Траубе махнул рукой и стал спокоен, словно и не слышал ничего. — Они подозревают Диму, ты слышишь, дочка? — Федор Аполлинарьевич задрал голову и посмотрел на Варвару. Та кивнула. — Можете подозревать кого хотите! Милиция занимается этим же! Главное, что не верю я, что картины найдутся, а без них все тщетно! Все! Тщетно! — Можно я задам два вопроса? — спросила я. Сергей Иванович в это время, потоптавшись около дверей, решился, зашел в комнату и сел на краешек ближайшего стула. За столом, получается, сидели только мы с Маринкой. На столе ничего не было. — Да сколько хотите. — Траубе расслабился, и даже возникло впечатление, что он сейчас заснет. А что? Вполне возможно — старый человек. — Я столько за свою жизнь давал интервью, — добавил Траубе, — уже и не упомнишь все, то ли тридцать три раза, то ли тридцать четыре. — Тридцать два, — спокойным голосом уточнила Варвара. — Вот умница какая! Все помнит! — Траубе довольно улыбнулся. — Она и будет директором музея имени Траубе! Я уже все оформил. Прошу любить и жаловать — Варвара Федоровна Траубе — директор музея моего имени!.. Так какие же у вас вопросы? — Петр знал, что те три картины сомнительные? — спросила я, и Федор Аполлинарьевич застыл, глядя на меня круглыми немигающими глазами. — Или он точно знал, что они фальшивые? — не унималась я. — Вон отсюда, — очень спокойно и по-деловому приказал нам Федор Аполлинарьевич. — Все трое. — Да, пожалуйста, — подтвердила Варвара. Делать было нечего. Мы встали, сухо попрощались с этим семейством и вышли. Варвара пошла нас провожать. Мы дошли до ворот, и она отворила калитку. — Зря вы так с ним, — сказала она нам напоследок. — Он уже старый человек. И про Дмитрия вы тоже зря. — А зачем вы сдавали парик в театр? — выпалила Маринка. — Для чего вы его использовали? Варвара улыбнулась. — Мне нравится ходить в париках. Каждая из нас должна подчеркивать то, что у нее выигрышно, и прятать то, что нужно прятать. Варвара еще раз улыбнулась и по-доброму взглянула на Маринку. — А не поступать наоборот, милочка. Думаете, мой папа зря назвал вас мадонной полей? Подумайте над этим. Маринка покраснела так, как обычно это делал майор Здоренко. Я и не знала, что она способна на такие вещи. — А… — пробормотала Маринка, не зная и, наверное, не будучи в состоянии ничего сказать. Варвара тепло попрощалась с нами и пошла к дому, не оглядываясь. — Ну и сука, — только и сумела выговорить Маринка. Мы в подавленном настроении усаживались в машину. Даже Маринка молчала. Но это было ненадолго. Я знала точно. Мы отъехали по дороге от дома Траубе, Маринка завозилась на соседнем со мною сиденье, глубоко вздохнула, явно собираясь вербально размазать Варвару на составляющие ее атомы и молекулы, но тут из-за поворота навстречу нам вынырнула машина. Это была «Газель». «Газель» мигнула нам фарами, и я остановила «ладушку». Из «Газели» выглянул майор Здоренко. — Бойкова, ты живая, что ли? А я думал, тебя уже грохнули и закопали! — Спасибо, товарищ майор, — ответила я, — и я вам желаю всего хорошего. Майор даже не улыбнулся. — Кто там в этом серпен… сертан… короче, в дурдоме? — Варвара и Федор Аполлинарьевич. — Ага, — майор почесал в затылке. — А почему ты не спрашиваешь, чья это была машина? — Вы же сейчас сами скажете. — Скажу, скажу, — майор, прищурившись, посмотрел на мою «Ладу». — Это Кряжимский у тебя там? Эй, Кряжимский, старый мошенник, ну-ка выгляни в окошко! Сергей Иванович опустил стекло и забормотал, как он рад видеть майора. Майор на это не купился. — Бабе своей будешь врать, а мне не надо. Не терплю, — отмахнулся майор. — Точно на тебя «фолькс» хотел наехать? — Да, — ответил Кряжимский. — Понимаете, как это получилось. Я шел по дороге как раз недалеко от пивного завода… — Заткнись, — попросил майор. — Ты бумажку напишешь о происшествии? — Да, вы понимаете, — Сергей Иванович снял очки и начал протирать стекла, — дороги, сами видите, какие, скорость была большая у этой… — Я сказал: заткнись, — повторил майор. — Попытка наезда была? Да или нет? — Д-да, — согласился Сергей Иванович. — Бумажку напишешь? Да или нет? — Если вы считаете, что есть такая необходимость… — Сергей Иванович совсем растерялся, и тут майора прорвало. Он даже выскочил на трассу, чтобы ничто не мешало ему орать и размахивать руками. — Нет, не считаю!! — завопил он. — Я вообще просто так здесь торчу и трачу время с тобой, дебил очкастый! Ты не понимаешь, что ли, ничего?! Ты не понимаешь, я тебя спрашиваю?! Напишешь или нет?! — Напишу, — пролепетал Сергей Иванович. — Вот так и надо отвечать! — рявкнул майор. — А ты, Бойкова, видела все? Подпишешь? — А я напишу статью? — сразу же спросила я. — Блин, блин! — Майор два раза топнул ногой в такт своим «блинам», развернулся, вернулся к своей «Газели» и взгромоздился на сиденье. — Напишешь! — крикнул он. — Только то, что я скажу! Поняла? Я кивнула. — А теперь разворачивай свою колымагу и езжай за мной к этим придуркам! Майор с силой захлопнул дверь, «Газель» поехала. Я ее пропустила и начала разворачиваться. — Вот сейчас я этой Варьке-суке все и скажу! — помечтала Маринка. — Ты видела ее нос? Видела? Такие носы не носят уже сто лет! И одета она, как… как богема, блин! Я промолчала, развернула «ладушку» и поехала вслед за майором. День продолжался. Мы подъехали к знакомым воротам, когда «Газель» уже стояла около них. Возле «Газели» курил один омоновец. На нас он, как показалось, даже внимания не обратил. — Мы внутрь пойдем? — внезапно заробев, Маринка с беспокойством защелкала замочком своей сумочки. — Придется, — ответила я, заглушая машину и выходя из нее. Мы вновь, уже во второй раз за сегодняшний день, прошли через калитку и направились к дому. Несмотря на прохладу, входная дверь почему-то была распахнута. Когда мы подошли к ней, из дома высунулся омоновец. Его маска была скатана в шапочку. — Ни до чего здесь не дотрагивайтесь, — сказал он, — и идите осторожно. — А почему? — спросила Маринка и мило улыбнулась. — У бати спросите, — равнодушно ответил омоновец и отошел, пропуская нас. Маринка, пройдя в доме несколько шагов, оглянулась и шепотом оценила: — Хам. Солдафон. — Ну будет тебе, — успокоила я ее, — может быть, он всего лишь забыл протереть свои линзы. — Да? — переспросила Маринка и задумалась. Из глубины дома слышались крики Варвары. Я ничего не понимала. Создавалось впечатление, что майор ее пытает, но она не желает ни в чем признаваться.