… Рая с Галиной Ивановной переглянулись, потом посмотрели на Суэтина. За три недели Геннадий Бертранович поправился на четыре килограмма… «Я больше не думаю о чужих проблемах, у меня осталась только пара своих, — размышлял он. — Картину я нарисовал, осталось подкинуть её в музей. И завтра уезжаем!» Ему даже в голову не приходило, что он здесь теперь персона нон грата. — Геша, съезжай с чердака, — так и не взглянув, вернула ему холст Рая. Геннадий Бертранович подумал, что ослышался. — Рая, ты что! — побледнел на глазах Геннадий Бертранович. — Просто цирк какой-то, Рая! — Покинь чердак по-хорошему, — членораздельно повторила Рая и тряхнула золотыми локонами. — Забирай свою собаку и уходи! — добавила Галина Ивановна. Супруги Чаплыжкины две недели почти, что не спали, и, когда ночью у них в опочивальне прозвенел звонок, вскочили и схватили трубку одновременно. — Геша!!! Геша-а-а-а!!! — крикнули они, стукнувшись лбами. — Да, это я, — после долгого молчания, грустно сказал Геша. — Можно я у вас переночую? — Нннет!!! — хором вскрикнули они и отбросили трубку… Это был уже десятый Гешин звонок — все без исключения его бывшие друзья не согласились предоставить ему ночлег даже на одну ночь. — Ма, я приеду сейчас? — спросил он, когда после долгого ожидания на том конце подняли трубку. — Приезжай, сынок, — тихо сказала Гешина мама. — Открывай сам, а то соседей перебудишь. Ключ я положу под тряпку. И Геша, сев на старый велосипед, поехал на другой конец города; сказать, так никто бы не поверил, что на «Орлёнке» с просевшей рамой в костюме «Пума» по ночному городу едет долларовый миллионер, которого нет в живых. Сначала Геннадий Бертранович, распугивая припозднившихся жителей, отправился в музей прикладного искусства и лишь к утру доехал до маминой квартиры на улице Тургенева. Взял из-под тряпки ключ, открыл и… ТРАХ-ТИБИ-ДОХ! Когда назавтра Тминов кое-кому рассказал про Гешу, ехавшего на велосипеде с чёрным терьером за пазухой… его наконец забрали на пять суток. К приезду Папы город чистили от нелогично высказывающихся граждан. Посадили и забыли. …И тут картина в музее появилась. Больше всего появлению картины обрадовались сотрудники ершовского ОВД. Они сразу же устроили себе выходной, а в Москву полетела депеша: «Картина обнаружена!» Уборщицу опросили двадцать пять раз: как ей удалось обнаружить пропавшую ценность, на что та, устав показывать, как разметала паутину, начала натурально огрызаться. — А вы могли не заметить ценную картину в прошлый раз? — допытывались оперативники. — Ну откуда я знаю? — невежливо ответила и так же посмотрела Нинель Константиновна. Намеренно упустив из виду, как столкнулась с Геннадием Бертрановичем прошлой ночью на выходе. У них ещё произошёл занимательный разговор, когда на его просьбу показать, где стояла украденная картина, Нинель Константиновна Гриб, убеждённая что говорит с привидением, с удовольствием впустила его в музей. — Что это? — проходя мимо экспонатов, спрашивал любопытный Геннадий Бертранович. И замирающая от страха Нинель Константиновна отвечала, как заправский экскурсовод, пока они не дошли до самого пыльного угла в запаснике, где стояла вышеозначенная пропавшая картина. — Что это? — ещё спросил Геннадий Бертранович, поднимая с пола заржавленный тесак. У Нинели Константиновны чуть не отнялись ноги от подкатившего ужаса, но она всё-таки прошелестела: — Головорез… — Головорез? — изумленно переспросил Геша, ставя картину на прежнее место. — Зачем? — Его нашли в местной пыточной камере, — пересохшими губами, объяснила Нинель Константиновна. — Им резали головы? — спросила Суэтин, укладывая головорез обратно в угол. — Нет, — помотала головой Гриб. — А что же делали?.. — уточнил Геша. — Отрезали, — пожала плечами уборщица, ещё тогда окончательно и бесповоротно решив: про Гешин фантом никому не рассказывать. … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … — Это она, — сказал Дауд Соломонович, бывший хранитель музея, которого разыскали на даче. — Я единственный, кто её видел. — И что там было? — навскидку спросили его, не показывая холста в полную величину. — Ножки от шкафа… — начал перечислять Гречишников. Оперативники переглянулись. — Мы спасены, — безмятежно вздохнул начальник ОВД Стрепенюк через час после допроса Нинели Константиновны Гриб и Дауда Соломоновича Гречишникова. — Месяц поисков наконец дал результаты, и неважно, что картину подкинули, и уж совсем ерунда, что на ней нарисовано совсем не то, что перечислил Дауд Соломонович, а нечто совсемушки другое. Тоня, чаю! — Чаю ему, — наливая в стакан крутого кипятку, проворчала Тоня. — Вам с сахаром? — спросила она через полминуты. — Восемь кусков. Я сам размешаю, — пообещал полковник Стрепенюк. КРУГОМ ШЕСТНАДЦАТЬ Ершовский мост был построен в одна тысяча девятьсот первом году и с тех пор простоял никем не ремонтируемый сто лохматых лет! И вот время его жизни подошло к концу — трещина с каждым часом увеличивалась на глазах! Обидное стечение оскорбительных обстоятельств. НАПРАСНО, МАМА И если все горожане и милиция жили в ожидании приезда Римского Папы, то взбаламученные звонками Гешины друзья собирались, чтобы обсудить странную закономерность — покойник всем звонил уже дважды! — Напрасно я им звонил, — сказал утром маме Геша. — Да, сынок, поспешил ты, — согласилась мама. — Райка меня выгнала, — схватив голову руками, в который раз пожаловался маме Геша. — Какая скверная женщина, — ласково произнесла старенькая мамочка Геннадия Бертрановича, поцеловала его в лоб и пообещала: — Ты себе лучше найдёшь, Гешенька. — Мама, что мне делать? — спросил Геннадий Бертранович. — Поезжай за кордон, раз собрался… — пожала плечами мама. — Да? — посмотрел ей в глаза сын. — Переночуй ещё ночку у мамы и поезжай!.. И если бы не телефонный звонок, который разбудил их с утра, наверное, эта история исчерпалась бы совсем иначе…