Камила мажет нечитаемым взглядом по Жойс и оставляет её капсулу без внимания. Воткнув в моё тело полтора десятка каких-то иголок, от пяток до макушки, она дальше бросается к монитору и уподобляется весеннему дятлу, выбивая неповторимые трели на клавиатуре. Я вижу, что благодаря этим иголкам через тонких шланги мне впрыскиваются какие-то растворы, это во-первых. Параллельно, вторая функция — подача телеметрии от моего организма на медицинский компьютер. — О, грамотная техника, — подает голос Алекс. — Можно сказать, умная. И я слышу, что он значительно повеселел. — Не то чтобы прямой антидот, — продолжает он, — но похоже, что ориентировано именно на этот тип инвазии. Мне неохота расспрашивать его о деталях, потому что я и по общему своему самочувствию чувствую: кризис миновал и печальный исход лично мне уже не страшен. Камила, видимо, придерживается совсем другого мнения. Глядя на экран, она хмурится всё больше и больше; а выбиваемые ею пассажи становятся отрывистые и длиннее. — Камила, мой чип говорит мне, что ты впрыснула то, что надо. Вроде бы кризис миновал. Чего у тебя рожа хмурая? Плюс общения с близкими людьми состоит в том, что можно не выбирать специально слов и формулировок. — Отгадай с трёх раз? — огрызается она. — Оттого и хмурая, что страшно. Если верить компу, то ты не просто легко соскочил. Считай, отделался чем-то типа лёгкого насморка. Вот разбираюсь, как такое возможно… — У меня ресурсы чипа несоизмеримы с обычными. Я, пока к тебе ехал, начал введённые добавки вручную нейтрализовывать. — Не п#зди под руку. — Резко отвечает она. — Если бы это было так просто и зависело от внутренних резервов организма, овод не был бы оводом. Невежество рождает необычайную смелость суждениях. А ты, кажется, даже не санитар. Овод распространяется перневрально и является боевым средством… — следующую минуту она объясняет мне фармакодинамику, фармакокинетику, механику, физику процесса и ещё кучу всякой ненужной теории. Она уже упоминала раньше, что эта теория не является открытой и доступной информацией в Федерации. То, что она сообщает, я уже знаю и от Алекса — он посвятил меня за последние пару минут. Наверное, даже железной доктору Карвальо иногда надо просто высказаться. Сейчас именно такой случай, потому молча слушаю всё, что она говорит. Отвечая на её вопросы о самочувствии, о количестве её пальцев у меня перед носом и об ощущениях в голове, я деликатно обхожу момент наличия независимого интеллекта в моём чипе. Как и то, что его протоколы лечения могут вообще не иметь аналогов у нас. На душе пусто, тоскливо и паскудно. Стараюсь отгонять маячащую на заднем плане депрессию, потому что стоит только начать жалеть себя — и всё. Сливай воду. — Камила, займись Жойс, — вкладываю в голос как можно больше тех эмоций, которые испытываю. Наша бравая капитан вздрагивает, как от удара хлыстом. — Не хорони её раньше времени. — Не знаю зачем, но продолжаю настаивать. — Тут речь не о «раньше времени». Тут речь совсем о другом… — внезапно доктор Карвальо всхлипывает и раздражается каким-то старческим бабским рыданием. Пару мгновений она просто воет навзрыд, затем берёт себя в руки. — Камила, у неё бьётся сердце. Я это слышу и чувствую. Пожалуйста, не дай уйти её витальным функциям. — Тебе знакомо понятие агонии? Если что, агония бывает очень разной. — Она высмаркивается в бумажную салфетку и, скомкав белый квадратик, отправляет его точно в мусорку у противоположной стены. — Ты надо мной сейчас поиздеваться решила? — начинаю закипать. — Тебе так трудно сделать то, что надо?! НЕ ТЯНИ ВРЕМЯ! К сожалению, несмотря на улучшение, моё общее состояние ещё очень далеко от идеального. — Я тебя чуть гормонально поддержал, — признаётся сосед. — Если б не я, ты б чувствовал себя хуже. Я кое-какие пики сгладил. Но сейчас выкарабкиваемся. Следующие секунд десять мы с Карвальо орём друг на друга. По прошествии их, подсоединив и Жойс к реаниматору, Камила тяжело вздыхает: — Ну сделала я, как ты просил, А дальше что? — Её сердце бьётся. Она лежит в реанимационной капсуле. Если засбоит её дыхательная функция, насколько я понимаю, эта капсула и лёгкие ей будет вентилировать. Правильно? — Правильно, но что толку? Овощ он овощ и есть. Коротышка, поверь врачу со стажем. — Камила не прекращает