…Владислав Дорожный не мог позволить себе злиться. Тем не менее, он, так искусно умевший скрывать свои чувства, сейчас чувствовал настоящее беспокойство. Если до теперешнего момента всё ещё хоть как-то укладывалось в мыслимые рамки чрезвычайной ситуации, то сейчас ниточки, за которые дёргал президент, обрывались одна за одной. Дорожный открыл маленький фарфоровый чайничек и проверил, улеглась ли заварка. Он часто любил попить чаю и знал в этом толк — он был подлинным знатоком чайной церемонии. Иногда он даже жалел, что ему не с кем пить чай, но когда появлялась Гоцман, она с удовольствием составляла ему компанию. Он любил это занятие особенно за то, что оно помогало ему расслабиться, отвлечься от его бесконечных дел. Но сейчас даже чай не спасал от дурных мыслей. Город внизу словно притягивал к себе внимание. И хотя в Цитадели всё было по-прежнему спокойно, как и на протяжении многих лет, Дорожный уже не строил иллюзий и знал, что спокойствие заканчивается там, где заканчиваются стены Цитадели. Он так хотел посоветоваться с кем-нибудь, посовещаться откровенно, ничего не утаивая! Но обсуждать дела он мог только лишь с членами Мирового Правительства, а им президент не мог сказать всей правды. Да и что можно говорить? Дорожный ещё сам не осмыслил всё как следует, чтобы оценивать ситуацию здраво. Поэтому он, взяв в руки маленькую чашечку, сел в своё кресло и решил всё ещё раз взвесить, прежде чем идти на доклад к советнику. Итак, что мы имеем? Улицы уже не просто волнуются — они кипят восстанием. Пришлось выпустить даже страйдеров! Информаторы приносят слухи о том, что Олег — уже у самых стен Цитадели, вот ведь прилипала, и не отдерёшь! При одном воспоминании о том, чего добился Олег за время своего пребывания в городе, Дорожный начинал тихо закипать. Он просто отказывался понимать, как может быть так, чтобы высококлассно обученные солдаты, более того — Элита войск Правительства! — не могли справиться с обычным инженером, который даже в армии никогда не служил. Президент горько усмехнулся, когда ему вдруг пришла мысль, что именно то, что он сам допустил в «Мамоново», и стало школой выживания для молодого инженера. Но сейчас было не то время, чтобы бесцельно злиться. Надо думать. Что ещё из отрицательных сторон? По-прежнему свободно летала по городу ещё одна надоедливая муха — этот неотёсанный Сергей, и как только он умудрился протянуть так долго? Всё ещё где-то скрывается Наталья Кречетова — вот уж кто был нужен Владиславу Дорожному позарез, после Рамзеса, конечно. Исследования шагнули на новый уровень, и только с их помощью Дорожный мог завершить их как можно быстрее — так быстро, чтобы подавить восстание. Весьма скверно обстояли дела с «Госкавалерией». Именно из-за неё и болела голова президента все эти последние дни. Дорожный всегда был убеждён, что Служба Войск Государственной Кавалерии — самое слабое звено в системе контроля за Городом 14, но Мировое Правительство его не слушало. И вот результат: сначала — один предатель в рядах госкавалеристов, затем — ещё несколько, затем один из самых лучших офицеров оказывается давно пропавшим из виду Сергеем Ашкельдиным! Собственно, чистку кадров «Госкавалерии» Дорожный назначил лишь для того, чтобы окончательно проверить свои подозрения. И они подтвердились: каждый двадцатый из госкавалеристов не выдержал чистки и либо переметнулся на сторону мятежников, либо, что ещё хуже, дезертировал из города. Да и это было бы ещё терпимо, если бы не выявились неожиданные трудности уже после взрыва телепорта в «Стара Проспект» (вот ещё, кстати, что доставило Дорожному массу неприятностей). Оказалось, что перешедшие на сторону повстанцев госкавалеристы быстро поняли, как извлекать выгоду из своего нынешнего социального статуса. Дорожный бушевал, когда слушал сводки отчётов и доносы информаторов: мало того, что предатели продолжали пользоваться системами жизнеобеспечения и имели высококлассную защиту от огнестрельных ранений, так у них при себе всё ещё оставались радиочастотные метки, выданные когда-то Правительством! В результате бывшие полицейские, а ныне предатели могли беспрепятственно проходить через силовые поля, управлять охранной техникой вроде турелей и пулемётов и вдобавок всё ещё имели доступ к базам данных, шифрам и замкам! А отключать все эти системы — себе дороже, всё равно что добровольно сдать город восставшим. Более того, такие синтеты, как корабли и страйдеры, всё ещё распознавали встречных госкавалеристов как своих и