Игорь покачал головой. В очередном висяке ему достался труп пожилого бродяги со вскрытым животом. Кишки выпали наружу, а к тому моменту, когда приехала полиция, их порядком подъели крысы и собаки. Труп представлял собой жуткое зрелище, но Игорь уцепился взглядом за край разреза. Почему-то кожей в этом месте собаки побрезговали, а судмедэксперт сделал качественный снимок, на котором ровный четкий разрез бросался в глаза. — Если считать, что орудует один и тот же маньяк, я бы назвал его Хирургом, — пробормотал Игорь. — Почему? — вскинулась Даша. — Удушение или удар камнем в висок — это не его метод. — А он может и не быть причастным ко всем убийствам, — терпеливо пояснил Игорь. — Но посмотри, какие разрезы! А у той женщины, которой маньяк еще живой откромсал кисть руки? Ровный срез, прямо как… Он замолчал. Не сговариваясь, они решили не упоминать Анну вслух. Но разрез и у женщины без кисти, и у бомжа напоминал тот, что был на ее животе. — Я не видела, что там? — Даша, которая недавно зеленела при виде таких изображений, деловито разложила их на столе и почти уткнулась носом. Игорь видел, как она по привычке сунула ноготь в рот, но скривилась и вытащила. Игорь скрыл ухмылку — совет Кристинки сработал, и накладные ногти Даша не грызла. — О да, неприятная штука. — Даша рассмотрела фотографии и нырнула глубже в дело. — Кстати, с ним работала наша Александра Глебовна. Может, поговорить с ней о том, что в дело не попало? — В каком смысле в дело не попало? — не понял Игорь, потом сообразил: — А! Ты про рабочие версии? И чем нам помогут рабочие версии? Но тут он представил, как неуемная энергия Даши будет и дальше изливаться на него, и поспешно кивнул: — Ладно, иди и постарайся все разузнать. Когда Даша ушла, он сложил архивные документы и посмотрел на Веронику. — Даже не смотри на меня, — не отрываясь от работы, буркнула та. — Я категорически против того, чтобы пытаться во всех убийствах найти что-то общее, не бывает так, чтобы везде были совпадения! Игорь посмотрел на пустую стену позади своего кресла и подумал, что если он повесит сюда карту и начнет обозначать булавками места, где были совершены убийства, то Вероника умрет со смеху. Он пробовал сделать такую карту на телефоне, но ничего у него толком не вышло. И Игорь снова вернулся к работе, решив отделить те дела, где были подозреваемые, но их вину не удалось доказать. Это ему тоже ничего нового не дало. Игорь убрал папки, встретив насмешливый взгляд Вероники, и набрал номер Савы. Его алиби Вероника еще проверяла, но пока выходило, что Сава не виновен. Непросто, наверное, таким шустрым журналистам: сначала оказываешься в нужном месте и в нужное время, а потом выходит, что и время, и место совсем наоборот — совершенно неподходящие. Впрочем, Игорь собирался с ним увидеться по другому вопросу. Ему нужно было поговорить с кем-то про маньяка. Вдруг он действительно существует, неуловимый и аккуратный, хирургически точный, когда доходит до разрезов, безжалостный и способный изменить почерк в любой момент. Ведь такие убийцы иногда появляются, почему бы ему не появиться у них в городе? Только потому, что никто такого не ожидает? Это даже звучит глупо. А Игорь… может, и хотел попросту взять и связать все дела с отсутствующими уликами воедино, да? Ему и самому это казалось слишком надуманным и фантастичным, но виноват в этом был Сава с его проскользнувшей гениальной в своем безумии мыслью об убийце-душеприказчике. Последователе не одного известного убийцы, а множества и, может, даже не таких известных. Эта мысль про маньяка, повторяющего чьи-то мечты, доводящего до конца за своими более слабыми коллегами, засела у Игоря в голове и не уходила. Вот он и решил встретиться с Савой — в надежде на то, что словоохотливый журналист подаст еще какую-нибудь идею. Все это он изложил Саве в кафе. Себе он снова взял эспрессо, а Сава в этот раз остановился на черничном рафе. Какие только дурацкие подробности не лезут в голову! — Подожди! — Глаза у Савы на миг остекленели, а потом снова ожили, как в прошлый раз. Похоже, заголовок статьи пока не придумался, ну да и бог с ним. — Ты хочешь сказать, что