Борис ради моего прихода даже вынырнул из кипы конспектов и умной литературы. — Ну что? — Лимит добрых дел выполнен и перевыполнен. Кто молодец? Я молодец! — Ты нашёл свой потерянный взвод? — А ты сомневался? Парад спасён. Ура, товарищи. — Какой ещё парад? — Военный, в честь дня Победы, который завтра всё-таки состоится. — Подожди, парад, который парад? Из-за тебя он мог не состояться? — Ты всё перепутал. Благодаря мне он состоится, а без меня они бы до сих пор выясняли, кто виноват, и что делать. И я в красках поведал Борису о своей скромной лепте в деле проведения парада. Парень сперва подвис, а потом отчаянно спросил: — Ну как, как у тебя это получается⁈ — Да всё просто. Находишь людей, заинтересованных друг в друге, и сводишь их лицом к лицу. — А без тебя они не могли? — Получается, не могли. Люди, Боря, вообще странные существа, иногда они проявляют редкостную слепоту и недальновидность. А после встречи со мной чудесным образом прозревают. — Не удивительно. Ты умеешь всё переврать и перевернуть с ног на голову. — Но ведь хорошо выходит. Иногда и слова неправды не скажешь, а все вокруг уже осознают и перевоспитываются. Кому от этого плохо? Или скажешь, что сегодня я тоже всё перевернул вверх ногами для своей выгоды? — Этого я не говорил. — Ещё бы! Ну а ты меня чем-нибудь порадуешь? — Да, — надулся от гордости Борис. — Я Беляеву нашёл. — Ну так с этого надо было начинать! В каком музее работает? И как нам с ней устроить рандеву? — Устроим легко, если пообещаешь что-нибудь исполнить на гитаре. — Мелкий вымогатель! — Ты же только что сам учил — находишь двух людей, заинтересованных друг в друге… Она тебе за каким-то чёртом понадобилась, а её впечатлила твоя музыка. — Зови! Обещай, что хочешь. Она мне очень срочно нужна для консультации по одному делу. — Тогда завтра? — Какие завтра? Сегодня! Сейчас. — Ну ладно, если ты так настаиваешь… — Боря, не буди во мне зверя. Звони скорее. — А ты мне расскажешь, зачем тебе консультация музейного работника? — Расскажу. Потом. — А почему не сейчас? Я каждый раз силюсь угадать, что ты задумал, и каждый раз фантазии не хватает. — Угадалка не отросла. — Как же я буду тебе помогать, если ты мне ничего не рассказываешь? — Тоже верно. Только, понимаешь, не всем я с тобой могу поделиться. — Почему? Начальство совершенно секретного почтового ящика не разрешает? — ехидно ввернул Борис. Я развернулся к нему и внимательно осмотрел снизу вверх и сверху вниз. Эх, парень, если бы я тебе всё рассказал… — А ты язва, Боренька. Так с виду и не скажешь. — Ну а чего ты меня вечно за сопляка держишь. — Ладно, слушай сказочку, студент. Жил-был один начинающий журналист, молодой и любопытный, совсем как ты. Сунул он свой нос в какое-то стрёмное дело и обзавёлся очень дорогой и, как выяснилось, опасной вещицей. Вот она, — продемонстрировал я перстень. — Что это? — протянул Борис свои загребущие ручонки. Я позволил ему взвесить на ладони корявое, неправильной формы изделие древнего мастера, проникнуться духом старины и ароматом потускневшего от времени золота. Предсказуемо, реакция на вещицу оказалась сродни моей — удивление и недоумение. Не зная истории перстня, нечем там особо восхищаться. — Вот об этом я и хочу узнать у твоей знакомой Беляевой Л. Г. Позвони ей, будь другом. Только не вздумай упоминать перстень. Просто скажи, что мы её удостоверение нашли и хотим вернуть. Дальше я сам. — Так что это за перстень? — На первый взгляд, ничего особого. Так, неумелая поделка. Вот мне и хочется узнать, что в нём такого ценного? — А у журналиста спрашивал? — Не получится. Его больше нет. — Как нет? — Никак нет. Добрые люди постарались избавиться. Так обычно бывает с теми, чьё любопытство не обеспечено силовой поддержкой. — И ты так спокойно об этом говоришь? — Я не впечатлительная девица, чтобы биться в истерике. Да и знаком я с ним лишь заочно. А вот наказать тех, кто парня погубил, постараюсь. — Как перстень оказался у