Приношу ему перец, и он мастерски, как истинный шеф, вооружившись огромным ножом, одним из тех, которыми мама с Эстелой никогда не пользуются, принимается рубить его. — Ничего себе! — вырывается наружу мой восторг. — Учись! — Эштон снова в настроении, судя по счастливой улыбке на его лице. Быстрая перемена настроения у них с Алексом — это что-то генное, наверное. — Слушай, а ты любишь путешествовать? — Конечно! Кто же не любит? — И где же ты успел побывать? — В Лионе и Марселе. В Лион с классом ездили — историчка возила, а Марсель — моя персональная награда от директора школы за успехи в учёбе, — Эштон деловито поднимает брови, изображая своим гигантским ножом восклицательный знак. — Невероятно, — только и могу выдавить я. Столько личной информации в деталях и подробностях! Я и надеяться не могла на подобную удачу! Такой всегда молчаливый, замкнутый и отчуждённый Эштон вдруг расцвел как майский цвет и стал источать потоки позитива, радости и уверенности в торжестве добра над злом, солнца над тьмой, и вообще… Счастье появилось в глазах нашего нового члена семьи. Что же его так согрело? В тот вечер у нас был большой семейный ужин, приготовленный Эштоном и мною… Ну, если быть до конца честной, то командовал Эштон, а я лишь подносила продукты и требуемые посудины. Но наш тандем сработал на славу, мама даже заявила: — Надо вас почаще оставлять дома одних! Такое счастье — готовить не нужно! Алекс только улыбался, широко, счастливо, так же точно, как и его сын Эштон. Да все мы улыбались в тот вечер! Глава 8. Дружба… Katie Melua — Nine Million Bicycles К вечеру среды ёлочно-гирляндная эпопея, наконец, окончена! Это мы с Эштоном так наивно полагаем, пока мама не заявляет, таинственно улыбаясь, что отсутствие новых ёлочных игрушек — плохая примета, проявление неуважения к Новому Году, а, следовательно, санкции со стороны фортуны. Нам ничего не остаётся, кроме как договориться о встрече в даунтауне с целью заняться совместным шопингом, ведь начатое дело нужно же доводить до конца! — Куда именно мы пойдём? — интересуется Эштон. — Я люблю моллы, там всегда так празднично и весело, особенно перед Рождеством! — Хм… Может Волмарт? Там то же самое можно купить, только дешевле. — Нет, не то же самое! Вот ни разу не то же самое! И вообще я Волмарт ненавижу, он вгоняет меня в депрессию! — Почему это? — Сама не знаю, просто … просто я в молл хочу, — улыбаюсь ему, потому что вовремя не придумала достаточно веский аргумент против Волмарта. Эштон расплывается в ответной улыбке: — Окей. Молл, так молл. Девочкам надо уступать — так меня мама учила, — подмигивает. — Особенно маленьким! И мы расстаёмся почти на неделю — до следующих выходных. Я считаю дни, часы, минуты до новой встречи с Эштоном, но они тянутся так долго, как ни одни дни и часы моей жизни до этого. Хуже всего в школе: мою потерянность заметили уже абсолютно все, а кто не заметил — тому донесли остальные. Кейси бесконечным потоком сыплет крамольные шуточки в мой адрес, так что мне приходится уже защищаться откровенной ложью: — Кейс! Эштон мне брат! И именно по этой причине он не может стать объектом моих гормональных всплесков, это просто невозможно! Так что давай уже закрывай эту тему с моим первым сексом! Я скоро в школьное посмешище превращусь из-за твоих шуточек! Вот ей Богу! Но подруга только смеётся в ответ. Долгожданный день, наконец, приходит, и хотя с самого раннего утра я не сплю, верится всё же с трудом, что это всё-таки случится: мы увидимся снова, и не когда-нибудь, а прямо сегодня! Выпрыгиваю из машины Стэнтона прямо на ходу, чем заслуживаю его нервные окрики и угрозы пожаловаться отцу, то есть Алексу, но мое состояние нервного перевозбуждения перед встречей с Эштоном граничит с откровенной невменяемостью. Без шапки и шарфа, с душой нараспашку обнаруживаю себя в полнейшем одиночестве на месте нашей предполагаемой встречи — у главной наряженной ёлки рядом с центральным входом. Настроение моментально падает, но не до нуля, поскольку этот рубеж ещё впереди: после пяти, десяти, пятнадцати минут ожидания. Примерно на восемнадцатой я ощутила дно своего расположения духа, обиделась сперва на Эштона, потом на весь свет и даже на свою карму. На девятнадцатой мой пытливый ум посетила мысль, что мы, возможно, перепутали входы, и мой … в смысле, просто Эштон ожидает меня где-нибудь в ином месте, но версия быстро отпала сама собой в связи с наличием одной единственной ёлки в этом молле. На двадцатой минуте чёрный и лохматый «меняниктонелюбит» был достаточно убедителен с версией: «Эштон просто напросто забыл … или «забил» на тебя и весело попивает пиво со своей девушкой. Если не хуже. Всю двадцать первую минуту Эштон