в городе орудует сразу несколько маньяков, о которых никто не знает? Кровавых упырей переулков? — Так, Сава. — Игорь щелкнул пальцами у него перед лицом. — Не отвлекайся. Во-первых, некоторые случаи по почерку совпадений не находят. А значит, это может оказаться разовым убийством. И даже не обязательно осуществленное кем-то местным. По статистике, высокий процент висяков у нас из-за тех, кто был проездом. Во-вторых, я как раз склоняюсь к варианту, что все это дело рук одного и того же человека. — Час от часу не легче, — содрогнулся Сава. — Покажи еще раз список! Так, три перерезанных горла, одно убийство топором, вырезанное… фу, не буду дальше читать. Это вот столько нераскрытых убийств? — Это за год, — пояснил Игорь. — По всему городу. Я поднял архивные дела. И раскрытых гораздо больше. — Меня это не слишком утешает, — проворчал Сава. — Надеюсь, во всех них ты меня не подозреваешь? — Я тебя и в убийстве Анны не слишком сильно подозреваю, — утешил его Игорь. Сава утешение не оценил. — Лучше бы соврал и сказал, что вообще не подозреваешь, — вздохнул он. — Что от меня требуется? — Ты пишешь и много читаешь про всяких сталкеров, шантажистов, тех, кто угрожает убийством или нанесением тяжкого телесного или психического вреда и вроде того, — пояснил Игорь. — Тех, что обещали убить и не убили. Неважно, не смогли или их поймали, посадили в тюрьму или в психбольницу. Важно сравнить, нет ли среди их угроз чего-то похожего на то, что есть в этом списке. Список не терять, никому не показывать и не публиковать. — Да понял, не дурак, — мрачно ответил Сава. — Хоть и произвожу иногда такое впечатление. Проверю. Тебе напрямую звонить, если найду что-то, или Дарье Давидовне? Игорь хотел спросить: «А что, у тебя есть ее номер?» — но то, как отвел глаза Сава, как назвал Дашу, сказало Игорю куда больше. — Можешь ей передавать, разумеется, но, если очень срочное, тогда мне. — Игорь вернулся к кофе, пытаясь сообразить, где же искать ему самому. — Вообще я вот что думал, — неуверенно пробормотал Сава, параллельно просматривая новости, видимо, сразу взялся за дело. — Я, когда к этому Николаю в больницу ходил, вот о чем подумал. Просто забыл. Были разговоры, что больницу хотят расформировать, убрать из центра и на этом месте построить торговый центр… — И ты написал статью о несчастных больных, к которым будет тяжелее добираться родственникам? — понимающе усмехнулся Игорь. — Ну вообще-то нет, я написал о том, что теперь странных людей в пижамах или босиком меньше будет попадаться на автовокзале, — в тон ему ответил Сава. — Я тогда поднял статистику, и знаешь, оказалось, что психи довольно часто сбегают и бродят, хотя, как правило, и неопасные. Игорь вспомнил, что думал о Николае — что тот не умер, а сбежал и начал снова преследовать Анну. — К чему ты клонишь? — нахмурился он. — Может, психов втихаря выпускают, чтобы меньше перевозить на новое место за городом, а они убивают, — свирепо вращая глазами для большего эффекта, спросил Сава. Игорь вспомнил гору бумаг, которую нужно собрать, чтобы получить доступ хоть к чему-то в этой больнице, и помотал головой. — Идея богатая, но вряд ли, — с сожалением заметил он. — Если только у них в больнице нет сообщника. И он замолчал, вспомнив про психолога Халиман. Было в ее поведении что-то странное. То, как она не хотела отдавать рисунки, например. Она слишком сильно проникалась проблемами больных. Могла ли она и впрямь переживать за психов и втихаря выпустить одного-двух, а то и больше? Например, если они пообещают пить таблетки и не пытаться зарезать соседа за то, что он якобы держит обогащенный радий в спальне? — Вот, ты тоже задумался, — заметил Сава. — Тебе проще будет узнать по своим каналам, чем мне. Проверь, за какие нарушения принудительно лечились те, что вдруг умерли или пропали. Хотя последних не будет, конечно. Внезапно выписанные, скорее. — Да, может, что-то и получится, — задумчиво произнес Игорь и достал зазвонивший телефон. — Дарья Давидовна? — вытянул шею Сава. Игорь кивнул и принял вызов. — Игорь Валерьевич! Я поговорила с Александрой Глебовной! — Даша говорила так громко, что почти кричала. — Мы