в которых не может выжить белый человек со своими понятиями и жизненными навыками. – Я думаю, мы все хорошо поняли друг друга, – мягко вмешался Ахмед бин Касим. – Небольшая задержка официального объявления о копях Архангелов, безусловно, пойдет всем нам на пользу и потому принимается. Радикальные же решения отвергаются, поскольку они не соответствуют личным желаниям нашего друга Джелани, которым он всегда отдает предпочтение перед деньгами, независимо от суммы… Ахмед и Джелани обменялись едва заметными улыбками старых друзей. Действительно, в их кругах не было принято считать миллиарды, когда речь идет о желаниях. Все приступили к трапезе. Главные вопросы, ради которых организовывалась неофициальная встреча в лондонском ресторане «Райская кухня», были решены. Впереди ждали десерты и второстепенные пункты повестки заседания. К разговору об алмазах больше не возвращались. Только когда выходили к автомобилям, Вильям Вебер, улучив момент, спросил у Камински: – Ты все знаешь, старина, сколько же стоит эта королева бала? Тот только усмехнулся. – У каждой женщины, как у именного бриллианта, своя цена. Она субъективна и зависит оттого, кто и сколько готов за нее заплатить… – Но когда речь идет не о бриллианте, а о целом месторождении? – изумился Вебер. – А это ничего не меняет, мой друг! – Джеймс похлопал товарища по плечу. – Ровным счетом ничего! Захлопали дверцы и машины стали разъезжаться. Глава 12. Отдых на базе «Зет» Вертолет подлетал к Хараре. Деревушки внизу замелькали чаще, на их окраинах появились цветастые пятна помоек – пластиковые отходы цивилизации добрались во все уголки борсханских джунглей. После того как на границе лесов и саванны вырос Хараре – огромный по здешним меркам город, несколько здешних вождей сняли своих людей с обжитых мест и увели вглубь лесных массивов. Но большинство племен предпочли жить под боком цивилизации. Люди, не знавшие иной одежды, кроме набедренных повязок, отдавали детей в школы, самые смышлёные пробивались в колледжи и университеты, находили работу в государственных структурах. Первобытные охотники и скотоводы успели оценить прелесть электричества, водопровода и сотовой связи. Разглядывая в иллюминатор соломенные крыши, капища и загоны для скота, Бонгани пребывал в благостном настроении. Миссию можно было считать завершённой: экспедиция под его руководством не только отыскала потерянные алмазы, но – с учетом того, как всё удачно повернулось с Абрафо и Рафаилом, – существенно улучшила расстановку фигур в разыгрываемой партии. Через несколько часов вертолет приземлится на аэродроме БББ, и можно будет приступать к следующему пункту плана – укреплять собственные позиции в той игре на повышение, которую предложил ему Афолаби, выпустив из тюрьмы и назначив руководить поисками месторождения Архангелов. Бонгани услышал, как командир пилотов, выглянув из кабины, обратился к нему с каким-то вопросом, но слов не разобрал. – Телефонограмма, – повторил командир громче, но так, чтобы не было слышно остальным членам экспедиции, которые сидели дальше по салону. Мгновенно сорванный с места, встревоженный Бонгани прошёл к кабине пилотов. – Приказано сесть на базе «Зет», – тихо сказал командир, когда Бонгани подошёл вплотную. – И ждать дальнейших указаний. Бонгани окончательно помрачнел. Он не любил резких изменений планов, зная по опыту, как плохо они могу заканчиваться. Когда именем восставшего революционного народа его отправляли на Ферму дядюшки Тома, всё тоже произошло внезапно – и тоже в воздухе: экипаж самолёта, в котором он летел в Анголу на тайные переговоры с тамошним премьером, получил приказание вернуться в аэропорт Хараре. Тогда, правда, лётчики не проявили к нему ни малейшей лояльности – просто заперлись в кабине и сообщили о «высочайшем приказе» по внутренней связи. В этот раз хотя бы пилоты проявляют должное уважение и не теряют, с перепугу, понятие о служебной дисциплине. На какой-то момент в голове Бонгани даже пронеслась шальная мысль: не сговориться ли с экипажем, не рвануть ли в соседнюю Анголу, из которой можно было бы выторговать себе безопасность у французов или американцев? Но в салоне как раз французы и комиссар ООН – их похищение поставит его вне закона во всем цивилизованном мире! Да и опасаться сейчас оснований нет – победителей, как известно, не судят… – Причина не указана? – на всякий случай спросил Бонгани, хотя знал, что если бы причину сообщили пилоту, он бы об этом сказал. – Нет, – покачал головой пилот. Бонгани некоторое время задумчиво поглаживал торчавшую из кобуры рукоятку Gloka. Но ничего не придумал. – Выполняйте, – распорядился он. – Есть, – кивнул командир. Остальные члены экспедиции уже смотрели на Бонгани, ожидая пояснений, – всех насторожило, что их руководитель шепчется о чём-то с командиром воздушного судна. – Садимся на запасном аэродроме, ждём дальнейших указаний, – коротко бросил Бонгани и грузно опустился на своё место. На посыпавшиеся со всех сторон вопросы ответил привычной отмашкой – дескать, всё потом! Через несколько минут вертолет приземлился на пятачок гладкого бетона посреди весьма живописной территории, отделённой от леса высоким забором с натянутой поверху колючей проволокой. Меньше