И вдруг стук в дверь террасы! Мы оба вздрогнули, и пламя свечи вместе с нами! Послышался голос… Кого бы вы думали?.. Тети Люси! – Ребята!.. Саши! Вы дома? Мы замерли. Дыхание затаили. И – вдруг! Слышим – ключ в дверном замке на террасе прокручивается! Мы ж заперлись, понятное дело! Но у тети Люси ключ от нашего дома был… – Капе-е-е-ц! – выдохнули мы вместе… Оба разом дунули на свечу и по-кошачьи метнулись в комнату. Куда спрятаться? Под кроватями все видно! – В шкаф! – опять выдохнули хором оба. Кое-как успели забиться-утрамбоваться в родительский шкаф. Тетя Люся зашла на террасу, еще раз нас покликала… Потом заглянула в сени… и принюхалась… – Свечку, что ли, жгли?.. Вот бандиты! – пробормотала сердито. – Так и дом спалят… Где их носит? И, на наше счастье, в комнату не пошла. Мы услышали ее громкий учительский голос уже снаружи дома, когда она ушла с террасы и заперла входную дверь. Кричала мужу через забор: – Аркаш, нет их… Они, что ли, там взрывают у леса? Распоясались без родителей! Пропесочить их завтра надо! – Ага! – не удержался я. – Завтра вы, Людмила Владимировна, марсиан будете песочить за плохое поведение и похищение невинных детей. Родителей их с Марса в школу вызывать будете. Санька прыснула: – Кончай, Аль! А то я прямо тут… И мы еще пару минут поторчали в шкафу. Мало ли. А вдруг тетя Люся вернется… Да и вообще, понравилось в шкафу сидеть! Опасный поход в лапы страшных инопланетян начинается Как провели мы последнюю ночь? А как ее могут провести люди, которых утром похитят и они сами об этом знают?.. Ясное дело, как: глаз сомкнуть не могли… И так ворочались, и эдак… мучились-мучились… уже ничего не рассказывалось… Наконец, за окнами светать начало. Я так и сказал сестре: – Чего мучиться-то? Давай пораньше выйдем. Больше гарантий, что тетя Люся не заметит. Уж точно в это время она в свой дальний сортир по холоду не потащится. Да уж, извините за интимные подробности, но чистюли Балабановы, если по-серьезному, то ходили в свой дальний туалет. У обоих был какой-то бзик, что дома – это неправильно и все равно запах есть. Сестренка выглядела нервно-полусонной, уставшей и согласилась сразу. В полпятого решили, что чем дальше ждать, тем больше мучиться. Пора! Стали подниматься-собираться. Оделись потеплее. На ноги, помня о густой августовской росе, надели сапоги… И вдруг – чего я никак не ожидал – Санька скисла! – Аль, – простонала она. – А может, не пойдем? Что-то у меня уже сил нет… Может, отменим? Или перенесем на пару дней? А у меня уже рюкзак за плечами! Не снимать же… Да и вообще! – Это от недосыпа, Сань, – твердо постановил я. – В клубе поспим. В кинотеатре на креслах. Как раз время убьем, страдать целый день не надо будет. – И предчувствие какое-то нехорошее у меня… – прогундосила Санька. Я прямо возмутился: Грузди никогда суеверными не были! Но подход нужен был другой. – Предчувствие у нее! – помотал я головой. – Что ты всем кайф ломаешь? Такой прикол придумала же сама, а теперь чего?.. Черный, он же на смех нас поднимет – мол, «столичные» и есть, прав был деда Гера на наш счет. А какой скандал твой рыцарь Туря закатит! Завопит: «Что я говорил! Надо было все наоборот сделать: нас со Славкой лучше бы украли, у нас мамы-папы на месте, хайпа на стопятьсот было бы больше по всему Платонову!» Такой подход сработал лучше некуда! Санька пару раз носом шмыгнула. Сначала с сомнением, потом уже воинственно. – Ну да, Аль… – и вспомнила, как наш собственный дед Петр говорил, вспоминая время, когда они, загривские, дрались с платононовскими, на их, вражеском, высоком берегу: – «Отступать некуда, позади – Платоновка!»