тебя? — Мне его отдали. Девушка этого журналиста. — И что ты с ним будешь делать? Продашь? Он же золотой, как я понимаю. — Нет, я хочу вернуть его государству. — А тебе какая в том выгода? — Моральное удовлетворение от того, что справедливость восторжествует. Зло будет наказано. Чем не достойная цель? Борис метнул на меня острый взгляд и поднял руки, будто сдаваясь. — Ты самый странный и непредсказуемый человек, Сэв. Невозможно предугадать, что в следующий раз придумаешь или сделаешь. — Да, я знаю. На том и стою. Звони. Лариса Беляева, девушка неопределённого возраста в огромных очках, оказалась сотрудницей Краеведческого музея. Она долго и пространно благодарила нас за удостоверение и отказывалась проходить в квартиру. Пришлось чуть не силком втаскивать её внутрь, забалтывать, хохмить и играть на гитаре. Через полчаса я рискнул перевести беседу на профессию девушки. Мой интерес к скифскому золоту она трактовала по-своему. — Какой вы разносторонний человек, Всеволод. Обычно неспециалистам скучно слушать о музейных редкостях. А вы так искренне интересуетесь тонкостями нашей работы. — Люблю загадки истории. Так в вашем музее тоже хранятся скифские артефакты? Это очень интересно. Где их можно увидеть? — Как раз сейчас с ними активно работают, готовят статью в журнал. Может выставку устроят, а может и в институт Истории повезут. Представляете, до недавнего времени никто и не знал об их существовании, и ещё долго бы не узнал, если бы не журналисты. — Да вы что? Расскажите, как это случилось? — Там такая запутанная история. Эту коллекцию извлекли при археологических раскопках в тридцатые годы, и долго решали её судьбу — передавать ли в местный музей или отправить в столицу. До самой войны тянулось. А потом след коллекции затерялся. Не удивительно — началась война, не до того стало. Считалось, что всё ушло в Москву. И вдруг с месяц назад раздался звонок из «Правды», так и так, кто может рассказать о той давней истории? Ну мы им дали номер старой сотрудницы Авдотьи Никифоровны, ровесницы столетия, которая давно на пенсии. А она и вспомнила, что скифо-сарматское золото не повезли в Москву осенью сорок первого. Поступил приказ законсервировать ценности до особого распоряжения. А оно так и не поступило. Где-то в нашем хранилище и лежит, стало быть. Кинулись искать — в учётной документации ничего нет, по книгам поступления коллекция не зафиксирована, а в хранилищах сто тысяч предметов, где там найдёшь. Мы снова к Авдотье Никифоровне — вспомните, во что упаковано было, в каких коробках, особые приметы какие-нибудь. И что вы думаете? Ведь нашли! Правда, не всю коллекцию, только часть, но ведь не верил никто. Сейчас остальное ищут, по старой описи втрое больше должно быть. Представляете, какая сенсация! У нас — и такие редкости! Ну ничего, раз часть нашли, значит и остальное где-то благополучно лежит. Я с таким восторгом смотрел на Ларису, что она, наверное, решила, что я влюбился. Обожаю такие моменты в работе, когда после десятка-другого опрошенных впустую человек наконец находится та жемчужина, ради которой ты просеял тонну мусора. Осталось понять, кто и когда похитил золото из музея, и как в эту компанию затесался Волох? На первый вопрос я постараюсь получить ответ у своей ценной осведомительницы, а уж если выявлю преступника, у него и про Егора спрошу. — Вот это история! Хоть кино снимай. А как это вообще могло получиться, что о коллекции забыли на столько лет? — Всякое бывает. Сотрудники менялись, старый не успел передать по описи, а нового работой загрузили, некогда было сверку делать. Ну и всегда есть ряд неучтённых коллекций, которые лежат в хранилищах до лучших времён, ждут, когда до них руки дойдут. Вы не думайте, у нас ничего не теряется, просто хорошо запрятано, задвинуто, надпись на коробке другая сделана и всё — ищи ветра в поле. Сколько раз такое было, ищем-ищем предмет по запросу, а искомое потом совсем в другом месте обнаружится.