не атаковали их! Именно после подобных новостей и было решено раз и навсегда положить конец этому разложению — нужно было уничтожить «Госкавалерию» как организацию, что солдаты и сделали пару дней назад. Но одним повальным расстрелом госкавалеристов дело не решить, и Дорожный понимал это. Нужны были козыри — решающие и неоспоримые. Дорожного только и грела мысль о том, что эти козыри у него имеются. Нужные люди, уникальные достижения в области локальной телепортации (над которыми, правда, ещё надо работать и работать), новые разработки Правительства в области вооружения. По сути, восстановление власти было лишь вопросом времени. Дорожный хоть и видел, чего уже успело добиться восстание, но всё же искренне никак не мог понять, на что надеются предводители Сопротивления? На численное превосходство? Абсурд! На лучшее вооружение и защиту? Нонсенс! Правительство во много раз превосходит простых людей и в том, и в этом. Очередной приятной новостью, которых, увы, было не так много, стала недавняя поимка Руслана Авинова — информатор Дорожного и на этот раз сработал великолепно, надо будет порекомендовать его членам Мирового Правительства как достойного слугу. На этой тёплой мысли Владислав Дорожный совсем успокоился и продолжил пить чай, уже с искренним наслаждением. Олег Ахатинов сам идёт к нему в руки? Что ж, господин инженер, остаётся лишь подождать Вас… — Друг, быстрее, прошу тебя! — Кричал Олег, пригибаясь пониже, чтобы его не задело осколками. И без того торопливого вортигонта подгонять было не нужно. Проворно огибая громадные обломки разрушенного здания, он умудрился занести за баррикаду уже трёх раненых, и это — под ураганным огнём страйдера, который злобно сновал за большим полуразрушенным домом, но перебраться через него не мог. Олег, отложив уже раскалившийся от непрерывной стрельбы автомат, принял из трёхпалых рук очередного раненого, на этот раз это была девушка. Похоже, дело было плохо: раненая зажимала руками огромную рану в животе, из которой вываливались внутренности. Олег осторожно положил её к остальным за опрокинутый кузов грузовика, где к ней подбежал не знающий покоя санитар, уже осмотревший остальных. Их баррикада, кем-то сложенная ещё до них из ржавых автомобилей, всё ещё держалась, но в любую секунду угрожала рухнуть — страйдер не переставал палить по ним издалека. — Это последняя? — Крикнул Олег, беря вортигонта за плечо. Пришелец вместо кивка чуть прикрыл большой красный глаз, остальные были закрыты — пот разъедал их, ручьями стекая по кожистому лбу. — Отлично! — Олегу приходилось орать, грохот вокруг стоял адский, — надо что-то делать с обороной, долго не продержимся! — Атака сзади! — Заорал кто-то, и в общий шум добавились новые выстрелы. Олег, резко развернувшись, тут же получил три пули в грудной щит костюма и отлетел к баррикаде. Сюда бежали и два Элитных. Вортигонт, мельком оглянувшись на Олега, сделал плавное движение костлявыми руками, словно разминая их. Между землёй и ладонями существа промелькнули едва видимые пучки молний, и вортигонт резко выбросил ладони вперёд. Две ослепительные зелёные молнии ударили в грудь одного из синтетов, и тот мёртвой куклой отлетел назад, сбивая с ног второго. Уже поднявшийся Олег услышал, как вортигонт едва слышно прошептал: «Отдай мне жизнь». Второго добивали уже повстанцы. — Ну, ты даёшь, — поразился инженер и уважительно похлопал вортигонта по плечу, — сколько ни видел, всё равно не перестаю удивляться, как вы это делаете? Вортигонт лишь снисходительно прищурился и в почтении склонил голову. Вот уже четыре часа Олег кочевал по воронкам, баррикадам и руинам, с головой уйдя в уличные бои, в которые он ввязался. Солнце уже клонилось к закату, но этого он не замечал. Выстрелы стали чем-то неотъемлемым в общей атмосфере, и когда наступало недолгое затишье, звон в ушах от непривычной тишины был намного мучительнее. Всё ближе и ближе Олег подходил к Цитадели, которая казалась теперь совсем огромной. Её стены вырастали из-за домов совсем близко. Казалось, что до них можно дотянуться рукой. Кабели, тросы и какие-то провода, тянущиеся от неё, расходились по всему городу и уже нависали над головами повстанцев. Чем ближе Олег подбирался к Цитадели, тем чаще он отговаривал себя думать о том, как же именно они собрались штурмовать эту поистине неприступную крепость — огромную, почти монолитную металлическую башню. Сейчас Олег полагался лишь на случай. Он ещё помнил слова одного повстанца насчёт того, что «уж если