– Ну, во-первых, господин директор еще в отъезде. Во-вторых, неизвестно, с чем он из Ливадии вернется. В-третьих, дел у него и так по горло. К тому же, кажется, он что-то поминал про отсутствие в Петербурге важного свидетеля – когда тот вернется? И вернется ли вообще? Есть и еще одно обстоятельство, господин Берг: военная братия и полицейские власти не в большой дружбе живут. Да вы, собственно, и сами должны про это знать: все, что касается офицерской чести, человек в военном мундире полицейскому ни за что не расскажет. Стало быть, Архипова к нашему расследованию подключать надо непременно! Повидать, скажем, командира драгунского полка, откуда наш Терентьев почему-то в штабисты подался. С командованием соединения, где Терентьев службу проходил, потолковать. Ну и в Главном штабе, разумеется, побывать, с адъютантской братией накоротке пообщаться: отчего это вдруг наш «герой» в отставку подался вслед за Архиповым? – Плохо себе представляю господина полковника, сплетничающего со щеголями-адъютантами Главного штаба, – хмыкнул Агасфер. – Ну-у, на эту роль я человечка подберу из своих людей! – успокоил его Лавров. – Вас сейчас другое беспокоить должно, дружище! Ваш «бенефис» в Императорском яхт-клубе вызвал большой интерес у герра Люциуса! В Гатчину, кстати говоря, уже дважды ездили его люди. Интересовались местопребыванием господина Полонского – слава богу, генерал Ванновский успел поговорить с Гейденом! Так что сейчас для всех вы навещаете свою престарелую тетушку где-то в Тамбовском имении. Где и пробудете вплоть до отъезда в Берлин и Вену. Так что горячо рекомендую поменьше бывать какое-то время в публичных местах! – Слушайте, Владимир Николаевич, а не раскусил ли нас – и меня, в частности – господин Люциус? Тем более – с таким информатором, как Терентьев! У Полонского отсутствует кисть левой руки, и у Агасфера нет левой руки… Черт побери, это слишком яркая и бросающаяся в глаза примета! – Не волнуйтесь на этот счет, господин Берг! Я хорошо отрепетировал с полковником его пламенное сообщение о том, что господина Полонского могут не выпустить за пределы России из-за секретной работы, которая поручена Гейдену. Помните, он говорил о Полонском как о совершенно постороннем человеке, ни разу не намекнув на эту вашу роль! Во-вторых, Терентьев не знает о вашем походе в Яхт-клуб под именем Полонского! Полковник отправил его в тот день в Кронштадт! Помолчав, Лавров легко коснулся плеча собеседника: – Не говорю, что это совершенно исключено. Но отказываться от такой возможности ни в коем случае нельзя! Впрочем, окончательное решение за вами, господин Берг! Если вы считаете, что это слишком рискованно… – Не надо считать меня чересчур осторожным человеком, Владимир Николаевич! Я, по-моему, уже доказал вам всем, что не слишком дорожу жизнью! ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ – Господин ротмистр! – грозно начал Архипов, отскочив от верстака, на котором, словно хирург в окружении ассистентов, «потрошил» очередную старинную шарманку. «Ассистенты» – слесари под руководством Тимохи – притихли в предвкушении скандала, который устраивал своим домашним старый «полкаш», когда они мешали его занятиям в механических мастерских. Архипов сдернул очки-лупы, используемые обычно часовщиками и ювелирами, бросил их на верстак и дрожащими от негодования пальцами стал надевать обычные, домашние, в круглой стальной оправе. – Господин ротмистр! – Увидев лицо Лаврова, он сбавил тон и начал снимать только что надетые очки. – Владимир Николаевич! Голубчик, ну сколько можно просить?! Ну что у нас могло случиться такого, что стоит старой шарманки работы Мерсье?! Вы хоть знаете, что на сегодняшний день сохранилось только четыре – четыре экземпляра! – этих уникальных музыкальных инструментов, да и то в нерабочем состоянии, исключающем возможность восстановления? Ну что могло случиться ужасного? – Наша птичка снесла яичко! – в рифму произнес Лавров и многозначительно поглядел на невольно засмеявшихся слесарей. – Яичко? Какое яичко? – ошеломленно переспросил Архипов. – С ума вы все посходили, милостивые государи?! – Бумажное, бумажное, Андрей Андреевич! Отнюдь не золотое! – Лавров мягко взял полковника под локоть и потянул к выходу. Понизив голос, он выдохнул в мохнатое ухо Архипова: – Наша ловушка сработала! «Подсадной троянский конь» выявлен! К чести полковника, соображал он быстро и, мгновенно позабыв о шарманке Мерсье, устремился к выходу из мастерских, успев только грозно бросить через плечо: – Шарманку без меня не трогать! Трофим, разрешаю снять только диск! И то, пожалуй, без меня не стоит! Я скоро буду! Поднявшись по лестнице из полуподвала, полковник по привычке повернул в сторону