— Не спеши, Бойкова, поперек батьки в пекло… Я еще сам ничего не понял, — пробормотал майор, поправляя на голове задетую моей рукой фуражку. Дело было в том, что в моем кабинете тоже находился один рубоповец и больше в нем никого не было. Около раскрытого окна лежала полуобуглившаяся пачка газет, взятая из-под Маринкиного стола. Она, видимо, и горела. Затушили ее самым профессионально рубоповским методом: сапожищами. Клочки газет лежали везде, где только можно. Сильно пахло гарью. — А где же задержанный? Не понял! — рыкнул майор своему рубоповцу. — Куда вы его спустили? Или упустили, что ли? — Никак нет, товарищ майор, — пропыхтел рубоповец, — задержанный остался в коридоре. А больше здесь никого не было! — Как это не было? — изумился майор и сдвинул фуражку на затылок. — Как это не было? А дверь была заперта? — Так точно. — Ну?! — А за дверью никого не было, — твердо повторил рубоповец. Майор сдвинул свою фуражку на один бок, потом на другой и, почесав затылок, нажал кнопку на рации. — Ноль шестой, слышишь меня? — крикнул он. — Так точно! — хриплым человеческим голосом ответила рация. — Кого задержал? — спросил майор. — Никого, товарищ майор. Майор недоуменно посмотрел на рацию, потом быстрым шагом подошел к открытому окну и выглянул в него. — Ты, Сидоров? — крикнул майор. — Сними-ка маску! Кто-нибудь выпрыгивал из окна? — Нет, товарищ майор, — громко ответили снизу. Майор отвернулся от окна и снова нажал кнопку на рации. — Ноль третий! — крикнул он. — Здесь! — каркнула в ответ рация. — На крышу кто-нибудь вылазил? — Нет, батя, не вылазил, — с ленцой ответили майору, и тут его наконец-то прорвало. — Какой я вам, на хер, батя на службе?! Какой я тебе батя, твою мать и всех святых?!! — заорал майор в рацию и с совершенно той же интонацией рявкнул: — Всем отбой! По машинам. Швырнув свою фуражку на мой стол, майор, засопев, пролез на мое редакторское кресло и уселся в него. Рубоповец синхронно, как робот, повернулся лицом, пардон, передней частью маски к своему начальнику. Майор махнул ему рукой, и, ни слова не говоря, тот вышел из кабинета. Нас здесь осталось четверо, но уже через секунду майор повторил тот же жест в сторону Ромки, и тот сообразительно выскочил вслед за рубоповцем. — Дверь закрой! — крикнул ему майор. Ромка послушался. В кабинете было прохладно, но закрывать окно не хотелось: еще не проветрилось, и запах гари был довольно-таки чувствительным. И зачем этому придурку понадобилось жечь газеты? Или он сначала открыл окно, потому что было жарко, потом решил разжечь костер из-за того, что стало холодно? Чушь, конечно, но ведь он маньяк! Мы с Маринкой открыли шкаф-гардероб и быстренько накинули на себя верхнюю одежду. Путешествие по свежему воздуху без плащей — испытание не для нас. — Фу, теперь все пропахнет дымом! — поморщилась Маринка и осторожно взглянула на майора. Майор сидел за моим столом неподвижно и таращился на нас с Маринкой своими рачьими глазами, не мигая. Видя, что он еле сдерживается, мы стали одеваться быстрее. — Садись, Бойкова, сама знаешь где, — буркнул майор мне, увидев, что я готова его слушать. — Разговор будет. Неприятный для тебя. Я села на стул для посетителей и с удивлением заметила, какой сейчас я себе кажусь маленькой по сравнению с майором, засевшим в моем кресле. Мне такое ощущение не понравилось, но делать было нечего. Сейчас в моем кабинете главным был майор, а не я. Обидно, но такова се ля ви. — Ну а ты, Широкова, решай, с кем тебе быть: с красивыми или с умными, — криво усмехнулся майор, поглядывая на Маринку. — В смысле? — не поняв, пролепетала Маринка. — В прямом. Или выходи отсюда и закрывай за собой дверь, или садись рядом с Бойковой. Со своей начальницей. Маринка не стала думать, она поставила стул рядом с моим и уселась на него. — Ну и что все это означает, Бойкова? — спросил меня майор, постукивая костяшками пальцев по столешнице. — Тиражи полетели, и ты решила сочинить про себя сенсацию, да, Бойкова? Тебе это боком выйдет! Предупреждаю! — Вы о чем? — не поняла я. — А о том! — заорал майор и застучал