занимается сексом с противной рыжей девицей в моем воображении. Почему рыжей? Думаю, это наследственное — моя мать рыжих недолюбливает, и у неё есть причины. На двадцать второй, подозреваю, я бы увидела Эштона в брачном костюме и с младенцем на руках, если бы не его земная версия, несущаяся на всех парах по тротуару в мою сторону. — Ещё раз прости за опоздание! — выпаливает мне прямо в лицо, буквально задыхаясь. — Ещё раз?! — спрашиваю с трудно скрываемой обидой, негодованием, разочарованием и недовольством. — Ну, я тебе сообщение отправлял ещё из автобуса, что он на двадцать минут позже приехал, и я могу опоздать! — Из автобуса? Ты же говорил, что Алекс подарил тебе крутую тачку! — Машина есть, прав нет. На следующей неделе у меня дорожный тест! Я стою, открыв рот: сколько всего успела перебрать в своей голове, да просто целую жизнь прожила! — Так нужно же было сказать! Мы бы со Стэнтоном заехали за тобой! — Это лишнее, — отвечает с ухмылкой. — Я же не девчонка! Я в ужасе от глупости истинной причины его опоздания, но и в радости одновременно: Эштон не забыл обо мне, не проигнорировал и уж точно не занимался сексом со своей девушкой в течение последних двадцати минут. — Ладно, — говорю. С тебя мороженое. Итальянское, конечно же. — Без возражений! Эштон смотрит на меня в упор с хитрющей улыбкой, от которой я моментально таю и прощаю ему все прегрешения. Stu Larsen — Going Back To Bowenville Winter Aid — The Wisp Sings Tom Francis — From Up There Я выбираю себе фисташковое мороженое, Эштон — лимонное. Мы сидим на лавочке под натуральной елью, все ещё фантастически пахнущей лесом, горящей жёлтыми огнями, отбрасывающими свой мягкий тёплый свет на волосы и плечи Эштона. Я разглядываю его украдкой, стараясь не выпячивать свой и без того непомерный интерес, но в такие моменты как этот, околдовывающие своей простотой и очарованием, очень сложно бывает с собой договориться. Волосы у Эштона немного вьются, поэтому его достаточно длинная челка совсем ему не мешает, подгибая свои концы ровно настолько, насколько нужно. Иногда мне приходится бороться с острым желанием запустить в них свою руку, натянуть и посмотреть, какая же на самом деле у них длина? Очень хочется! Но ещё больше хочется поцеловать его ямочку на щеке, появляющуюся всякий раз, как он улыбается… Эштон определенно красив. И мне это становится особенно очевидным, когда проходящие мимо нас девушки широко улыбаются ему, не стесняясь показывать свои зубы. Даже взрослые женщины разглядывают его слишком подолгу и слишком пристально! Эштон сегодня, как и всегда, одет в джинсы и серый батник — неприметную, простую одежду. Но в отличие от проходящих мимо нас заинтересованных дам, я знаю, что под ней скрываются смуглые плечи, крепкие руки, широкая грудь и потрясающе сексуальный живот, который мне уже снится по ночам… Что происходит со мной? — задаюсь вопросом. Почему я не могу просто выбрать вместе с этим парнем новые ёлочные украшения, к чему все эти мысли о его плечах, ямочке, волосах? И почему мне так стыдно? Внезапно замечаю, как взгляд Эштона скользит по моей щеке к губам, задерживается на них… Маленькая ямочка у его левой щеки выдаёт едва заметную улыбку, он немного наклоняется, приближая своё лицо к моему, и я… перестаю дышать! Не знаю, чего я ожидала, буквально трепеща от нетерпения, но Эштон аккуратно и очень нежно вытирает своим большим пальцем мой подбородок: — Ты такая замарашка! — заявляет непринужденно. — Посмотри, как ты вымазалась! Ловлю завистливый взгляд проходящей мимо брюнетки с явно приклеенными ресницами, и мне хочется плакать оттого, что ей, глупой, не известно то, что стало для меня уже очевидным: Эштон видит во мне только младшую сестрёнку, не более. Я смогла максимально приблизиться к нему, несмотря на отсутствие у нас общей крови, в отличие от Лурдес и Аннабель, лишь потому, что я больше всех старалась, и потому что в силу возраста у нас, как ни крути, более общие интересы. * * * Обожаю предрождественскую иллюминацию в магазинах, лавках, парках, скверах или просто в окнах обычных людей — дух и настроение праздника повсюду! Но в моллах — просто сказка! Повсюду ёлочные инсталляции, небольшие заснеженные опушки, а Санта Клаус и вовсе сидит в дремучем еловом лесу — подходи и фотографируйся в обнимку! С небольшим, но усилием, мне удаётся убедить Эштона сделать фото на память. — Ох-хо-хох! Какая прелестная влюблённая парочка забрела в мой лес! — заявляет бородатый дед, вгоняя меня в краску цвета своей шубы. — Мы вовсе не парочка! — почти выкрикиваю. — Мы… — и долго не могу сообразить, кто же мы друг другу… — Друзья! — помогает мне Эштон с мягкой улыбкой. — Да! — тут же соглашаюсь. — Мы просто друзья!