всего база «Зет» была похожа на огороженный кусок джунглей. Во время посадки наблюдавшие из иллюминаторов люди успели разглядеть поблескивающие в нескольких местах фонтаны, искусственные водопады, клумбы и симпатичные, европейского покроя коттеджи, рассыпавшиеся вдоль изящно изогнутого продолговатого бассейна. Приземлившихся встречали трое военных. Как только лопасти вертолёта неподвижно застыли и по приставленному техниками трапу спустился Бонгани, офицеры подчёркнуто уважительно отдали ему честь. Предупреждая вопросы, старший – судя по погонам, майор пехоты, доложил: – Указание лично господина Афолаби. – Вот как? Бонгани – хоть и выказал майору некоторое удивление, ожидал чего-то подобного. Принимая в расчет механику действующей в Борсхане иерархии власти, только президент мог отдать подобный приказ. Но президент не вмешивается в дела, которые считает ниже своего уровня. А такими в последние три года, когда в стране установилась редкая для горячего во всех смыслах континента стабильность, президент считает почти всё происходящее в стране. А вот Афолаби есть дело до всего. Директор Алмазной корпорации – большой любитель провернуть пару-тройку комбинаций, способных, по его мнению, украсить игру. Да, решение Афолаби оспорить невозможно. – Вам приказано пробыть здесь три дня, – добавил майор нейтральным тоном, лишённым каких бы то ни было эмоций. – Любая внешняя связь запрещена. В вертолете должна быть отключена рация и сняты элементы питания. Приказано также сдать телефоны и любые другие средства связи. Вам отведены домики, вы не будете знать недостатка ни в еде, ни в питье, ни в развлечениях. – Ну, что ж, – улыбнулся Бонгани. – Указания руководства следует выполнять! Он обернулся к участникам экспедиции, в тревожном ожидании толпившимся у распахнутого люка, и кивком головы велел им выходить. – Не берусь предсказать, что нас ждёт через три дня, – сказал он. – Но эти дни стоит провести так, будто вы очутились в гостях у арабского эмира. Во всяком случае, я так и собираюсь сделать. Кира с Жаком молча переглянулись: похоже, каждый из них понимал, что при неблагоприятном развитии событий рассчитывать на помощь французских властей в борсханской глуши не приходится. Главный геолог и комиссар ООН, спустившиеся по трапу последними, так и стояли возле вертолёта, словно раздумывали, не лучше ли вернуться на борт. Техники тем временем уже откручивали зажимы люка, под которым скрывались аккумуляторы. * * * Курортный сезон в Онфлёре закончился. Солнце светило ярко, но лучи его уже не грели. Легкий ветерок гонял холодный песок, серые, неприветливые воды Ла-Манша привычно омывали пляж, на котором не было ни одного человека. Впрочем, один все же был. Он пересек широкую полосу рыхлого песка, оставив за собой глубокие следы, словно в пустыне. Синяя куртка была застегнута до отказа, так что поднятый воротник закрывал подбородок, накинутый капюшон и солнцезащитные очки скрывали лицо, которое и так было предельно неприметным и незапоминающимся. Широкие брюки и тяжелые ботинки были практичны и универсальны: в них удобно ходить по песку, бегать и драться. Потрепанный зеленый рюкзак за спиной дополнял картину и создавал вид типичного клошара, подыскивающего новое место обитания – потеплее и посытнее. В рюкзаке у такого обязательно должен быть разрезанный вдоль багет, начиненный сыром и овощами, початая бутылка вина, еще, может быть, изношенный, дырявый свитер… Правда, кое-чем человек отличался от обычного бомжа: два-три километра он прошел пешком, постоянно проверяясь, хотя местность была пустынная и все вокруг видно как на ладони, да и любому бомжу наплевать на то, есть вокруг люди, или нет… И уж совсем выбивался из облика клошара выступающий слева, под курткой предмет, в котором опытный взгляд без труда мог распознать громоздкий, мощный пистолет. Человек подошел почти к самой воде и остановился под шестом, на котором висел полосатый, похожий на сачок для ловли бабочек указатель силы и направленности ветра. Судя по его наполненности, ветер был северо-западный, умеренный. Странный клошар посмотрел на часы. 13.50. Его контрагент никогда не опаздывал. Да и сейчас, похоже, идет вовремя… Действительно, к берегу приближался легкий катерок, в котором находились два человека. Один сидел сзади, на моторе, второй впереди, напряженно вглядываясь в берег с одинокой фигурой под полосатым сачком. Ровно в 13.58 катер заскрежетал днищем о дно. Рулевой-моторист спрыгнул за борт и подтолкнул суденышко, вытолкнув носом на берег. Пассажир выпрыгнул на песок и направился к псевдоклошару. Арабская внешность, небритость, которую можно было принять за модный нынче тренд, но в паре с длинными, растрепанными волосами она выдавала обычную неряшливость. Джинсы, кожаная куртка, развинченные манеры. Оружия при нем не было, но его спутник, заняв пассажирское кресло впереди катера, положил на колени короткую штурмовую винтовку. – Приветствую тебя, брат! – улыбнулся араб «клошару». На часах было ровно 14.00. – Привет, Юджин, – кивнул тот. – Или лучше называть тебя Юнусом? – Как тебе больше нравится, брат! – еще шире улыбнулся Юджин. – Я ведь знал тебя под разными именами. Сейчас, кажется, тебя зовут Жермен?