Олег сумел завести нас так далеко, то он сумеет придумать, как нам проникнуть в Цитадель». Олег на это надеялся, хотя и понимал, что шансов — очень мало. Но они шли вперёд, а значит — они ещё живы. Олега ненадолго отвлёк от этих мыслей его новый спутник. Инженер чуть не поперхнулся, когда увидел в рядах повстанцев вортигонта, который неумело сжимал дробовик. Впрочем, почти сразу пришелец прекратил «позориться» и, бросив оружие, помогал людям, чем мог: подносил патроны, кидал гранаты, ходил на разведку в соседние кварталы, а теперь вот — подносил раненых. Вортигонт, казалось, стеснялся и боялся Олега, но вот уже два часа неотступно следовал за ним, словно тень. Хотя поначалу Олега и раздражало такое соседство, он быстро привык. Новый зеленокожий спутник оказался неплохим солдатом. Казалось, страха перед боем вортигонт не испытывал вообще. Но при этом он избегал атаковать врагов электричеством в присутствии Олега. Однако, когда Олег всё же наблюдал такие моменты, он невольно восхищался этим существом, мощно разбивающим атаки синтетов. Олег даже начал подозревать, что вортигонт каким-то образом тянет энергию из убиваемых им существ, но не знал, действительно ли это так. Расспрашивать было бесполезно — эти существа не выдают своих тайн. — Олег! — Заорали откуда-то слева. — Что?! — Олег, нам надо уходить! — К ним подбежала девушка, вооружённая ружьём, — баррикада долго не выдержит. — Ладно! Мы отвлечём страйдера, когда будем уходить, так что он пойдёт за нами, тогда вы сможете позаботиться о раненых, — решил Олег. — Нужно бежать туда, — подбежавший повстанец указал на перекрёсток, в центре которого возвышалась невесть как уцелевшая колонна со скульптурой сверху — большой бронзовый конь, вставший на дыбы. Отправиться пришлось незамедлительно — страйдер угрожал подобраться ещё ближе. Двигались они короткими перебежками, изредка очищая путь от слуг Правительства, которых в этом районе было слишком много: они лезли буквально из всех окон и подворотен. Олег не знал, справился бы он или нет, не будь рядом вортигонта. Пришелец, казалось, совсем не уставал, да и его молнии не кончались, в отличие от сил сказочных киношных магов ушедшей эпохи. Правда, один раз страйдер саданул по ним из аннигилирующей пушки. Все уже привычно прикрыли глаза или просто отвернулись. Удивительно, но обошлось без жертв — каким-то чудом никто не попал под обрушившуюся стену пятиэтажного дома. И вот они — снова за очередной баррикадой (чем ближе Олег подходил к Цитадели, тем чаще встречались эти горы автомобилей и кусков бетона). Отсюда страйдера уже можно было достать ракетами. Выстрелов РПГ было мало, поэтому Олег помогал энергосферами. Шары летели довольно медленно, и два раза из трёх инженер промахнулся, хотя и одного шара было достаточно. Помогал ещё и вортигонт: Олег заметил, что его спутник бьёт молниями точно по глазам страйдера. — А что, глаза у них уязвимое место? — Поинтересовался Олег, когда страйдер, наконец, с жутким грохотом рухнул на один из домов, проломив стену. — Порой у синтетов лишь глаза не покрыты защитным металлом, — пояснил вортигонт, тяжело дыша. Олег, увидев, что наступило недолгое затишье, начал рыться в багажнике одного из автомобилей — похоже, прежние обитатели баррикады здесь устроили небольшой тайник. — Никак в голове не укладывается, — бормотал инженер, доставая из багажника аптечку медпомощи, — что эти самые страйдеры тоже когда-то были обычными живыми существами. — Правительство в их лице являет нам свои идеи, — пояснил ставший неожиданно разговорчивым вортигонт, — вплетая свои технологии в тела живых существ. Олег заметил подбирающегося к их баррикаде солдата и выстрелил. — Эй, парни, вы только посмотрите! Вот обнаглели, уже открыто к нам выходят! — Крикнул Олег повстанцам и прицелился. Выстрел получился точным — лицо бегущего госкавалериста словно разорвало изнутри. Остальные его товарищи в страхе остановились. Кое-кто поднял вверх руки, кто-то даже открыто выбросил свой табельный пистолет. — Не стреляйте! — Крикнул один из госкавалеристов, и вовремя: несколько пуль раскрошили асфальт у его ног, — мы безоружны! Некоторое время в стане повстанцев царило замешательство. Наконец, Олег осторожно вышел из-за баррикады. — Что это значит? — Громко крикнул он, — чего вы хотите? — Мы сдаёмся, — вымученным голосом сказал другой госкавалерист, — пожалуйста, не стреляйте. Мы хотим добровольно сдаться. Олег переговаривался с остальными членами отряда с минуту. — Хорошо! Медленно