Бонгани повесил телефон на пояс и двинулся в направлении лагеря. Проходя мимо толстого тика, он услышал хруст и чавканье. Взяв пистолет наизготовку, он сдвинул в сторону ветки куста, закрывавшие обзор. Зрелище того, что проделывал удав с зажатым в смертельных кольцах телом Траоле, выбило из колеи даже видавшего виды Бонгани. Он отпрянул назад, его вырвало, и он побежал, рассекая массивным телом кусты и ветки деревьев. – Будем считать, что теперь мы квиты, – бросил он через плечо. Глава 11. Цена Королевы бала Вопреки устойчивым представлениям, Лондон уже не славится туманами. «Знатоки» объясняют это тем, что город давно перестал отапливаться сланцем, дым которого, рассеиваясь во влажной атмосфере, и приводил к знаменитому смогу. Но никто не объяснил эффекта превращения Лондона в финансовую столицу мира. Некоторые, правда, высказывают мнение, что это вызвано выгодным политико-географическим положением: мировая торговля алмазами сосредоточена в Антверпене, штаб-квартира ОПЕК[3] – в Вене, штаб-квартиры НАТО и Евросоюза – в Брюсселе, Европейское отделение ООН, ВТО и центры целого ряда международных организаций – в Женеве… Все рядом, и вместе с тем Лондон вроде как в стороне, отделенный от континента Ла-Маншем, особым менталитетом жителей, специфическими традициями – от левостороннего движения, до отсутствия смесителей в ванных и отличного от европейского напряжения в розетках. Насколько верно и исчерпывающе это мнение, сказать трудно, но успех недавно открытого на южной окраине Большого Лондона, в районе Сатон, ресторана «Райская кухня» объяснить еще труднее. Его открыли около года назад, и вначале он не пользовался успехом, но потом дорожку в ресторан протоптали политики и кормящиеся от политики профессиональные «решалы», работающие под вывесками агентств, оказывающих разного рода услуги: информационные, аналитические, по связям с общественностью. Считалось, что «Райская кухня» завоевала их расположение мясными блюдами, в которых шеф-повар сербского происхождения Митко умел виртуозно выдерживать до семи степеней прожарки вместо стандартных пяти, а также удобным расположением в глубине малонаселенного района и наличием закрытой парковки, что минимизировало риски попасть на глаза какому-нибудь ушлому папарацци и помогало сохранять инкогнито. О верности этого мнения тоже можно было поспорить, но факт остается фактом – тут бывали не только крупнейшие государственные чиновники, но и первые лица других государств, прибывающие с официальными, или неофициальными визитами. Шутники говорили что «Райская кухня» уже стала большей достопримечательностью британской столицы, чем знаменитый Тауэр или Большой Бен. И в этот день тоже был заказан обед для VIP-персон, а потому с утра в нем проводились мероприятия по обеспечению безопасности. Пока серьёзные чернокожие ребята, оснащённые хитроумными приборами, обследовали помещения, персонал угрюмо отсиживался в зале за пустыми столиками. Но хотя персоналу «Райской кухни» было не привыкать к общению со спецами из охранных подразделений Скотланд-Ярда или МИ-5[4], с такой дотошной проверкой они ещё не сталкивались. Молчаливые и мрачные парни из далёкой африканской страны сначала осмотрели каждого по отдельности с предельной, шокирующей тщательностью, а затем выгнали всех в зал и, выставив у дверей двух вооружённых здоровяков, запретили покидать помещение. Они искали бомбы, оружие, яды и записывающие устройства. Ничего этого в «Райской кухне», естественно, не было, однако и официанты, и повара, и даже посудомойки чувствовали себя неуютно. Спустя час офицер БББ разрешил, наконец, всем вернуться к работе. И удручённо покачивая головами, они поспешили к своим местам. Работы предстояло много. Был заказан обед на восьмерых с тремя переменами, не считая закусок. К трём часам, когда трудовой