всхлипывать и пялиться в свой экран. — Или у них со снаряжением зарядов что-то не то было? — недоумевает она сквозь слёзы. — Может, ей досталась двойная порция? А тебе остатки? Да ну, чушь… не бывает так, — она поднимает глаза на меня. — Знаешь, ты особо в своей капсуле не ёрзай! Когда кажется, что всё идёт гораздо лучше, чем должно быть по правилам, это часто является сигналом того, что всё очень хреново на самом деле!. — Моё состояние ты что, на стресс сейчас списываешь? — нехотя пожимаю печами. Не знаю, что за телеметрия ей идёт от вставленных в меня иголок, но у меня свой экран перед глазами, во внутреннем пространстве. На нём количество активных нано-хреновин в моём организме стремительно уменьшается. Мозга они, кстати, тоже не достигли из-за какой-то примочки Алекса с гемато-энцефалическим барьером. Алекс постепенно отпускает какую-то блокаду моих ощущений, потому состояние ощущается, как под танк попал. Но это, по его словам, самые что ни на есть остаточные явления. — Нет, не стресс, — соглашается тем временем Карвальо. — Если тебе полагается быть трупом, то за счёт шока на этом свете ещё никто не удержался. Хотя бы и она, — кивок в сторону Жойс и ещё один каскад рыданий. — У тебя иммунная система каким-то образом воспринимает инвазию, как инфекцию. И почему-то нереально быстро реагирует… странно… — Ханьская медицинская искра, не забывай. — Пожимаю плечами. — И прекрати мазать сопли по столу… Камила, смотри. С технической точки зрения, Жойс жива. Я слышу, что у неё бьётся сердце и поддерживается дыхание. Причём самопроизвольно. Можешь мне пояснить на пальцах, что вообще произошло? Какие процессы надо откатить назад, чтоб …? — я не договариваю, но Карвальо и так понимает меня правильно. Вздохнув, она начинает свои пояснения, перемежающиеся ремарками Алекса по внутренней связи. ******************** — Как насчёт небольшого сотрудничества? — Чоу буквально ворвалась в ангар Фельзенштейна, пользуясь кое-какими незадекларированные возможностями управляющей Компании на территории. — Как ты сюда попала?! — искренне изумился в ответ израильтянин, разворачиваясь к ней навстречу во вращающемся кресле. — Сюда же местным входа нет, включая даже очень серьезных людей?! — Армии хода нет, прочим федералам тоже нет. И муниципалам тоже нет, — покладисто согласилась китаянка. — А управляющей компании очень даже есть. Пожалуйста, давай не будем тратить времени на дурацкие споры? Ты заметил, что я сейчас не истерю, не ругаюсь? — Это-то и пугает, — вздохнул Моше, разворачиваясь обратно к экранам. — Я всё же неплохой специалист и в ряде процессов понимаю не хуже тебя, — констатировала хань в затылок Фельзенштейну, подходя сзади вплотную. — Я ни за что не поверю, что представители двух древних народов не смогут договориться между собой в одной простенькой ситуации. В которой их интересы не то чтобы не пересекались, скорее, наверняка друг другу не противоречат. — Что ты можешь знать о моих интересах? — повторно удивился Моше, уже через плечо, не оборачиваясь. — Мне нет дела ни до каких твоих интересов, — примирительно подняла вверх пустые ладони Чоу. Затем, подумав мгновение, положила их на плечи израильтянину. — Но я же вижу, что мальчишка и тебе не безразличен. — А может, у меня на него собственные коварные планы, — уязвленно огрызнулся Фельзенштейн. — Мне нет дела до твоих планов, — мягко повторила китаянка. — Сейчас предлагаю на некоторое время всего лишь объединить усилия, если мы оба хотим видеть его в относительной целости хотя бы завтра. — А ему что-то угрожает? — неподдельно озадачился Моше. — В принципе, логичный вопрос. У тебя же нет допуска к сводкам по территории, — не удержалась от шпильки хань. — Смотри на экран. — Она откатила израильтянина в сторону вместе с креслом и, склонившись над его персональным терминалом, выбила длинную последовательность цифр по его клавиатуре. ********************* Представитель безопасности на территории Корпуса задумчиво шагал по одной из аллей. Он абсолютно не переживал по поводу размолвок с неизвестным «доброжелателем», поскольку был слишком для этого стар и опытен. Еще лет пятнадцать — двадцать назад он бы, вероятно, бросился сломя голову выполнять пожелания неизвестного доброхота. Молодые всегда падки на лесть и наивны: в