Я слепо смотрела, как под ногами плывет бордовая кромка. Смотрела, но видела лишь Тьму, на мгновение отразившуюся приговором в моих глазах. Я всегда считала себя сдержанной и воспитанной, однако не смогла сдержать резких слов в адрес служанки, когда та прибежала на звон стекла. Хотя, казалось бы, горничная не виновата в моих страхах и страданиях, но я сполна оторвалась на несчастной женщине. – Где мои вещи? – строго пригвоздила я. – Форма? Кулон? Дрожащие пальцы коснулись ложбинки, где обычно покоился серебристый наконечник. Сейчас амулета на мне не было. – Простите, госпожа, – пролепетала бедняжка, – но я не знаю. – Позови того, кто знает! – Паника смешалась с гневом и долбила по вискам. Мне срочно нужно с кем-то поговорить! С кем-то, кто пояснит, что происходит! Я ведь не могла… не успела бы впустить в себя Тьму. Да и какого демона произошло? Я слышала немало историй, как люди обращались в темератов. Они оказывались жертвой пропущенного темного заклятия инфекта или получали от обращенных серьезные, порой почти несовместимые с жизнью ранения, через которые и проникала зараза. Никакой чистой Тьмы никогда и в помине не было! Это невозможно! Мне привиделось. Или это было что-то другое, неспособное обратить меня в… Нет. Даже думать об этом не могу. – Чего ждешь? – рявкнула я, вскакивая с кровати. Слабость будто рукой сняло. На ее место пришла ярость, бурлящая в венах. Она стала моей энергией. – Неси сюда мои вещи! Бросив уборку, служанка мигом вылетела за дверь палаты и даже не глянула в мою сторону. Я же неуверенными, неловкими от долгого бездействия шагами двинулась в сторону окна. Зеркала в палате не было, и неприятные догадки точили изнутри. Поэтому я поплелась к окну, надеясь в стекле все же разглядеть свое отражение. И искренне хотелось верить – из него на меня посмотрят нормальные, человеческие глаза. Но даже в мутном стекле увидела отпечаток ночи, коснувшийся моей души. Черный туман расползся от уголка до уголка глаз, затопил голубизну радужки. Душа заметалась в истерике внутри грудной клетки, забилась раненой птицей. Я до скрежета сжала зубы, под скулами заходили желваки, а глаза защипало от слез, что просились наружу. Уронила голову, поникнув. Ударила кулаком о подоконник и тут же зашипела от боли, что вдруг прошила ладонь. Отскочила от окна и уставилась на него испуганными, изумленными глазами. Я и забыла о рунах, покрывающих раму и подоконник. Прижала раненую руку к груди и аккуратно наклонилась над магическими знаками, изучая. Защитные заклинания змейками тянулись друг за другом, ползли по периметру окна, а я отшатнулась. Почти такую же магию я использовала в тот вечер, пытаясь спрятаться от подступающей Тьмы. Только заклинание не сработало, даже усиленное кровью. Зато это… Не успела додумать неприятную мысль. Дверь в палату распахнулась, и в комнату вошла женщина, которую я уже видела сегодня. Она была одной из тех, кто приходил с допросом. – Добрый вечер, госпожа Навье, – кивнула она, и несколько серебристых от седины прядок упали на плечи, спрятанные под черной преподавательской мантией. Я вежливо склонила голову и ощутила, как снова слабею. Ухватилась за изголовье кровати и крепко вцепилась в него дрожащими пальцами. – Меня зовут Лея Шерали. Я преподаватель по самопознанию. Я нервно фыркнула вместо какой-нибудь светской фразы. Знаю, что нарушила этикет, но думать о манерах не было ни желания, ни сил. – Где мои вещи? – не слишком дружелюбно бросила я, а потом, опомнившись, добавила: – Госпожа Шерали. Женщина окинула меня снисходительным, немного жалостливым взглядом, от которого мне стало только хуже. Я не ощутила поддержки, а лишь острее почувствовала обреченность. – Все вещи на хранении. Здесь, в лекарском крыле. Преподавательница шагнула вглубь комнаты, и тени под ее ногами разбежались, будто от солнечных лучей. Госпожа Шерали коротко улыбнулась и кивнула на стул, стоящий возле меня. – Аста, присядьте. – Когда она оказалась под светящимся шаром, зависшим у потолка в центре комнаты, морщинки на ее лице словно разгладились, а черты лица смягчились. – Вам нужно набраться сил. – Мне нужны ответы, – упрямо ответила я и демонстративно отдернула от кровати руку, лишая себя опоры. Тут же покачнулась, но удержалась на ногах. На секунду серебристые брови взлетели к середине лба, но преподавательница самопознания быстро вернула прежнее невозмутимое выражение лица. Я понимала, что не просто так пришла именно она. У дитурбьентов, обычных охотников, нет такого предмета как самопознание. Его изучают только темераты, рискующие при потере контроля навсегда утратить самих себя и стать безвольными монстрами. Инфектами. Ужасающая картинка складывалась слишком быстро. Отсутствие зеркал в палате, защитные руны на окне, преподаватель темератов… – Вы обязательно получите ответы на все свои вопросы, – спокойно, вкрадчиво произнесла Шерали. Сожаление исказило ее лицо: брови выгнулись серебряными дужками, губы напряглись в натянутой, неискренней улыбке. – Но?.. – тут же уточнила я, чувствуя подвох в словах преподавателя. – Но пока, госпожа Навье, вам стоит