день в суетливом муравейнике лондонского Сити перевалил через экватор, на парковку ресторана, с разбросом в несколько минут, начали съезжаться машины гостей – «майбахи», «бугатти», «роллс-ройсы», «бентли»… Афолаби появился последним. В строгом европейском костюме для деловых переговоров, пахнущий дорогим парфюмом, он вошёл в зал, украшенный огромными мониторами, по которым плыли сказочно красивые облака на фоне идеально голубого неба. Оживлённая беседа, состоявшая, главным образом, из анекдотов и сплетен закулисья мировой политики, сама собой утихла – не слишком резко, чтобы вновь пришедшему не показалось, что говорили о нём или о чем-то таком, что от него скрывают. Шейх Ахмед бин Касим, на правах человека, организовавшего мероприятие, поднялся из-за стола. Он был в белой, тщательно отглаженной тунике, с длинными рукавами, бриллиантовыми запонками в манжетах, нагрудным карманом и воротничком стойкой – эти детали не характерны для традиционной галабеи и являлись знаком того, что он признает влияние европейской моды. Белый платок на голове и черные, блестящие лаком полуботинки довершали наряд. – Прошу, дорогой друг, присоединиться к нашему скромному застолью, чтобы насладиться прекрасными блюдами и, смею надеяться, приятным разговором, – витиевато произнёс Ахмед бин Касим, сопроводив свои слова широким, несколько нарочитым жестом: арабский шейх в десятом колене любил изображать арабского шейха из голливудских фильмов. Афолаби улыбнулся присутствовавшим самой приветливой улыбкой, на какую был способен – то есть высоко приподнял уголки губ, обнажил крупные белые зубы – и подошёл к столу. Кроме своего друга шейха Ахмеда, двоих присутствующих он хорошо знал – руководителя Международного валютного фонда Вильяма Вебера и Джеймса Камински из ООН, где тот заведовал правовым отделом Управления добычи полезных ископаемых. Четырех американцев он видел впервые, но радушно пожал руку каждому. Ни один из них не принадлежал к какой-нибудь из ветвей американской власти и представлялся только именем. Но каждый из них, так или иначе, был причастен к решениям государственной важности, принимаемым конгрессом, Верховным судом и даже Президентом США. Седовласый и поджарый Роберт специализировался на консолидации и обеспечении договороспособности республиканского большинства. За теневые связи с представителями партии демократов отвечал герой иракской войны Арнольд, классический янки с квадратной челюстью, ныне зарабатывающий предоставлением «консультационных услуг, связанных с политическим этикетом». По крайней мере, такова была официальная версия для прессы и налоговой службы. Низкорослый, невзрачный с виду очкарик Юнус, некогда советник эмира нефтяного королевства и видная фигура на арабском Востоке, а ныне модный политтехнолог международного уровня, известный и в Европе, и в США, куда перебрался на постоянное место жительства. Он получил американский паспорт, сменил имя на Юджин и прославился ловкостью, скользкостью и политической всеядностью. За последние годы успел проявить чудеса беспринципности, в рамках одной выборной кампании дважды сменив нанимателя. Единственный из своих спутников, одетых в строгие костюмы, он был в свитере и джинсах, со шведской небритостью, а его прическа требовала вмешательства парикмахера. Последний из американцев, уверенный крепыш, представившийся коротко и без затей – Мак, – с первых минут взял инициативу в свои руки. – Мы не хотели говорить об этом без вас, господин Афолаби, – сказал он, как только опоздавший занял своё место за столом, и небрежно перекинул через колено тканевую салфетку. – Поскольку любые наши высказывания по этому вопросу – лишь суждения дилетантов… Но в Вашингтоне многие интересующиеся африканским континентом поговаривают, что дела в Борсхане давно бы пошли в гору и можно