кулаком по столу. — Я все о том, что ты меня вызвала якобы на помощь, я приехал, а в твоей гребаной богадельне нет никого! Ты что же это творишь? Уже налетчиков себе сочиняешь? «Или, может быть, это был маньяк!» — кривляясь, передразнил он Маринку. — У тебя чердак едет? Или случайно так получилось? — К нам действительно залез незнакомый мужчина и захлопнул за собой дверь, — стараясь говорить спокойно, произнесла я. — Это правда! — Да понял я уже, что вам мужики мерещатся! Хоть и не весна сейчас, а все равно: мужики, мужики, мужики! Тьфу! — Майор демонстративно сплюнул на пол и заерзал по моему креслу. — И кресло у тебя неудобное… А может быть, вы сами дверь захлопнули и сочинили эту сказочку?! — снова рявкнул майор. — Почему я вам должен верить?! — Да потому, что это правда! Как я вам рассказала, так и произошло! — не выдержав, прикрикнула я. — Зачем мне нужно было все это сочинять? Или вы думаете, что я не могла найти другую причину, чтобы пригласить вас сюда? Маринка хихикнула, майор покраснел еще больше и опустил глаза. Это длилось какое-то жалкое мгновение, но моя победа была налицо. Даже на лице. На лице у майора. — Ну тогда объясни мне, наивному такому албанцу, — немного хрипловато продолжил майор, — что ему понадобилось в твоей редакции, кроме устройства здесь пионерского костра, и куда он потом испарился? — Голос майора окреп и снова зазвучал как сирена. — Мои люди были везде! По периметру! — Не знаю, куда он испарился! Но то, что он был здесь, это точно! — упрямо повторила я и незаметно толкнула под столом Маринку. Мне нужна была помощь, и Маринка это поняла. — Хотите кофе, господин майор? — спросила Маринка. — Вам как: с сахаром или без сахара? А хотите с печеньем? — Я хочу правду и больше ничего! Некогда мне здесь с вами лясы точить и слушать ваши дурацкие остроты! Ну-ка, Бойкова, давай излагай все с самого начала и не торопясь! А ты, Широкова, закрой окно, не май месяц, и действительно сваргань нам кофейку. Погорячее. — Не умею, — отрезала Маринка, резко вставая со стула. — Что ты не умеешь? — не понял майор. — Окна закрывать? — Кофе варганить! — выпалила Маринка. — Я умею его только варить! — Я так и сказал! — отрезал майор. — Давай поживей и не отвлекай меня. Я не собираюсь тут ночевать. Даже с вами двумя. Гы-гы! Майор улыбнулся, настроение у него слегка улучшилось, и он даже догадался снять фуражку и бросить ее рядом с собою на стол. Маринка, громко вздыхая, как бы намекая этим на непосильную печаль от людской черствости, обрушившуюся на нее, пошла к окну и, закрыв его, вышла из кабинета, оставив дверь открытой. Мы с майором промолчали, оба поняв, что оставить Маринку в неизвестности относительно того, что происходит в кабинете, значит спровоцировать ее на резкие поступки. Вроде яда в бокал. Шучу. Майор внимательно выслушал все, что я ему рассказала, ни разу не перебив меня, после чего задал всего один вопрос: — И что же у нас тогда пропало? Я в растерянности огляделась. — Не знаю. В это время в кабинет вошла Маринка с подносом. — Кофе готов, сахар я не клала, вроде все на месте, даже мой зонтик, — проговорила она скороговоркой и посмотрела на сейф, стоящий в углу. Говоря языком милицейского протокола, «сейф на себе следов попыток проникновения не нес». — Сейчас трудно сказать, — уклончиво сказала я, пододвигая ближе к себе чашку с кофе, которую Маринка поставила передо мною. — Вот разберемся, посмотрим, может, что-то и определим. Майор посопел, потом, словно нехотя, взял ложечку, насыпал себе в чашку три ложки сахару и звонко застучал ложкой в чашке. — Если допустить, что ваш маньяк на самом деле существовал, то, нужно признаться, он скрылся еще до нашего появления. Напустил дыму полное небо и, пока вы рты пораскрывали на него, маньячок-то и свалил. Спокойно и не торопясь… А мальчишку найдете, купите ему конфет. Может быть, своей глупостью он вам жизнь спас. Майор наклонился над чашкой. Мы с Маринкой переглянулись. — Слышь, Бойкова, — спросил майор после первого шумного глотка, — а кого ты куснула в своей газетке за последнее время?