подходите сюда, по одному! И руки показывайте, чтобы в них ничего не было! Малейшее резкое движение, и мы стреляем на поражение! — Согласны, согласны! — Быстро загалдели госкавалеристы, и первый из них, нервно дрожа, пошёл к баррикаде. За баррикадой госкавалериста встречали недоверчивым взглядом и презрительными репликами. Те, будто не желая никого провоцировать своим видом, сразу снимали свои кепки с эмблемами Правительства и откидывали подальше, обнажая обычные человеческие лица. Когда последний госкавалерист вбежал за баррикаду, Олег, понимая, что его статус того требует, первым заговорил: — Скидывайте пояса, дубинки, у кого что есть. Добровольно сдаётесь, значит? И что же вас на это подвигло? — Он усмехнулся, — кормить перестали вас что ли? Повстанцы дружно захохотали, отчего госкавалеристам стало ещё неуютнее, чем раньше. — Олег Ахатинов, — заговорил один из них, — всё слишком сложно, чтобы говорить так категорично. Но если Вам от этого будет легче, то да. И не только перестали кормить. Нас начали убивать. Свои же. Олег замолк на полуслове. Такого ответа он явно не ожидал. Хотя в памяти почему-то сразу всплыли трупы госкавалеристов у генератора в Нексусе. — Хорош сказки рассказывать, — сказал кто-то из повстанцев, — такого не может быть. Сейчас война, у них каждый солдат на счету. — Членов Службы Войск Государственной Кавалерии начали расстреливать, — госкавалерист по-прежнему обращался к Олегу, — мы не знаем, почему. Но когда разогнали штаб в Нексусе, кое-кто уже начал подозревать, что от нас хотят избавиться. — Но почему? — С недоверием спросил Олег, — что-то не вижу причин. — По слухам, — ответил кто-то из госкавалеристов, — слишком много наших переметнулось в Сопротивление, и поэтому Правительство так решило пресечь будущие предательства. — Мы, как только услышали об этом, — продолжил первый госкавалерист, — сразу решили сбежать, пока для нас ещё не всё кончено. — И сдались нам? — Олег улыбнулся одними губами, — нечего сказать, хорошую же вы услугу оказали тем вашим коллегам, которые всё ещё верны Правительству! — А если мы вас тоже начнём убивать, вы куда побежите? — Спросила вдруг девушка-повстанец, — к хедкрабам и барнаклам что ли? — Мы надеемся на Ваше великодушие, — осторожно сказал госкавалерист, — Олег Ахатинов, я обращаюсь лично к Вам. Я знаю, Вас тут крепко уважают, и… — А на что вы вообще претендуете? — Вдруг сказал один из повстанцев, — вы задерживали, допрашивали и пытали мирных людей долгие годы, унижали нас, а теперь ждёте, что вас примут тут с распростёртыми объятиями только потому, что вам сели на хвост? Госкавалеристы мрачно смотрели на повстанцев. У каждого из них сейчас внутри происходил переворот. — Мы готовы служить Сопротивлению до конца, — тихо сказал один из них. Олег молча прошёлся перед ними и подошёл к говорившему: — Как тебя зовут? — Офицер GTX650… То есть… Алексей Кабанов. — Так вот запомни, Алексей, Сопротивлению не «служат». Отвыкай от этих своих правительственных замашек. Сопротивлению отдают жизнь и душу. Привыкай, вам ещё предстоит долго воевать. На лицах госкавалеристов отразилось неподдельное облегчение. Кое-кто из повстанцев недовольно заговорил, но остальные их угомонили. — Спасибо Вам, — госкавалерист хотел было пожать руку Олегу, но не решился. — Повезло вам, что среди ваших я знал парочку парней, которые оказались неплохими малыми, — проворчал Олег, — но не думайте, что вам сразу дадут оружие! Недельку побудете на подхвате, а там и увидим, можно ли вам доверять до конца… — Спасибо Вам, — и госкавалерист невольно посмотрел на улицу, туда, откуда они пришли. Больше им нечего было делать на той стороне, среди нелюдей. Олег машинально проследил взгляд бывшего госкавалериста и увидел на дороге труп того офицера, которого он несколько минут назад застрелил, ещё не зная о его намерениях сдаться. — Слушай, — несмело сказал он, глядя на тело, — ты прости… Нехорошо получилось. — В конце концов, каждый из нас заслужил такую участь… Их прервал какой-то дикий грохот, раздавшийся сзади со стороны памятника. Все обернулись. Сначала были слышны лишь крики и железный лязг. Затем из ближайшего переулка на бешеной скорости вылетели аж три трупа солдат Правительства и со всей силы ударились об стену. Вслед за ними оттуда вылетел старый ржавый автомобиль. Машина на огромной скорости влетела в колонну, на которой возвышался бронзовый конь, и статуя медленно упала, пробив стену ближайшего здания. — Нет, Кот, стой! Вернись сюда, Кот!