было бы наладить туда приток мирового капитала, модернизировать дорожную сеть, медицину… если бы Президента Кинизелу Бело сменил более контактный и… скажем так, цивилизованный лидер. А вы как считаете, мистер Афолаби? Английским Джелани Афолаби владел неплохо – по крайней мере, достаточно, чтобы не упустить ни одного смыслового нюанса в произнесённых Маком фразах. Но он молчал, старательно сохраняя на широком лице вежливую полуулыбку человека, ожидающего, пока переводчик закончит переводить иностранную речь. Выдержав длинную паузу, он, наконец, открыл рот, но обратился не к Маку, а к стоявшему в некотором отдалении официанту: – Есть тут у вас сок гуавы? – Разумеется, сэр. – Принеси. И побольше льда. Официант отправился исполнять заказ. Остальные гости, словно вспомнив о необходимости выбрать напитки, потянулись к лежавшим перед ними меню. Единственным идейным трезвенником в компании был шейх Ахмед, свято соблюдавший запрет Корана на алкоголь. Вильям Вебер, несмотря на здоровый образ жизни, не смог сохранить подтянутую фигуру, густую жесткую шевелюру и избежать седины, а потому, разочаровавшись, позволял иногда выпить. Так же как и худой, будто вырезанный из фанеры Джеймс Камински, любивший в отсутствие супруги приналечь на двенадцатилетний бурбон. Но Афолаби, который, в общем-то, был непрочь пропустить рюмочку-другую хорошего ирландского виски, а в последнее время перешел на русскую водку, своим фруктовым заказом задал тон всему собранию, и горячительных напитков заказано не было. В качестве аперитива американцы предпочли минеральную воду и диетическую колу. Закончив с выбором напитков, компания погрузилась в основное меню. Беседа несколько замедлилась, но не прервалась. – А всё-таки интересно было бы услышать мнение эксперта относительно обозримого будущего президентской власти в Борсхане, – как бы рассуждая вслух, заметил Юджин. – Здесь собрались люди, которые знают, что такое конфиденциальность и умеют её ценить. Со своей стороны готов сообщить вам, мистер Афолаби… разумеется, на условиях конфиденциальности, – он придвинул к себе тарелку с красиво сервированным салатом из свежих овощей и зелени, – что в США активизировались люди, имеющие влияние на Белый Дом, которые призывают пересмотреть соблюдавшиеся в последние двадцать лет принципы нейтралитета в отношении Борсханы. Афолаби поморщился. Он презирал муртадов[5], но в бизнесе и политике приходится иметь дело с разными людьми, в том числе и с откровенными проходимцами. Поэтому он не стал отвечать, но и явно своих чувств не выказывал. Похоже, теневым воротилам американской политики было важно включить фигуру Кинизелы Бело в повестку начавшейся встречи. Но Афолаби не был заинтересован в том, чтобы это имя звучало сегодня в его присутствии, ибо знал – какие последствия может иметь переход беседы на предлагаемые рельсы. Он долго расспрашивал официанта – каким образом готовится здесь седло ягнёнка, потом – о способе приготовления говяжьего медальона в трюфелях, остановился на ягнятине, а когда официант, приняв заказы, удалился, с нескрываемой иронией оглядел собравшихся. – Высшим силам… как бы мы их себе ни представляли, – сказал Афолаби, бросив выразительный взгляд на шейха, – было угодно наградить Борсхану богатейшими месторождениями алмазов. Пока наши недра поставляют нам крупные качественные алмазы, столь высоко ценимые на мировом рынке, Борсхана будет твёрдо стоять на ногах. Алмазы – источник твёрдой президентской власти, – закончил он и с неожиданной серьёзностью оглядел собравшихся – хорошо ли они понимают смысл сказанных им слов. Мак, видимо, от лица всех остальных, – коротко кивнул. – Совершенно бессмысленно прогнозировать развитие политической ситуации в Борсхане, – продолжил Афолаби. – В Борсхане нет политики, в Борсхане есть алмазы. Думаю, вы