— Убивают не только тех, кто что-то знает, — мрачно произнесла Верочка и погрузилась в свои мысли. — А что с вещами Володи? — провокационно спросила у нее Мариша, старательно делая вид, что она — ни сном ни духом; почему-то ей совсем не хотелось, чтобы Верочка знала о том диске, который благополучно перекочевал из вещей Володи в Юлину сумку. — Они в милиции? — Нет, менты их осмотрели, но ничего из них не взяли, — сказала Вера и снова задумалась о чем-то своем. Благодаря такой ее задумчивости, из которой она не вынырнула, даже когда пришло время подниматься за вещами Володи, процедура прошла гладко. Вера ни на что не обращала внимания. Матери Галины не было дома. А Дюймовочка после деликатного намека Мариши с вопросами к Вере не совалась, благоразумно решив держаться подальше от законной жены любовника своей подруги. — Отвезите меня к бабушке, — попросила у подруг Верочка, когда они спускались вниз с чемоданами. — Верка! — вдруг услышали они бодрый голос, и к ним поспешила рослая стройная брюнетка в блестящем топике, вызывающе обтягивающем ее пышную грудь, и кожаных штанах, обильно украшенных стразами. — Ты за моими чемоданами приехала? — спросила она, увидев их в руках подруг. — Да тут их две штуки! Вот класс! Нашлись! А Володька где? Вы с ним помирились? — Катерина! — растерянно произнесла Вера. — А ты тут откуда? — Так за чемоданами! — объяснила подруга. — Ты чего мои чемоданы направо-налево раздаешь? Знаешь, у тебя еще куча мужей будет, на всех чемоданов не напасешься. В ответ Верка разрыдалась. — Да ты чего?! — воскликнула, недовольно всплеснув руками Катерина. — Нашла из-за чего расстраиваться! Не вернулся, что ли, Володька к тебе, да? Только чемоданы отдал? Так и черт с ним! Ушел к другой, и плевать! Хорошо, что сейчас, а не под старость. А так ты еще молодая, красивая! Другого мужика себе найдешь! — Не надо мне никого! — самозабвенно рыдала Верочка, на которую снова накатила волна любви к покойному мужу. — Зачем он умер? Почему он? — Кто умер? — воскликнула Катерина, бросаясь обнимать подругу. — Володька? Ну и правильно, ушел, все равно что умер. Обратно не принимай. — Нет, ты не понимаешь, он совсем умер! — горько рыдала Верочка. — Его убили. — Ну дела! — присвистнула Катерина. — Я тут из-за чемоданов мечусь, а оказывается, вон оно что! — Садитесь в машину, — устало предложила им Мариша. Но Верочка молча покачала головой: — Спасибо, я лучше сначала Катьке все расскажу, выплачусь. А потом уж к бабушке поеду. Не хочу ее своими слезами расстраивать. А вы поезжайте! Вы и так много для меня сделали. Спасибо вам. — Не за что, — скромно ответила Мариша. — Если вам и вправду лучше остаться вдвоем, то мы поедем. А то у нас еще дел много. Верочка молча покивала головой, прощаясь с ними. — И как тебе вдова? — спросила у Мариши Юлька, когда они отъехали. — Думаю, что Верочка этого не делала, — сказала Мариша. — Не убивала своего мужа. Но в любом случае с ней менты разберутся. Поэтому давай лучше искать этого проходимца Сеню. Пусть объяснит, каким образом у него дома оказалось тело Галки. И сделать это нужно быстрей, пока я еще помню, как добраться до дома Пети. — А это еще кто? Зачем нам Петя? Мы же вроде бы за Сеней охотимся? — удивилась Юлька. — Петя — это лучший приятель Сенечки, — объяснила ей Мариша и нажала на газ, полностью утопив педаль в пол. — Ты куда? — ахнула Юлька. — Нужно поторопиться, пока нас менты не опередили! — доходчиво растолковала ей Мариша. — Они, наверное, уже побеседовали с Ликой — сестрой Сени, и она вполне могла им наболтать про Петю, как и мне. Но оказалось, что волновалась Мариша напрасно. Милиция до Пети либо еще не дошла, либо вообще не знала о его существовании. Только вот незадача, самого Пети дома не оказалось. Дверь подругам открыла дородная румяная женщина в белоснежном переднике и круглой белой шапочке. Руки у нее были слегка испачканы мукой, а по всей квартире разносился запах свежей домашней выпечки. — Петя в аспирантуре, — сказала женщина в ответ на вопрос подруг. — Учится мальчик. А вы к нему по какому вопросу? — Мы по поводу его друга Сени, — ответила Юлька, и лицо женщины резко потемнело. — Нет его тут! — отрезала она и