библиотеки, однако Лавров отрицательно покачал головой и шепнул: «Кабинет!» Пересказ событий сегодняшнего утра вместе с ответами на уточняющие вопросы занял не более четверти часа. Примерно столько же времени Лавров посредством дипломатии и даже физической силы удерживал полковника, порывавшегося немедленно отправиться на розыски Терентьева и р-р-разорватъ, пристрелить как собаку, выгнать взашей и т. д. – Где сейчас этот негодяй? – наконец, выдохся Архипов, берясь за колоколец на столе, чтобы яростным звоном вызвать Кузьму. Лавров мягко прижал его руку вместе с колокольцем к столу. – Совершенно неважно, где он сейчас. Где угодно – лишь бы не подслушивал под вашим столом. Кузьму я позову сам – чтобы он с Трофимом быстро привел в порядок ваш парадный мундир. – Мундир? Для чего мундир? – Вам нужно сегодня же сделать как минимум два визита, ваше высокоблагородие. А еще раньше постараться вспомнить, кто именно рекомендовал вам Терентьева в адъютанты! Это крайне важно! Где у вас календарь личного состава русской армии его императорского величества? Ага, вижу! Сейчас найдем нужных нам людей, а вы пока вспоминайте, вспоминайте, Андрей Андреевич! Минут через десять, сделав две закладки в календаре, Лавров снова принялся за «допрос»: – Изволили вспомнить? Нет? Жаль, очень жаль! Теперь насчет визитов: с генерал-майором Ризенкамфом Антоном Егоровичем изволите быть знакомым? Шапочно? Жаль, значит, без Ванновского не обойтись. А с генерал-майором Михаилом Федоровичем Ореусом? Воевали вместе? Прекрасно! Теперь извольте телефонировать в Главный штаб Петру Семеновичу Ванновскому! Ну, вам в аудиенции военный министр не откажет, понятное дело! Главное дело – убедить его срочно вызвать к себе Ризенкамфа. Мне отчего-то кажется, что корни негодяйства Терентъева растут именно из его драгунского прошлого! – Какие корни? – простонал Архипов, снимая слуховой рожок телефонного аппарата и послушно принимаясь накручивать ручку. – Барышня, соедините меня с Главным штабом, срочно! – А чем прикажете объяснить Петру Семеновичу срочную необходимость вызова Ризенкамфа? – прошипел Архипов ротмистру. – Скажите: дело, не терпящее отлагательств! Подробности – при личной встрече! * * * Через полтора часа военный министр Ванновский, сам толком так и не понявший сути неожиданно возникшего дела, сумел-таки уговорить прибывшего командира лейб-гвардии драгунского его императорского высочества великого князя Владимира Александровича полка Ризенкамфа приватно побеседовать с полковником-отставником Архиповым. И быть с ним сколько возможно откровенным – для чего министр лично проводил генерал-майора и полковника в кабинет для оперативных совещаний. – Да что он наделал-то, ваш бывший адъютант, господин полковник? – допытывался командир гвардейских драгун. – И при чем тут его служба в моем полку? Архипов изворачивался как мог. Ризенкамф краснел, бледнел, несколько раз порывался прекратить неприятный для него разговор, и только глубокое уважение к министру, лично попросившему его о максимальной откровенности, вынудило генерал-майора «сдаться» и нехотя рассказать о событиях трехлетней давности. Выяснилось, что несколько офицеров-драгун попали тогда в крайне неприятную историю. – Мало им было по публичным домам молодость и честь растрачивать, так ведь нашли же, мерзавцы этакие, какой-то тайный притон, посещаемый совсем юными особами из благородных и почтенных семейств. Гимназистками, полковник, чего уж там! А хуже всего, что растление малолетних в том притоне вершилось под воздействием зелья из Нового Света. Кокаина, что ли… – Слышал, знаю, – кивнул Архипов. – Где они то снадобье добывали, дознаться не удалось: хозяйка притона сразу после поднятого шума сбежала из Петербурга. А шум поднялся после того, как две девчонки, перенюхавшись зелья, померли. Одна сразу, другая в частной клинике для умалишенных. Девчонки назвали отцам имена своих великовозрастных «друзей» – те ко мне, конечно. Ну, суд полкового общества офицеров был, естественно. Постановили: удалить мерзавцев из полка. Доложили мне о решении. Хоть и не хотелось мне сор из избы выносить – но дело-то неординарное! Передал его в главный окружной военный суд, который и приговорил голубчиков к арестантским ротам – с лишением дворянства, поражением в правах и всем, что там еще положено. – И значит, Терентьев… – Так в том-то и закавыка, полковник, что Терентъеву удалось выйти сухим из воды! Заводилой в том деле с кокаином он получался, по всему выходило! И притон этот он, опять-таки, нашел! Но в тот день, когда гимназистки Богу душу отдали – не было его в притоне! И друзья его не назвали – хотя разговоры и ходили в офицерской среде. Слышал, его даже понуждали покаяться в