понимаете, что это значит. – О да, – усмехнулся Арнольд. – Полагаю, это значит, что нам стоит наладить дружеские отношения с человеком, контролирующим алмазную отрасль страны. Афолаби отпил гуаву с таким видом, словно Рэдмонд произнёс за него учтивый тост и, взяв в руки вилку и нож, как бы дал понять наблюдавшим за гостями официантам, что не прочь поскорей приступить к привычной еде: любой африканец любит мясо гораздо больше салатов. – Кстати, – Афолаби положил столовые приборы на место и сделал вид, что внезапно вспомнил что-то. – Мне сегодня сообщили, что месторождение Архангелов обнаружено. Мы нашли его. И по предварительным оценкам запасы там огромные, на десятки лет интенсивной выработки… Американцы ждали, пока он продолжит. Пункт первый плана, составленного Афолаби для этой встречи, был выполнен: беседа, оставив в стороне институт президентства в Борсхане, была сфокусирована на её алмазах. – Всё зафиксировано по международным правилам, – продолжил Афолаби. – Вертолет летит в Хараре, – вскинув руку, он посмотрел на украшенные бриллиантами часы «Картье», при этом крупный бриллиант в запонке испустил колючие лучики всех цветов радуги. – А, возможно, уже приземлился. Я узнаю с минуты на минуту. – Возможно, не стоит спешить с оглашением этой, безусловно, радостной вести, – сказал Мак. – Сейчас сам факт существования этого месторождения находится под вопросом. Под большим вопросом… То ли произошла ошибка в определении координат, то ли проведена афера с целью укрепления экономики Борсханы, и никакого месторождения не существует… – Неужели даже до этого додумались?! – Афолаби изобразил изумление. – В первом случае положение поправимо, во втором – нет! – продолжил Мак. – Люди больше верят в плохие вести, поэтому акции борсханских алмазов падают! Камински и Вебер кивнули: они знали это лучше других. Или, во всяком случае, не хуже. – Но сегодня до конца торгов они взлетят вверх! – улыбнулся Афолаби. Мак предостерегающе поднял палец, как будто обращался к кому-то сидящему высоко-высоко и внимательно наблюдающему за ними. – Как мы знаем, алмаз – самый твёрдый природный минерал, но рынок алмазов менее прочен, как, впрочем, и любой рынок… Если не слишком спешить, то курс акций просядет, а может и рухнет. Мы получим возможность скупить их по бросовой цене, а заодно решить еще ряд экономических и политических задач… Мак встал и торжественно, как фокусник, вынимающий из пустого цилиндра веселого пушистого кролика, развел руками. – И тут оказывается, что копи Архангелов не только реальность, но подтвержденная реальность! Цены резко взлетают! Это миллиарды в денежном эквиваленте, экономическая выгода и всплеск политического могущества! Надеюсь, господа, никто из вас не против такого бонуса, который сам идет в руки? Афолаби начинал нравиться этот хваткий светловолосый проходимец Мак с небольшим шрамом в опасном для жизни месте – по самому центру сонной артерии. Собираясь на эту встречу и просматривая предоставленные БББ информационные справки о будущих собеседниках, Афолаби не мог не заметить, что данные на Мака невероятно скудны. Работал на Агентство национальной безопасности, уволился в связи с каким-то внеслужебным скандалом, открыл частную компанию «Цифровая акула», занимающуюся обработкой больших массивов данных. Ни вузовских фотографий, ни тайных пороков. Неизвестно даже, настоящее ли это имя, полученное при рождении, – Мак Маккуин. «Нужно будет разузнать, при каких обстоятельствах получен его шрам», – подумал директор алмазной корпорации «Алмазы Борсханы». Что-то подсказывало, что этот шрам получен вовсе не в пьяной драке. – Что ж, отличная идея, – лаконично и уже без всякой театральности сказал шейх. – Обрушить рынок бывает время от времени полезно. Особенно, когда он уже рушится сам по себе. Похоже, Ахмед бин