… И дед добавлял из старинной песни про крейсер «Варяг»: «Умрем под волнами»… И хотя умереть под волнами Платоновки, которую вброд по шейку перейти можно, проблематично, старинная песня поднимала боевой дух загривских на стопятьсот. Санька деловито надела бейсболку и аккуратно заправила под нее свои локоны, выкрашенные в цвет мякоти спелого манго, а потому видные за два километра. С крыльца мы спускались на цыпочках – только бы не скрипнуло! И дверь запирали, медленно прокручивая ключ в замке, чтоб тоже не скрипнуло: мало ли – может, теть Люся все же не вовремя пошла, куда надо и, неровен час, услышит… Так же, едва не на цыпочках, и дом обошли через сад с противоположной стороны от дома Балабановых… И почти на карачках, прикрываясь кустами смородины от других, более равнодушных на наш счет, соседей. Я с рюкзаком на спине покряхтел изрядно. Вышли на задворки. Огляделись. Впереди, за огородами, на скошенном поле, еще стоял густой туман. Впереди – это для нас впереди, а для Загривок – как раз позади. Туман нас, а главное – Саньку, очень воодушевил на подвиги! Никогда вид тумана так не радовал, как в то раннее утро, никогда не казался таким гостеприимным, а вовсе не опасным, вовсе не нашпигованным всякими монстрами и зомби! Мы рысью рванули к нему по узкой тропке между огородами. И никогда еще в нашей жизни красивое книжное выражение «скрыться в тумане» не казалось таким реальным и совершенно буквальным! Радостным, наконец! Мы, как заправские не знаю кто – не злодеи же, дружащие всю жизнь с туманами, – скрылись в тумане и у стены леса перевели дух. Я на минутку рюкзак скинул, чтобы спокойно отдышаться. Загривок не было видно! На радостях мы подняли правые руки и хлопнули ими друг друга в ладоши… Но вдруг… …вдруг не было ничего видно, а стало! Какая-то точка, как бы катящаяся к нам по полю, появилась со стороны Загривок. Точка быстро выросла в бесформенный рыжий комок… Испугаться мы этого НКО, неопознанного катящегося объекта, не успели. – Валтик, ты чего? – выдохнули мы, как всегда, хором. Да, это был кот Валтасар собственной персоной! В те минуты мы были слишком на взводе, чтобы приглядываться к коту. Мы не замечали, что смотрит он теперь на нас во все глаза, а не в один, уцелевший в жестокой битве при курятнике с ястребом-перепелятником. Во все свои теперь разноцветные глаза! – Валтик, тебе с нами нельзя. Нас плохие инопланетяне похищать будут, – переведя дух, предупредила кота Санька и повернулась ко мне: – Чего это он? Ответ у меня уже был готов: – Да все просто! Заметил, что двуногие с рюкзаком в лес. Значит, у них будет пикник. Значит, у них будет жратва. – Давай ему сейчас колбасы дадим, – предложила сердобольная Санька и добавила уже почти по делу: – Может, отстанет. У нас было, кроме прочей консервной провизии, всего два бутерброда с докторской колбасой. Мне стало жалко, и я сказал: – Да ну его! Он и так всеми откормленный. Вон жирняга какой! Худеть пора! – Я свой отдам, – сообщила Санька. Я не стал противиться, это было бесполезно, и молча наблюдал, как Санька копается во внутренностях рюкзака. Но когда сестренка обезколбасила свой бутерброд и оставила себе два сиротливых куска хлеба, не выдержал и обратился к Валтасару: – Ну, если ты нас после этого сдашь, так и знай: вообще на участок не пустим… Страшную котоловку сделаем. Огромную. С приманкой в виде мыши! Валтасар только ухом повел, уже уплетая колбасу. Тут только Санька заметила что-то неладное с котом, вернее: – Что это у него с глазом? Новый, что ли, вырос? Эй, Валтик, покажи! Но кот жевал колбасу, опустив голову и как будто не слыша. В биологии я чуток разбирался… и уже успел закрыть рюкзак и устроить его на своих трудовых плечах: – Он не ящерица и не тритон, у кошек утраченные органы не регенерируют, – авторитетно сообщил я и стал подгонять сестру: – Ну, хватит, закрывай свой Фонд помощи жирным котам… а то солнце поднимется – и туман уйдет… Всем Загривкам, как облупленные, откроемся. И Санька, не став изучать странный глазной феномен кота Валтасара, молча пошла за мной в сумрачный и сырой лес. Мы накануне отлично запомнили путь к удобной бреши в ограде «Сигнала», сразу вышли к ней, но тут опять случилась небольшая заминка с удивлением и легким ужасом: яркого платка-шарфика, который Санька не пожалела оставить в качестве ориентира, на ветке не оказалось. Пропал!