– Может быть, попытка диверсии? – встрял Андрей. – Не думаю, сын, – покачал головой Берг. – Если ты имеешь в виду наших друзей-японцев, то им вполне достаточно было взорвать южнее Иркутска пару тоннелей, и тем самым наглухо закупорить Транссиб. Нет, друзья, тут все дело в золоте! Помните, Мария Родионовна и Катерина рассказывали нам страшную историю о том, что возле Тайтурки долго стоял один из последних поездов с колчаковским золотом? Что двое подонков из офицерской охраны вытребовали у фельдшера отраву и «вырубили» чехов? А потом добыли у местного конезаводчика лошадей, выгнали из вагона солдат и заставили их спрятать золото в Холмушинских пещерах? Между прочим, вот они, Холмушинские скалы! Берг с силой ткнул пальцем в карту. Собравшиеся вокруг молча глядели на его чуть дрожащий палец. – От железнодорожной «нитки» эти две скалы – не более чем в полуверсте. Золота, видимо, действительно много – вот и пришлось им придумывать и организовывать эту аферу со строительством второго пути на этом участке! Вот вам и ответ на вопрос – для чего здесь «лишние» хопперы! Готов спорить: если мои предположение верны и вся затея связана с похищенным колчаковским золотом, то и вывозить его будут в этих специализированных вагонах. Кстати: помните, один из инженеров проговорился, что вагоны уже проданы, и сразу отсюда пойдут в Маньчжурию? Все складывается, друзья! Все молча глядели на Агасфера. – Я только не уверен, что погрузка золота в вагоны уже началась, – задумчиво проговорил тот. – Думаю, чтобы получше замаскировать золото, они наняли ватагу голодных людей, готовых на любую работу. Таких в Иркутске наверняка полно! Когда золото будет перенесено из пещеры поближе к разъезду, они приведут в действие механизм переворота платформ хопперов, уложат на дно ящики, поставят хопперы в путевое положение и снова засыплют их щебнем. – И ту-ту в Харбин! – присвистнул Медников. – Вряд ли на границе кто-то будет раскапывать вагоны со щебнем… Так что радуйтесь, господин Масао! Золотишко привезут прямо в руки вашего отца и иже с ним! Осама-младший криво улыбнулся, но промолчал. – Ладно, – решил Агасфер. – Здесь я оставил наблюдателем Линя. Если он увидит что-то необычное, то прибежит к нам и доложит. – А если его заметят, Берг? – возразил Безухий. – Линь очень молод и неопытен. Пожалуй, я останусь с ним. Агасфер задумался, потом отрицательно покачал головой: – Судя по всему, любителей золота тут много. Если они заметят соглядатаев, то ты ему ничем не поможешь. Тебя тоже убьют. Пусть они грузят золото – меня заверили, что работы будут закончены дня через три. А мы выдвинемся на блокпост Чалдон, и попробуем произвести там разведку. Нам рассказывали про тамошний схрон с золотом, который воры устроили под взорванной часовней… Проводив товарищей, Линь принялся за уборку теплушек, одна из которых была для экспедиции домом на колесах, а вторая использовалась для перевозки лошадей. Посвистывая, он быстро прибрался в доме и направился ко второй теплушке. Однако, взявшись за откатную дверь, молодой китаец на мгновение замер: в вагоне послышался какой-то звук. Облизав мгновенно пересохшие губы, Линь поглядел в сторону удаляющейся кавалькады: более всего ему хотелось пуститься вслед и доложить об услышанном Бергу. Но, может, он ошибся? Одна только мысль о том, что он может стать объектом насмешек Безухого, заставила молодого китайца вспыхнуть. Приникнув ухом к дощатой стенке вагона, Линь напряженно прислушивался… Нет, он не ошибся: внутри вагона был кто-то чужой. Что-то тихо стукнуло и покатилось по полу теплушки… Звякнул металл – кто-то задел бидон с водой для лошадей… Сжав зубы, Линь взвел курок револьвера и рванул дверь вбок. В хлынувшем в нутро теплушки потоке света мелькнула темная фигура. Застыв