попыталась захлопнуть перед носом подруг дверь. — И не ищите его у нас! Он не больно-то часто сюда заглядывает. Знает, как мать Пети к нему относится. — Он мне денег должен! — успела крикнуть Мариша, прежде чем дверь окончательно закрылась. Ее фраза возымела волшебное действие. Дверь снова отворилась, и женщина посмотрела на них уже более внимательно. Их словно рентгеном просветили. — Денег, говоришь? — протянула женщина. — И много? — Две тысячи! — жалобно проблеяла Мариша, решив не выходить из роли и не путаться с суммами. — Я у него дома была. А его там нет. И на работе нет. И вообще, он от меня скрывается. Я сначала не понимала, в чем дело, а Лика мне растолковала, что за фрукт этот Сеня. — Лика — это Анжелика? — спросила женщина у Мариши. — Двоюродная сестра Сени? Мариша кивнула. — Проходите тогда! — оттаяла тетка. — Чего же вы в дверях встали? Подруги быстро перешагнули порог, стараясь не показать своей радости. — Вот пироги с мясом пеку, хотите попробовать? — предложила им женщина, и не успели подруги кивнуть, как она начала распоряжаться: — Обувь снимите тут. Руки вымойте в ванной. За мной и направо. А зовут меня Петра Васильевна. Я — экономка. — Как, простите, вас зовут? — решив, что не расслышала, спросила Юлька. — Петра Васильевна! — повторила женщина. — Родом я из Котовска. Это было произнесено таким тоном, словно должно было само собой объяснить странное имя экономки. На лице подруг отразилось искреннее непонимание, поэтому Петра Васильевна сочла своим долгом осведомиться у гостий: — Слышали про такой город? Подруги покачали головами. — И правильно, — кивнула женщина. — Маленький городишко. Даже не понятно, почему его городом назвали. На вид так село селом. В загсе на выдаче документов мужчина у нас работал. Отставник. Выпить любил, водился за ним этот грешок. Вот он с пьяных глаз и вписал мне это имечко. А у родителей кроме меня еще пятеро детей было. Да огород, да хозяйство. Словом, забот полон рот. Они и не посмотрели, что он там мне в метрике написал. А когда посмотрели, только рукой махнули. Петра, так Петра. И не пошли исправлять. Так я и осталась с этим имечком. А ничего, привыкла. Даже нравится оно мне. Говоря, женщина между делом положила подругам по румяному куску пирога с мясом, налила в две кружки крепкого свежего бульона с зеленью укропа и тоже поставила их перед подругами. — Кушайте, бледные вон какие! — произнесла она. — Из-за денег небось переживаете? Мариша уже успела забыть, о каких деньгах идет речь. Все ее внимание было приковано к тому куску пирога, который она в данный момент поглощала. Пирог был умопомрачительно вкусным. Начинка сочная, смешанная с перцем, лучком и травами, а тесто совершенно воздушное. Вонзать зубы в румяную корочку пирога, смазанную наисвежайшим сливочным маслом, было сущим наслаждением. Поэтому она ограничилась тем, что просто кивнула. — Не знаю, чем вам и помочь, — вздохнула Петра Васильевна. — Дело в том, что сама я этого прохвоста терпеть не могу. И мать Пети полностью разделяет мое мнение. У них с Петей и Иваном Сергеевичем даже ссоры случаются из-за этого паршивца. — Ссоры? — с набитым ртом переспросила Мариша. — Да, — кивнула Петра Васильевна. — Уж не знаю, по какой причине, а только Иван Сергеевич прямо душой прикипел к этому Сенечке. И ведь что странно, в Петином классе было полно хороших мальчиков, а Иван Сергеевич всегда настаивал, чтобы Петя дружил именно с Сеней. С первого класса, когда Петя пошел учиться, Иван Сергеевич этого Сенечку в своем доме привечал. Меня-то тогда с ними не было, я потом пришла к ним работать, но Марья Никитична — мать Пети — рассказывала. Ей Сеня никогда не нравился. И чего только она не предпринимала, чтобы выжить его из дома. Но нет! Иван Сергеевич стоял на своем. Дескать, Сеня благотворно действует на Петю. И орал, бывало, на жену: «Ты своей голубой кровью мне все глаза исколола, а я сам из простых людей, отец у меня пил всю жизнь, так что Сеню я отлично понимаю». А потом успокоится малость и объясняет: мол, Петя наш рохля и мямля, а Сеня пробивной малый. — А что, это не так? — поинтересовалась Юля. — Так-то оно так, — кивнула Петра Васильевна, — только слишком уж