мерзком грехе своем. Однако дело уже в окружном суде было – естественно, каяться он не стал, а написал на мое имя рапорт о переводе. Ну а я держать не стал. Вот так-то, полковник! Очень, очень неприятно – впрочем, надеюсь, что на каждом углу болтать об этом не станете! Ежели у вас все, то честь имею! Выйдя из Главного штаба, полковник вкратце рассказал Лаврову о том, что удалось узнать. Помолчав, затравленно спросил: – Теперь что – к генерал-майору Ореусу? Его конно-артиллерийская батарея стоит, кажется, в Старом Петергофе? – Нового мы там вряд ли чего узнаем, Андрей Андреевич! – мягко покачал головой Лавров. – Как в народе говорят: коли уж повадилась лиса в курятник лазить – только пуля ее отучит! Исходя из логики бытия, у нашего Терентьева неприятности не кончились, и он сбежал к вам в адъютанты. Извините уж за прямоту, но вы, Андрей Андреич, так и не вспомнили – кто его вам рекомендовал? – Ей-богу, не помню! Мой прежний адъютант после дурацкой дуэли в лазарет угодил – ну я и подыскивал нового… Да и какая теперь разница, ротмистр! – М-да… Простите за нескромный вопрос: а вы за Терентьевым не замечали ничего этакого? Возбужденного или, наоборот, подавленного состояния? Остатков белого порошочка на усах, скажем? Архипов только махнул рукой. И в свою очередь, поинтересовался: – Ну и что с ним теперь делать? И под суд-то не отдашь – не за что вроде… Гнать в три шеи? – Выгнать всегда успеем. Потерпеть надо, Андрей Андреевич. Потерпеть и не подавать виду. Надо прежде выведать – с кем он на связи из германской разведки состоит. – Так он вам и признался! – фыркнул Архипов. – А нам его признание и ни к чему! Есть у меня в МИДе человечек свой. Попрошу его дать нам чиновника мелкого, который регистрацией всех иностранцев в столице ведает. Посадим его в снятую напротив табачной лавочки квартиру – и пусть несколько дней чаек на подоконнике погоняет. Может, кого знакомого увидит – кто за почтой приезжает или приходит! А не получится – за хозяина лавки и его приказчика возьмемся. Поехали-ка домой, ваше высокоблагородие! Рискну еще раз напомнить насчет Терентьева: не показывайте, Христа ради, виду! Хорошо бы, конечно, отправить его на несколько дней куда-нибудь с деловой поездкой, с глаз долой… Давайте подумаем – куда можно? А когда уедет Агасфер в Европу, тогда за Терентьева вплотную возьмемся! * * * Жизнь Берга-Агасфера в особняке полковника Архипова понемногу приобретала размеренность, а оттого и смысл. И в любое время, глянув на часы, он мог точно определить, чем он будет заниматься через час, а чем через три или пять. Но вот однажды утром Агасфер с удивлением обнаружил, что место Терентьева в столовой занял Лавров. Не видать было нынче и традиционной бумажной «пищи», то бишь газет – стол был сервирован под обычный завтрак. – А где же нынче Владимир Семенович? – поинтересовался, поздоровавшись, Агасфер. Архипов что-то буркнул, старательно прожевывая кусок бекона, Лавров же, мило улыбнувшись, пояснил, что Терентьев еще с рассвета отбыл в срочную деловую поездку, и до своего отъезда господин Берг вряд ли с ним увидится. Агасфер, видя явное нежелание дать исчерпывающие объяснения, хотел было съязвить насчет «тайн Мадридского двора», но сдержался и лишь пожал плечами. Несмотря на первоначальные заверения полковника Архипова в том, что Терентьев станет его постоянным спутником и другом, этого не случилось. Агасфер, впрочем, об этом ничуть не жалел: бывший адъютант и нынешний помощник хозяина дома симпатий у него не вызывал. После завтрака, складывая салфетку, Агасфер привычно поставил Архипова в известность о своих планах на день. С утра, если господин полковник не возражает, он предполагал вплотную заняться садиком-двором. Ну а после обеда, видимо, прогуляется по городу. Возражений не последовало, однако Лавров, догнав Агасфера в коридоре, как бы между прочим заметил: – Господин Берг, в Берлине и Вене наши «друзья» наверняка приставят к вам топтунов. Мы с вами уже беседовали на эту тему: нервно реагировать на это не стоит. Под именем Полонского скрывать вам абсолютно нечего! Тем не менее не забывайте: вы разведчик. И при необходимости должны уметь уходить от наблюдения. На нашем языке – «сбрасывать хвост». Я поговорил на эту тему с господином Медниковым, и сегодня, во время вашей прогулки по городу, за вами походят его филеры. Для начала поучитесь определять факт наблюдения, выделять соглядатаев среди прохожих. Хотите – попытайтесь сбросить «с хвоста» тех, кто будет следить за вами. Скажу заранее: не расстраивайтесь, если у вас это не получится: топтуны у Медникова опытные и цепкие! Если желаете, после возвращения все вместе проведем «работу над ошибками». Ну а пока – честь имею!