на мгновенье от неожиданности, фигура метнулась в сторону. Нажимая на курок револьвера, Линь в последнее мгновение чуть повел стволом вверх, направив пулю над головой незнакомца. И грозно крикнул: – Эй, бросай оружие! Выходи, пока из пулемета не покрошил! Ну! Через мгновение из темноты послышалось: – Эй, ходя, не стреляй! Я выхожу… У меня нет оружия! Глава тридцать девятая Мертвый блокпост (Сибирь, блокпост Чалдон, 1921 год) Блокпост Чалдон встретил путников тишиной. На дебаркадере полустанка мелькнула и испуганно спряталась за дверью конторы фигура в распахнутой железнодорожной шинели. Агасфер понял: станционный смотритель просто отвык от людей и принял кавалькаду из трех повозок и вооруженных людей за банду. Оставив спутников у края помоста, Агафер отправился на переговоры один. Ему стоило немалого труда убедить железнодорожника в том, что ему не причинят вреда. Наружу человечек так, впрочем, и не вышел – переговоры велись через щель приоткрытой двери. Вернувшись к друзьям, Берг устало пояснил: – По-моему, он продолжает считать нас лихими людьми… Говорит, что из железнодорожников на блокпосту только он да еще два обходчика путей. Они же сцепщики вагонов, обслуга водокачки и стрелочники. Клянется, что из поселка на станцию никто не ходит, и он не знает – есть ли там люди… Боже мой, Россия… Что с тобой сотворили! Поехали в разведку, господа! Заросший травой проселок тянулся мимо полудюжины сгоревших домишек с торчащими трубами печей. Прочие дома стояли чуть поодаль – поэтому их, видимо, и пощадил в свое время огонь. Вид тех домов, правда, был нежилой. Разбитые или заколоченные окна, заросшие буйными сорняками палисадники… Даже собачьего лая – непременного деревенского атрибута – и того здесь не было слышно. Путники постояли у крайнего дома, огляделись. – Они что – сбежали все отсюда? – недоуменно повернулся к отцу Андрей. Не отвечая, тот быстро прошелся вдоль уцелевших домов, заглядывая через низкие заборчики. Вернувшись обратно, он тихо сообщил: – Поселок обитаем. Там, подальше, пара засаженных огорода. Грядки недавно политы. Но людей не видать, явно прячутся – черт знает за кого нас приняли… Думаю, что люди могут быть здесь, – развернувшись, он кивнул на последний дом. – Я попробую зайти туда один: при виде нашей компании люди могут наделать глупостей! Решительно отворив скрипнувшую калитку, он зашагал по чисто выметенной дорожке к крыльцу крайнего дома. И тут же полуоткрытая створка углового окна дрогнула, оттуда высунулся винтовочный ствол. – Не подходи! – раздался детский ломающийся голос. – Стрельну! Ей-богу, стрельну! Послышался характерный звук передергиваемого затвора. Агасфер моментально остановился: – Мы не собираемся делать кому-либо дурное! Пожалуйста, выйди, надо поговорить! После минутной паузы тот же мальчишеский голос приказал: – Тады пусть остальные подалее отойдут. И ты спиной повернись, куртку задери! Поморщившись, Агасфер повернулся, сумев незаметно сбросить в кусты заткнутый за ремень маузер. Махнул рукой остальным: – Всем отойти! – Стой, где стоишь! Чичас… В доме послышались спорящие голоса, хриплый надрывный стариковский кашель. Наконец входная дверь скрипнула, и в щели вслед за винтовочным стволом показался запачканный нос и настороженно моргающий глаз. Агасфер стоял не шевелясь. Наконец мальчишка лет двенадцати полностью выбрался на крыльцо и скомандовал: – Садись, дядя, на землю. Тогда поговорим… – Мне потом вставать трудно будет с одной рукой. И старый я уже, – попробовал поторговаться Агасфер. – Ну, тогда стой, – мальчишка оказался покладистым. – Тебе чего тут надоть? Здесь тока я с дедом Михеем живу. Он тоже инвалид, одной ноги нету. И помрет, наверное, скоро – с зимы, как застудился, хворает… Хлеба нету, самогона нету… Чего