наглый и нахальный. Оно и понятно — босяк. Ему нужно успеть в этой жизни побольше хапнуть. Только бывают и бедные люди, но достойно трудятся. А этот все за чужой счет норовил. Сколько ему Иван Сергеевич хорошего сделал! Для родного сына он и то так не старался! И на работу к себе в салон устроил, и всегда деньгами помогал. Да только что толку? Из сорного семечка добрый злак не вырастет. Так что я не удивляюсь тому, что вы мне про Сеню рассказали. Он и у меня деньги занимал, а потом никогда не отдавал. Мне-то Иван Сергеевич возмещал убыток, а что вам делать, я и не представляю. Добром Сеня вам ни копейки не даст. Жадный он до жути. Пришлось Марише снова изложить историю про брата милиционера, который из Сени все деньги вытрясет. Да еще и с процентами. — Только бы нам этого Сеню найти, — вздохнула Мариша. — Прячется, подлец. На работе его сегодня нет и не будет. Дома тоже. Где он еще может быть? — Женщина у него есть, — чуть помедлив, произнесла Петра Васильевна. При этом она так таинственно понизила голос, что подруги невольно насторожились. — Да такая женщина, что много старше его, — с видимым удовольствием произнесла Петра Васильевна. — А как получилось, я же их случайно увидела. В город на позапрошлой неделе ездила, по магазинам находилась, купила ерунду, а устала как собака. Да еще туфли на мне были новые в тот раз. Обычно-то я по кофейням этим новомодным не больно-то шастаю. А тут припекло. Умру, думаю, если еще хоть шаг сделаю. Зашла, пирожное себе с чашкой чая купила, плюхнулась за столик, поднос на него поставила, покупки свои на стуле пристроила, по сторонам огляделась и… Сенечка! Петра Васильевна сначала от удивления даже вздрогнула. Потом встревожилась, ей совсем не хотелось здороваться да еще, не приведи господи, вступать в беседу с неприятным ей человеком. Но уже через секунду она с облегчением вздохнула, убедившись, что все внимание Сени приковано к его спутнице. По сторонам он вообще не смотрел. И Петру Васильевну не видел. — А почему вы решили, что это была его женщина? — спросила Мариша. — А кто же еще? — Может быть, тетя или крестная, — предположила Мариша. — Или клиентка с работы, — добавила Юлька. — Скажете тоже! — фыркнула Петра Васильевна. — Да он эту дамочку так за ручку держал, да так ей в глаза заглядывал, что сразу было видно, что у них за отношения. Да еще и целоваться к ней лез. И не сказать, чтобы дамочка очень уж против была. Кривлялась, конечно, но руки своей у кавалера не отнимала. Да и вторую руку он ей под юбку запустил. Вот так-то! Против этого подругам возразить было нечего. — Конечно, не знаю, может быть, у нее такой каприз был и на следующий день они уже и расстались, — сказала Петра Васильевна. — Но с другой стороны, дама была уже в возрасте, так чего бы ей молодого любовника от себя гнать? Для развлечения дамочек Сеня — самое то. Не буду на него напраслину возводить, он себя подать умеет. И сострить вовремя, и когда нужно помолчать сочувственно. Если, конечно, видит, что дело того стоит. А так, за спасибо, от него и стакана воды не дождешься! — А как эта женщина выглядела? — Ну как? — задумалась Петра Васильевна. — Изящная, холеная. Стрижка у нее короткая, а волосы совсем светлые. На одну актрису времен моей молодости похожа. Только не может быть, чтобы она сама. Больно молодо выглядит. И не в косметике дело, хотя накрашена умело. Не вульгарно, а именно дорого. И стильная вся такая. Сразу видно, что одеваться привыкла не на вещевом рынке, а в элитных магазинах. Ноги длинные. Я раньше их из кафе ушла. А они все сидели. Меня они так и не увидели. — А больше вы про эту женщину ничего не знаете? Петра Васильевна покачала головой. — Никогда ее не видела раньше. Но знаете, что непонятно, я ведь на следующий день у Сени, когда он у нас дома снова появился, специально спросила: что же за даму ты вчера в кафе очаровывал? А он как дернется от меня. Глаза вытаращил, сам побледнел. А потом очухался и этак на меня отстраненно глянул. Что это, говорит, вы, Петра Васильевна, совсем уж плохи стали? Галлюцинации у вас начались? Или старческий маразм развивается? Не был, говорит, я вчера ни с какой дамой в кафе. А весь день в салоне провел.