были правы! Насчет Сидорчук! Женщины с отрезанной рукой! — Что? — Игорь махнул рукой Саве, чтобы молчал, но тот повернул к нему экран телефона, и Игорь прочитал заголовок: «Жених едва не лишил невесту руки из-за беспочвенных подозрений». С фото на него смотрела та самая женщина из архивной папки. — Что стало с ее женихом, который хотел отрезать ей руку? — резко спросил он у Даши. — Вы уже знаете? — она заговорила чуть спокойнее, словно смутилась. — Он провел на принудительном лечении положенные восемнадцать месяцев, а потом, едва выписался домой, отравился. Насмерть. — Еще до того, как была убита Сидорчук. — Игорь кивнул, хотя Даша его кивок видеть и не могла. — Ты молодец, Даша. Продолжай. Он положил трубку. — И ты тоже молодец. — Игорь вернул телефон Саве. — Кажется, это след. Глава 33 В закрытой коробке больницы Александр чувствовал себя все хуже. Словно сам воздух отравлял его. Хотелось обратно, на свободу. Туда, где наконец-то не было никого, кто укорял бы его за само существование. Радость, которую он испытал, окончательно осознавая под тонким одеялом в закрытой темной комнатушке, что матери больше нет, не утолила жажду. Жаль. Сколько ему нужно? Двое, трое? Десять? Или он просто хотел найти того самого, кто оставил свою куртку много… сорок лет назад! Внутри ворочалась неприятная мысль, что ему нужно другое, что теперь он хочет быть пойманным. И от этого казалось, что к нему самому смерть все ближе. Странное ощущение. Он торопился, чтобы успеть утащить с собой как можно больше полицейских до того, как смерть все-таки настигнет его. И, как всегда, едва он покинул больничный двор, дышать стало легче. Он зашагал по улице, сунув руки в карманы и привычно успокаивающе шелестя упаковкой с перчатками. Что день будет неудачным, Александр понял быстро. Из-за сильного похолодания людей на улицах было меньше, чем обычно, но серые твари словно тоже мерзли и грелись, кучкуясь по два-три и больше. Александр устал смирять свою жажду, шепчущую, что эффект неожиданности позволит ему справиться и с двумя. Не позволит. В больнице он ослаб, и, пусть на свободе его легкие и дышали легко, он чувствовал эту болезненную слабость. Он уже собирался вернуться домой или даже в больницу, как под дальним рассеянным светом фонарей увидел бредущую фигурку. Куртка, очень похожая на форменную, но немного другая, колыхалась впереди, скрывая в себе совсем невысокую фигуру, не выше самого Александра. Он медленно двинулся следом за ней. Куртка выглядела знакомой, словно из старого сна или случайной встречи, и Александр был даже рад обмануться. Может, это именно та куртка, что на самом деле была дома в шкафу матери или ее родная сестра, скрывающая самого важного для Александра человека. Важного настолько, чтобы убить. Он остановился, чтобы продышаться и успокоиться. Достал из кармана пакет с перчатками, порвал его зубами, чтобы не мучиться озябшими пальцами. На холоде перчатки надевались совсем плохо, но Александр имел в этом немалый опыт. Фигурка впереди так и шла медленно, волоча на плече сумку, почему-то издалека похожую на спортивную. «Спокойнее, — шептал себе Александр, надвигая поглубже капюшон и оглядываясь — нет ли свидетелей или камер? — У него может быть пистолет. Надо аккуратнее». Камер не было. Они шли по краю парка, словно не только Александр, но и его жертва стремилась вглубь парковой чащи, туда, где умереть было так просто и, возможно, даже приятно. Ошарашенный этой мыслью, Александр остановился и едва не упустил жертву. Еще немного, и жертва выйдет на хорошо освещенный участок, а дальше дорога и дорожная камера. Гореть в аду тому, кто их придумал! И Александр торопливо зашагал вперед, прикидывая расстояние между толстым воротником куртки и шеей. Он так увлекся, что мимо сознания пролетели женские сапожки, колготки и юбка, которые теперь были хорошо заметны. Но не Александру, взгляд которого сосредоточился на сером дутом воротнике. Жертва обернулась, но не испугалась, не ускорила шаг. Хорошо. Хорошо, когда ты невидимка, даже если отчетливо виден. Александр уже забыл про предчувствие неудачного вечера, его манила знакомая серая куртка.