надоть-то? – А где ж твоя мамка? Другие бабы где? Мне Катерина со станции Тыреть говорила, что тут человек пятнадцать живет, – вопросом на вопрос ответил Агасфер. – Помнишь Катерину? Она сюда приезжала. – Ты тетю Катю знаешь? – радостно удивился мальчишка. – Она хорошая. Ствол винтовки стал медленно опускаться. – Нам ничего не надо, мальчик. Тебя, кстати, как зовут-то? – Енькой зовут, – мальчишка звучно шмыгнул носом и почесал одной голой пяткой другую. – Так где бабы-то все, Енька? – поинтересовался Берг. – А попрятались по подвалам, как ваш обоз увидали, – сообщил мальчишка. – Они все время прячутся, после зимы-то. И кур по дворам не хотят разбирать, хотя лисы уже половину из общего овина перетаскали. Так чё вам надо-то, дяденька? У нас в поселке бедно совсем, сами урожая с огородов ждем. Тока какой это урожай? Тьфу… – Енька, мы – иностранная экспедиция. Советская власть попросила нас провести кое-какие исследования на нескольких участках от Иркутска до Тырети. Видишь на одной из телег буровую установку? Мы выбираем подходящее место, бурим в земле дырки, закладываем туда заряды и подрываем их. А научные приборы, которые мы устанавливаем в нескольких верстах, регистрируют колебания земли от взрывов. Потом мы сравниваем записи приборов и… Агасфер замолчал, подбирая слова для того, чтобы объяснить явно неграмотному мальчишке конечную цель сейсмологических испытаний. – В общем, Енька, нам ничего от жителей вашего поселка не нужно. Продукты у нас имеются, можем даже поделиться. Сено для лошадей тоже есть. Нам бы переночевать где-нибудь, а утром мы взорвем гранаты за поселком и уйдем на ту сторону железной дороги, на реку Белую. – А взрывать в самом посту будете? – поинтересовался Енька. – Нет, уйдем верст за пять-шесть. – А мне можно с вами? – Поможешь с ночлегом – милости просим, – согласился Агасфер. – Тады выбирайте любой дом на той стороне, они все пустые стоят после… В общем, пустые они. Тараканы да блохи там только и обитают. – Енька, есть еще одна просьба. Сейчас я дам тебе муки – попроси мамку или еще кого из женского сословия лепешек нам настряпать. Остальное мы вам за гостеприимство оставим, – Агасфер махнул рукой, и Безухий снял с телеги начатый мешок, поставил его у калитки. При виде голого черепа, лишенного даже ушей, Енька снова поднял свою винтовку. – Да ты не бойся его, этой мой помощник, – усмехнулся Агасфер. – Без ушей родился, оттого и страшный. Ну, мы пошли, Енька! Во-о в том, крайнем доме будем. А как лепешки поспеют, ты нам десятка два принесешь, хорошо? Успокоенный тем, что незваные гости не рвутся в дом и не требуют продуктов, мальчишка положил винтовку на землю и поволок мешок в дом. – Пошли, друзья! – махнул рукой Агасфер. – Не будем доводить местное население до кондрашки. Видимо, их всех тут очень сильно напугали. Выбрав для временной штаб-квартиры избу, путники распрягли лошадей и пустили их пастись прямо за домом. Медников, зайдя в дом, щедро засыпал весь пол порошком от насекомых: – Подождать маленько нужно, а потом вместе с мусором выметем, – объявил он. – Хотя, Бергуша, я не слишком в этот твой порошок верю: чую, сожрут его с голодухи местные тараканы, а потом и за нас примутся. Через час явился мальчишка, неся обеими руками котелок, из которого шел дух вареной картошки. Убежав, он принес узелок с лепешками и без особого стеснения пристроился за столом рядом с Бергом, жуя лепешки и засыпая того вопросами. Андрей попытался, словно невзначай, перевести разговор на события позапрошлой зимы, которые сделали обитателей поселка столь пугливыми, но мальчишка угрюмо замолчал, а потом выпалил: – Дяденьки, не спрашивайте меня лучше о той зиме! Я в Бога верую, а дед Михей сказал, что ежели кто из наших проговорится, того Илья-пророк громом поразит!