— Ну-ка, — заинтересовался я. — Давайте разберёмся. Двое, значит, точно милиционеры, а третий? Почему вы в нём засомневались? Гена, не лезь, до тебя дойдём, тогда выскажешься. — Двое были в милицейской форме. — А третий, значит, без? — Он был без формы, но в фуражке милицейской. — Ага! Давайте-ка точнее. В каком звании каждый из них? — Этого я не знаю. — Погоны у них были? — Были. — Сколько звёздочек на погонах? — Не помню. — Не было у них звёзд, — не выдержал Гена. — Можно, я скажу? Погоны только у одного были, который в мундир одет. Старший сержант. Второй в голубую рубашку одет и брюки милицейские с полосками, без погон. А на третьем вообще куртка была и обычные брюки. Но он единственный в фуражке. Ай да Гена! Молодец, всё подметил. Вот и понятно, чего тётя Маша разучилась считать. Она просто засомневалась, кто из чужаков был из милиции, а кто так, рядом постоять. — А как они представились? Может, в удостоверении фамилию и звание запомнили. — А они не представились. Я когда вышла, они с дверью ковырялись. Просто сказали — милиция, не мешайте. — Хех. Интересная у нас милиция пошла. С формой дефицит, и удостоверений им не выдают, видимо. Как представиться по закону, не учили, понятых приглашать тоже не научены… — Ты это всё к чему ведёшь? Думаешь, это не милиция была? — задушено ахнула тётя Маша. — Заметьте, не я это сказал. Воцарилась тишина. Соседи переваривали новый поворот событий. Генка чесал в затылке, тётя Маша испуганно таращилась на меня, схватившись за сердце. — Думаешь, я грабителей впустила⁈ — страшным шёпотом просипела она. — Выходит, что так. Попробуем что-нибудь узнать, — пообещал я, снимая трубку телефона. — Добрый день. Пригласите к телефону лейтенанта Ильичёва, Степана Николаевича. Кто звонит? Майор Казаков. Очень срочно. Спасибо, я подожду. Пока Николаича искали по вытрезвителю, я перебрал бумажки рядом с телефоном. Чьи-то номера, некоторые с именами, но большинство без. Пока бесполезный хлам. Сосредоточенное сопение за спиной намекало, что соседи изнывают от любопытства. — Стёпа, здорово, это Сева. Ты мне очень нужен, как сотрудник милиции. У меня тут инцидент приключился с квартирой, хотел бы справки навести. Встретиться? С удовольствием. В парке через полчаса сможешь? Отлично. Жду на главной аллее. Я положил трубку и вспомнил, что рядом находятся соседи. — Можете быть свободны, граждане. Если будут нужны ещё показания, вас пригласят. Прихватив найденное удостоверение, я выпроводил гостей и отправился на рандеву с Николаичем. — Егор, стой, — догнал меня за углом Гена. — Ты матери-то отбей телеграмму. Чёрт, забыл. — Я и адреса не помню. Вот тебе трёшка, сбегай на телеграф, пока он открыт. Только подпишись моим именем, будто от меня. Николаич уже ждал в парке. — Рассказывай, что у тебя приключилось? — Нужно твоё содействие в небольшом деле. Узнай по своим каналам, проводился ли обыск по вот этому адресу и по фамилии хозяина квартиры. Соседи утверждают, что в квартире была милиция с обыском, но если это обыск, то я балерина. — А ты сам что же, не можешь узнать? — Если бы мог, не обращался бы. Так как? Сделаешь? — Попробую, конечно. Есть у меня один друг. Спрошу у него. — Вот спасибо. И ещё один момент. В тот день, когда мы впервые встретились, откуда меня привезли? — Что-то я не пойму. Ты же на задании был. Зачем тогда спрашиваешь? — Да понимаешь, какая штука, я тот день совершенно не помню. Встреча у меня с кем-то была назначена, но что-то пошло не так. Я не просто пьяный был, у меня память отшибло напрочь. — Думаешь, тебя опоили? — Возможно. Подсыпали что-нибудь в стакан. — Ну дела. И что теперь? — Теперь мне надо раскопать, что случилось в тот день. В моё отсутствие кто-то проник в квартиру под видом милиции и перевернул в ней всё вверх дном. — Что-то важное пропало? Документы, ценности? — Пока не знаю. Надо понять, с кем я встречался и для чего. — Да, брат, работка у тебя, не позавидуешь. Так и выговор с занесением получить можно. Начальство лютует наверное. — Одно из преимуществ моего положения — я сам себе начальство. Есть задача — а как я с ней справлюсь — моё личное дело. Так что никто не лютует, но выяснить обстоятельства не помешает. — Понимаю. Справки наведу. У сменщиков сегодня спрошу, откуда тебя привезли, кто милицию вызывал, кто рядом был, так? — Всё верно. Только не при Барсукове. — Уж конечно. Долго мне его ещё терпеть? Сил никаких нет за этим наблюдать. — Записываешь, у кого и сколько? — Как ты сказал. — Хорошо, тогда после праздника и возьмём. Готовь рапорт, я дам отмашку. Только смотри, сам ничего не предпринимай. Я потом позвоню или приеду, обговорим детали. Запиши мой номер для связи. Как что-то выяснится, звони. Если отвечу не я, просто передай, что есть новости. — Понял. — Ну, бывай. Мы разошлись в разные стороны, и я достал своё удостоверение журналиста. Куда же ты влез, Егор Волох, что тебя так беспощадно и быстро устранили? Пора наведаться в редакцию, может, коллеги прольют свет на эту тёмную историю? Редакция местной «Правды» находилась в довольно свежем здании. В наши дни в нём расположился пафосный ресторан «Русская банька». Бывал, бывал. И по долгу службы бывал и просто так кутили. В «Правде», уступившей пальму первенства новым технологиям, но всё ещё держащейся на плаву, тоже бывал. Меня отловили ещё на подходах. — Егор? — отделился от кружка курильщиков крупный лысеющий мужчина. — Вот так сюрприз! Нашлась потеря. — Не дождётесь! — хмыкнул я. — А говорят, что-то там с тобой случилось. — Брешут, — авторитетно заявил я, глядя в глаза собеседнику. — Без зазрения совести брешут. — А где ж ты тогда был? — В командировке. — Как в командировке? А чего тогда Алла тут панику развела? — Без понятия. Как раз иду к ней, заодно спрошу. Мутный какой-то мужик. И глаза у него такие же мутные. Откровенничать с ним желания не возникло. Поищу кого другого. Со следующим встречным мне повезло больше. — Егор, — кинулся ко мне парень на лестнице. — Ты? Живой! Меня затормошили, завертели в руках, охлопывая спину и плечи.