отдохнуть. Учебный год начнется уже через пару дней. Тогда вы и узнаете все, что вам требуется. Через пару дней?! Негодование вытеснило усталость. Я глупо приоткрыла рот в немом удивлении, но тут же сморщилась. Выходит, я провела на больничной койке все каникулы?! – У меня нет времени ждать два дня, – сухо отрезала я и требовательно взглянула на гостью. – Мне нужна хотя бы моя форма. – Скоро вам выдадут новую, – уклончиво ответила Шерали, а я скривилась от недовольства. Я не могу идти к ректору в больничной ночной рубашке! А попасть к отцу мне нужно как можно раньше, пока не зачислили на факультет к темератам. Если этого уже не случилось… В любом случае нужно попытаться, использовать даже самый крошечный шанс. – Аста, – голос гостьи неожиданно смягчился, из него исчезла деловая холодность, – прошу, успокойтесь. В вас сейчас говорит… – …Тьма? – закончила я за преподавательницу и прикусила дрожащую губу. Напряжение прокатилось тяжелой волной по всему телу и остановилось у самого горла. – Да, – уронила взгляд Шерали и виновато прикрыла веки. Видно, она не хотела говорить об этом сейчас. Но мне не нужны пояснения. Я и так обо всем догадалась. – Аста, – вновь обратилась она ко мне, уговаривая, – ваша паника – нормальная реакция. Вам страшно, и все кажется обманом. Глупой ошибкой. Сердце затрепетало в слепой надежде, но тут же тяжело ухнуло и похолодело, когда в почерневшем окне я вновь увидела отражение собственного взгляда. Да, хотелось бы думать, что все вокруг – злая шутка. Что я сейчас крепко зажмурюсь, а когда снова открою глаза, буду прежней. – Я не занимаюсь самообманом, госпожа Шерали, – потускневшим голосом возразила, дрожа всем телом. – Лишь прошу встречи с ректором. Намеренно не смотрела на преподавательницу. Кожей ощущала ее удивленный, несколько возмущенный взгляд. Разумеется, она не знает, что я дочь ректора, а потому моя просьба кажется верхом наглости, непростительной вседозволенностью. – Я не уверена, что… – Спросите ректора, если не хотите слушать меня, – чуть не сорвавшись на недозволенный тон, сказала я. – Уверена, он не будет против нашей встречи. – Госпожа Навье, – жестко обратились ко мне, – на данный момент я декан вашего факультета, и… – Это легко исправить, – отрезала я, уставившись на гостью, и тут же прикусила язык. Если Шерали – мой декан, меня точно уже перевели на факультет темератов. Тем важнее поговорить с отцом. Я любым способом должна его убедить дать мне шанс и не связывать себя узами договора с охотником. По порядкам академии темераты обязаны заключить союз с будущим охотником на время заключительной практики. Это якобы поможет оскверненным Тьмой продлить свою жизнь – смирение и цель даруют время. Но мне это не нужно. Мне нужна возможность работать для себя. Искать противоядие, бороться за свою душу. По-настоящему бороться! А не прислуживать тем, кто еще не так давно учился со мной на одном курсе! – Как скажете, госпожа Навье. – Декан скованно кивнула и спешно вышла из палаты, оставив меня на растерзание страхам и бушующему урагану эмоций. Не прошло и получаса, как служанка принесла мою одежду и вызвалась проводить до ректорского кабинета. – Я против того, чтобы меня переводили к темератам! – выкрикнула, едва за прислугой закрылась дверь. Отец глядел поверх переплетенных в замок пальцев, отчего нижнюю половину его лица я не видела. И, как обычно, казалось, смотрел сквозь меня. – Я не могу начать все заново! – Голос звенел от отчаяния и страха остаться неуслышанной. – Мне осталось доучиться всего год! Эта встреча неприятна нам обоим. Я не хотела видеть отца, что бросил семью в самое сложное время, а потом, когда не стало мамы, отказался и от меня. А он не хотел смотреть на живое напоминание о погибшей жене. И на ее убийцу. – И вам добрый вечер, госпожа Навье, – без улыбки поддел он и тут же продолжил: – Однако законы писаны не мной, Аста, – выдохнул безэмоционально и развел руками. – Не понимаю, чего ты хочешь добиться. Его отчужденность и холодность не задели. В конце концов, мы уже давно не родные люди. И разделяют нас не только разные фамилии… А вот полное нежелание слушать вывело из себя. – Ты ректор! – взвилась тут же и крепко сжала кулаки. – Так сделай исключение! Он окинул меня ленивым, затуманенным взглядом. Изучил от макушки до пят. Остановил внимательный взор на почерневших от демонова проклятия глазах. Я не выдержала пристального наблюдения и уронила голову. Внутри все кипело. От злости. Обиды. И одиночества. Где-то глубоко в груди неприятно скребла тоска по отцу. Брошенный ребенок внутри меня скучал по родительской любви и искренне желал, чтобы его приласкали, успокоили и поддержали. Но мужчина передо мной был далек от этих несбыточных детских мечтаний. Может, когда я была еще совсем крохой, он действительно любил и меня и маму… Но сейчас я видела лишь глухую отрешенность. – Есть правила, Аста. Ты и сама должна понимать, темераты – особенные… люди, – последнее слово он подобрал с трудом, сделав заметную паузу. – Им нужен специальный подход в образовании и тренировках. Концентрация, гармония, союз с самим собой…