Забираю свой вопрос о слабостях. Тут всё куда интереснее. Где мой попкорн? Такое шоу намечается, хочу мягкое кресло и банку пива. Ну давайте, расскажите мне всё. Бокс! — Людмила! — тоном глубоко оскорблённого человека начал завком. — Записывайте, товарищ майор. Всё придумал завком Масько. Я не хотела, но он меня заставил. — Майор? Что за чушь⁈ Я не понимаю, о чём она. — Всё он понимает. Думал, на меня всех собак в крайнем случае, а ему путёвка в Евпаторию. Вот как хорошо всё устроил, до меня сейчас только дошло. — Замолчи! — Ну нет, я молчать не буду. Не собираюсь одна за всю вашу шайку отвечать. И ты, и племянница твоя, кассирша, бесстыжая морда. Все под суд пойдёте. О! Ещё один фигурант по ходу дела выявляется. — Товарищ Волох, не слушайте её, кажется она не в себе. — Да ну? А кто себе костюмчик присмотрел заграничный? Кто мне вот эти сапоги продал? — Дудки! Кто тебе поверит? Я здесь работаю двадцать лет без малого, любого спроси — подтвердят мою кристальную честность. — А расписочка? — Какая расписочка? — Та самая, согласно которой деньги из кассы взяты на приобретение оборудования для народников с обязательством возмещения. Думаешь, я её выкинула? Как чувствовала, что ещё пригодится. — Ах ты, стерва! — выставив руки на манер мёртвой Панночки, пошёл завком на Людочку. — И что ты мне сделаешь? — не испугалась та. — Удавлю гадину. Я тебя из помойного ведра вытащил, в люди вывел, а ты в ответ чёрную неблагодарность. — Меня из помойного ведра⁈ Да ты на себя посмотри! Где бы ты был, если бы не я? — Я — где? Да с моим дипломом меня с руками оторвут в любом плановом отделе. А ты как была базарной торговкой, так и осталась. Людочка не выдержала первой. Издав боевой клич команчей, она швырнула первый попавшийся под руку предмет. Дырокол пролетел над ухом завкома Масько и застрял в плакате «Человек труда — герой нашего времени!» — А ну сели, оба! — стукнул я по столу. От моего стука дырокол вывалился из дыры и грохнул об пол. Дверь приоткрылась, а потом и распахнулась, впуская смутно знакомого человека при костюме и портфеле. Где-то я его видел. — Вы к кому, гражданин? — обернулся я. — Не видите, работаем. — Что происходит? — уставился он на тружеников кассы и творцов новогодних утренников, игнорируя меня. — Ревизия, — перегородил я ему путь. — Покиньте помещение. Мужик наладился что-то спросить, но тут мы узнали друг друга, его лицо вытянулось, и он шарахнулся, резво выскочив наружу. Неделю назад он точно так же резво бежал из комбинатовской столовой, прижимая в груди драгоценный портфельчик. — Кто такой? — обернулся я к Людочке. — Заместитель по административно-хозяйственной части, — всхлипнула та. — Заместитель, говорите. А что же он так испугался? — И правда. Не знаете, товарищ Масько? — ехидно взглянула она на начальство. Слёзы моментально высохли, в глазах читался торжествующий блеск. Начальник молчал, наливая воду из графина. — А-а, наверное, это потому, что вы с ним такие закадычные друзья, — стукнула она двумя пальцами по шее сбоку. — И импортные снасти вместе покупали. Вы его задержите да расспросите, как следует, откуда у него на даче финский унитаз и скульптуры из мрамора. Это вам не мои сиротские гроши, вот где размах. Внезапно. Этак меня одного на всю их шайку физически не хватит. Беру звонок другу. — Телефон где? — Там, — указала Людочка пухлой рукой. — Так, всем оставаться на местах. Писать чистосердечное признание с изложением всех фактов. На его основе будем рассматривать дело каждого участника. Кто дёрнется с места, плюсом накинет себе от трёх до пяти. — Чего накинет? — Лет, товарищ Масько. Тюремного заключения. — Простите, но я что-то не понимаю. Вы разве не журналист? — Журналист, журналист. Людмила, объясните ему, кто я такой, и следите, чтобы он не сбежал. А я позабочусь, чтобы остальные фигуранты присоединились к нам. Где вашего кассира носит? — Кассира хоть не троньте! Она не причём. — Там и разберёмся. — В банке она, — наябедничала Людмила. — Деньги повезла. Ещё проверить бы надо, сколько там по назначению в итоге попадало. — Дура! Думаешь выслужиться? Ты посмотри на него, он же нас всех упечёт без всякого снисхождения. Смекает начальник. Упеку. Дело принципа. Но Людмиле легче было идти на дно со товарищи. А мне только этого и было нужно. Чем больше я их отловлю, тем чище будет воздух на земле. А помогут мне в этом добрые люди, которых мне сейчас найдут. — Юрий Михайлович, — набрал я волшебный номерок. — Что значит нет, Казаков звонит, срочно мне его найдите! У нас ЧП на химкомбинате. В эту минуту, которая прошла, пока Салицкого искала секретарша, я твёрдо решил, что мне нужен помощник, а лучше два. И гбр в соседней подворотне для силовой поддержки. — Слушаю, — наконец отозвался знакомый голос. — Юрий Михайлович, срочно! Есть у вас на химкомбинате знакомые среди руководства? По линии комсомола, к примеру? — Что случилось? — Некогда объяснять. Так есть, нет? — Как не быть. Первый секретарь комитета подойдёт? — Человек надёжный? Честный? — Вполне. — Вызвоните его прямо сейчас, пусть захватит пару-тройку своих ребят и бегом ко мне. Я у них в заводоуправлени, в профкоме. Тут интересные дела, нужно подкрепление. — Умеете вы задачку загадать, Всеволод Иванович, — буркнул Салицкий. — Срочно, жду! — нажал я на отбой и вернулся в кабинет. При виде меня красные и потные завком Масько и Людочка отцепились друг от друга и дружно полезли под стол, куда свалили бумаги за время своей безмолвной, но стремительной потасовки. У Масько поперёк физиономии наливались багровым четыре царапины. Людочка распутывала крупные бусы из искусственного жемчуга на красной шее и автоматически обмахивалась листом из альбома, вырванным с мясом. — Что это⁈ — рявкнул я. Мизансцена больше располагала к ржачу, но расслабляться было рано. Я отобрал у Людочки её импровизированное опахало и поманил у Масько листы, добытые им из-под стола. — Он хотел сбежать. — Я⁈ — возмутился завком. — Я пытался её остановить, она хотела уничтожить важные улики. Вот! Он с гневом протянул мне смятые листы бумаги, выдранные, судя по всему, из гроссбуха. — Уже не смешно, — сообщил я обоим. Где там черти комсомольцев моих носят? Сами со своей шайкой-лейкой пусть разбираются. Половину работы я за них уже сделал — вскрыл вопиющие факты из жизни профкома. Остальное дело рук утопающих. У меня ещё детдом на очереди. Рассадив противников по разным торцам длинного стола, сам я устроился посередине с гроссбухом. Предсказуемо, из этой китайской грамоты ничего не понял, зато мысленно прибавил к штату помощников переводчика с бухгалтерского на русский. Минут через десять Людочка опять начала подзуживать начальника, комментируя вслух свои признания, которые излагала на бумаге. — После завком Масько обещал жениться, но обещание не сдержал.