надежде на неизвестные бонусы, другой бы на его месте выложился на все сто. И никогда не узнал бы, что такие, как он, в играх Столицы на территориях всегда проходят по разряду одноразовых инструментов. Благодарность к которым не входит в сметы, выделяемые на негласный аппарат. Странно, что на такой дешевый трюк пытались подловить именно его. Но с учётом обстоятельств, все накладки можно было списать на вопиющую некомпетентность той стороны либо на их фатальное невезение. Всё-таки, второй труп за пару дней — это перебор. Ещё и на фоне инициированной местным муниципалитетом кампании по дискредитации Федеральной легитимности. Неожиданно комм офицера принудительно активировался, установив связь в этот раз со вполне реальным тридцати пяти — сорокалетним человеком; подтянутым, светловолосым и, кажется, высоким. Поскольку собеседник сидел, о его физических кондициях можно было только догадываться. — Вы уже справились со своими нервами? — чуть насмешливо и почти вежливо спросил вызывающий, словно ничего и не было. — Да. Кстати, у меня поводов нервничать значительно меньше, чем у вас, — глумливо хохотнул безопасник. Он уже успел связаться со знакомыми в одном из местных кланов, где собирался осесть на пенсии. Те заверили его в своей полной поддержке и навскидку набросали сразу три варианта выведения его из-под удара репрессивной машины муниципального юридического клана номер один. — Я бы не был столь категоричен на вашем месте, — неуступчиво сделал акцент на неприятном столичный хлыщ. — И вдогонку: зачем вы пытаетесь от меня скрыться?! Если мне понадобится, я смогу с вами пообщаться при любом сценарии. — Любой даже полицейский опер первого года службы знает: если тебе угрожает противоположная сторона стола, значит, у неё ничего на тебя нет. Значит, логических аргументов либо доказательной базы у твоего собеседника по нулям и сказать ему ничего. — Безопасник перевел взгляд с кипариса, на который демонстративно пялился последние пять секунд, снисходительно посмотрев на собеседника. — Знаете, есть ещё одно правило, мне его внук рассказал после шахматной секции. Если у тебя проигрышная позиция в шахматах и мозгами выиграть не вариант, нужно как можно сильнее пугать того, с кем играешь. Нужно создавать эмоциональную угрозу, даже если это и нереально. Когда человек испуган, индекс его аналитической производительности снижается что ли на шестьдесят процентов. — Без пяти минут пенсионер смотрел на более молодого мужчину спокойно, безмятежно и бестрепетно. — А с федеральный линии я ушёл специально, чтобы проверить ваши допуски и компетентность. Судя по тому, что вы не можете справиться с бездомным клошаром, раз за разом задействуя далеко не последние по потенциалу ресурсы, я сильно сомневаюсь: стоит ли вообще с вами связываться. — Разбирательства и исков уже не боитесь? Перспектива оказаться в Квадрате вас совсем не пугает? — молодой не сдавался, насмешливо поднял бровь. — Давайте не будем парить друг другу мозги, — устало предложил безопасник. — Я не отказываюсь с вами поработать. Но это сотрудничество должно быть безопасным для меня и выгодным нам обоим. Пока же я вижу, что у вас неплохие доступы к документам и каналам коммуникации; но абсолютно никакие оперативные возможности в данной обстановке и на данной территории. И вы сейчас пытаетесь остротой мозга, — насмешливая и пренебрежительная улыбка вышла эталонно, — скомпенсировать отсутствие у вас твердого кулака. Необходимого вам здесь и сейчас. Уже молчу о том, какие задачи вам поставлены и насколько они легитимны. Достаточно откровенно? — Кажется, вы в курсе моих проблем не хуже, чем я сам, — неожиданно сдал назад столичный. — Опыт не пропьешь, — покровительственно кивнул безопасник. — А я всё-таки без пяти минут пенсионер. Кстати, если бы я был на вашем месте, я бы отступил от инструкции и выбрал бы, что мне дороже: соответствовать неизвестно кем придуманым требованиям? Или решить задачу любой ценой? — Вы хотите предложить что-то конкретное? — оживился инициатор разговора. — Не раньше, чем вы однозначно подтвердите, что с «кулаками» у вас напряжёнка. А также сообщите, какие именно задачи не решил подорвавшийся на крыше труп и этот, который сегодня подхватил респираторное заболевание, — безопасник откровенно насмехался.