Касим выразил общее мнение: американские политические «решалы» согласно кивнули. Афолаби заметил, как они сделались несколько отстранёнными, погружаясь в свои мысли, которые вряд ли захотели бы произнести вслух. Наверняка просчитывали дальнейшие ходы, связанные с принятым только что решением. Финансист, скорей всего, планировал сыграть на свои, и его куш будет самым большим. Остальные вряд ли располагали сколь-нибудь объёмными пакетами ценных бумаг: всё-таки это весьма недешёвый актив. Но в современном финансовом мире информация – ценнейший товар. И если знать, кому этот товар предложить, да к тому же обладать ресурсами, чтобы проконтролировать ситуацию, исключив дальнейшую перепродажу, – можно неплохо заработать. Судя по блеску, который появился в глазах каждого из присутствовавших, у них выстраивались довольно многообещающие схемы биржевых или околобиржевых сделок. – Искренне поздравляю вас, – продолжил Мак, обращаясь к Афолаби. – Нас будут радовать любые ваши успехи. Если вас будут радовать наши. Мак, похоже, решил не скрывать, кто в этой четвёрке теневых воротил располагает правом решающего голоса, и уже открыто говорил за всех. Афолаби решил не отмалчиваться: как ни крути, а вести разговор с обозначившимся лидером следует с большей открытостью. – Думаю, общение будет взаимным. – Тогда… простите нам нашу настойчивость… насколько реально произвести ту политическую рокировку, о которой мы тут уже упомянули несколько раз? Осторожный Афолаби лишь пожал плечами: как знать. – Как всегда, у каждой стороны есть свои болельщики, приятели, родственники приятелей, держатели акций, – продолжил Мак. – И когда интересы этих людей в тех или иных критических ситуациях расходятся, они оказываются в разных лагерях, что может привести к некоторым… э-э, осложнениям. И я хочу задать простой вопрос: кому в критической ситуации подчинятся «Чёрные леопарды»? Вопрос был, мягко говоря, щекотливым, и словно для того чтобы снизить остроту момента, к столу начали подходить официанты с подносами, уставленными основными блюдами. Афолаби пронаблюдал, как перед банкиром появилась дымящаяся тарелка с супом из акульих плавников. – Они подчиняются моему давнему проверенному другу полковнику Абигу Бонгани, – сказал Афолаби, когда официанты развернулись и ушли. – А тот подчиняется мне. Мак ответил неопределённым кивком. – Но укрепилась ли его привязанность к вам после отсидки в тюрьме? Сколько он провел в блоке для пожизненников? Семь или восемь лет? Мак демонстрировал неплохую осведомлённость, свидетельствовавшую о том, что его вопросы ставятся не для получения ответов, а для наблюдения за реакцией собеседника. «Пожалуй, с этим можно иметь дело, – думал Афолаби. – Дело иметь можно, но доверять нельзя ни на минуту». – Трудно сказать навскидку, – ответил он. – Его сажали несколько раз, выпускали и снова сажали. В общей сложности, полагаю, столько и наберётся – семь-восемь лет. Он сделал паузу, позволив официанту поставить перед его тарелкой с запечённым на огне седлом ягнёнка два продолговатых соусника. – Думаю, эти испытания не изменили его лояльности к своему давнему начальнику. А среди «леопардов» Абиг Бонгани пользуется непререкаемым авторитетом. – Это позволяет возложить на него большие задачи, – сказал Мак, будто мимоходом. И будто бы вернулся к основному разговору. – А обрушить рынок алмазов можно и по-другому, чтобы исключить возможность утечки информации. Несколько пар глаз смотрели на Мака выжидательно. – Например, взорвать вертолет в воздухе… Видимо, под воздействием дразнящих аппетитных запахов, разговор перешёл к более доверительной стилистике. Но не все это понимали. – Взорвать вертолет со всей экспедицией? – изумился Афолаби. – С добытыми таким трудом документами? С представителем ООН? И, наконец, с королевой Бала Цветов?!