Командир выдвинулся первым. Он крался вперед и вверх, в гору. А потом впереди показался огромный, размером с автомобиль, валун. За ним открывался склон горы на прибрежном мысе. Щербаков двигался, стараясь не дышать от напряжения и волнения, и первым услышал их. Возня, тяжёлый стук чего-то о камни, приглушенные голоса. От изумления Щербаков замер. Это был немецкий! — Pass auf, du idiot! — прорычал голос. — Verlier Sie nicht! Ему вторил второй, оправдываясь: — Schwer! Командир обернулся на бойцов и выпалил: — Начали! В этот самый момент загрохотали выстрелы. Щербаков вздрогнул, инстинктивно припадая вниз. По характерному клекоту он узнал звук ППШ. Посреди очереди прогремел винтовочный выстрел, а за ним — далекий истошный крик. Матерясь сквозь зубы, командир рванул вперед. Капитан вскинул вороненый ствол ТТ и зычно проорал, перекрикивая шум беснующихся и атакующих берег морских волн: — Hände hoch! Waffe auf den Boden! Schnell! Щербаков едва не споткнулся, выбегая следом. Выход на склон горы был узким, и Махеев задел его прикладом ППШ, вскидывая автомат. Щербаков отчаянно пытался сориентироваться. В десятке метров от отряда, около груды камней и валунов, виднелись трое. Черные гидрокостюмы, мокрые и лоснящиеся. Двое из них громоздили на спину тяжелые рюкзаки, по цвету почти сливавшиеся с окружающим фоном. Все трое стояли, присев и замерев. С плеча одного из них слетел рюкзак и обрушился на камни, глухо, но громко стукнув. Склон горы уходил вверх, слева обрываясь перед бушующей и черной прорвой моря, а справа теряясь за валунами и кустарником. И где-то там загрохотали винтовочные выстрелы. — Hände hoch! — орал командир, решительно шагая вперед. Он вскинул руку вверх и пальнул в небо предупредительным выстрелом. — Ihr seid umzingelt! В тот же миг командира отбросило назад. Порыв ветра подхватил слетевшую с головы капитана фуражку и унес в темноту. Командир рухнул. Широкими от ужаса глазами скользнув по его лицу, Щербаков увидел лишь черное влажное месиво вместо правого глаза капитана. — Аааа! — истошно взвыл Махеев, и ППШ в его руках заурчал, выплевывая огнем. Автоматной очередью прошило двоих в черных гидрокостюмах. Третий оказался проворнее. Скинув тяжеленный рюкзак с плеча, он прыгнул за валуны. Щербаков вздрогнул и рванул вперед. — На землю! — надрывая горло, закричал он, бросаясь к валунам. — Hände hoch, ich werde Schießen! Где-то впереди, на скале, что-то коротко, но ярко моргнуло. Никакого звука при этом не было, но Щербаков понял все. Вскинул винтовку, выстрелил наугад вверх и заорал, оборачиваясь к Махееву: — Снайпер! Там снайпер! Махеев сползал вниз по скале, запрокинув голову набок. На его серой шинели расплывалась черная клякса. Пистолет-пулемет, стуча и подпрыгивая на камнях, катился вниз по склону — к обрыву, за которым бушевала и бурлила неистовая стихия. Невольно вскричав, Щербаков прыгнул за ближайший камень и скрючился за ним в три погибели, укрываясь от огня со скалы. И вовремя — он услышал, как пуля щелкнула и высекла искру о кромку камня в метре от его лица. Задыхаясь собственным лихорадочным дыханием, Щербаков передернул затвор и попытался сориентироваться. Впереди темными пятнами лежали бездыханные трупы Махеева и капитана, полы шинелей которых трепал безжалостный ветер. Но двоих диверсантов тоже нет. Третий спрятался за камнем. А еще был снайпер. Где-то совсем рядом начали стрелять. Невольно вжавшись спиной в камень, Щербаков выглянул. Со стороны кустарников бежал, хромая и держась левой рукой за бок, Прогалин. ТТ в его руке дергался вверх, изрыгая огонь. Он стрелял в сторону моря. В третьего диверсанта! Щербаков выпрыгнул из-за укрытия и рванул туда же. Порыв ветра снес фуражку с его головы, но теперь все это было неважно. Впереди он заметил черный силуэт с поднятой рукой. Диверсант в черном гидрокостюме отстреливался от раненого лейтенанта и пятился назад, к обрыву. Щербаков вскинул винтовку. Диверсант боковым зрением заметил его, но было поздно. Щербаков нажал на спусковой крючок и неистово зарычал от злорадства и ярости, когда увидел дернувшийся силуэт. Диверсант в черном рухнул на камни, перекатился через собственное плечо и затих. Укрытие! Валун, за которым прятался враг, был совсем рядом! Шесть метров, пять метров, четыре… Болью пронзило грудь, и Щербаков рухнул оземь. Камни пропороли лицо и, кажется, сломали нос. Грудь с левой стороны пылала огнем. Понимая, что ранен снайпером, Щербаков завалился на правый бок и пополз вперед, к спасительному валуну, суча ногами и сдирая ногти об острые камни. Кровь заливала глаза. Щербаков вытер лицо о плечо шинели. Вот оно, укрытие! Три метра, два с половиной метра… Очередная пуля пронзила его шею с правой стороны, пропорола горло и замерла где-то в районе левой ключицы. Дышать Щербаков не мог. Его сковала горячая боль, словно кто-то заливал раскаленный металл в его гортань. В глазах взорвалась карусель. Вспомнилась мать. Как бы сейчас Щербаков хотел, чтобы она перекрестила его этим вечером… Щербаков уронил голову на острые камни. Сквозь скачущие перед глазами пятна он увидел в нескольких метрах от себя Прогалина. Тот упал на колени, схватившись за плечо. Очередная пуля снайпера вошла ему в висок, и Прогалин рухнул на камни. — Schlecht, — бормотал человек. Его задачей было прикрывать группу. И сейчас он понимал, что плохо справился с поставленной задачей. Четверку, заходящую его людям с тыла, он заметил слишком поздно. Проклятые камни и валуны. Раций у человека и его группы не было, и все, что мог сделать человек — открыть огонь. Первым делом снял солдата с винтовкой, который был самой легкой мишенью. Затем настала очередь автоматчика и третьего солдата. Офицер оказался более опытным. А потом с другой стороны появились, как снег на голову, еще трое. Человек ничего не мог сделать — он видел, как двух его соратников расстреляли из автомата прежде, чем человек успел снять цель. — Schlecht… — продолжал бормотать человек. — Verdammt, das ist sehr schlecht… Он быстро спускался со скалы, стараясь не упасть. Здесь шквальный штормовой ветер ощущался особенно сильно. Держа снайперскую винтовку наизготовку, человек непрестанно озирался по сторонам, пытаясь выискать возможную угрозу среди разбросанных под скалой валунов и камней. Но никого не было. Только трупы, усеивавшие весь склон. — Beschießen, — сокрушался человек. Все его люди — все трое — действительно были мертвы. Чертыхаясь сквозь зубы, человек оглянулся по сторонам. Два рюкзака, наполненные грузом, были здесь. Человек подхватил один из них и с трудом поднял. Нет, это исключено. Унести оба он совершенно не в состоянии. Кто-то рядом захрипел. Человек напрягся, инстинктивно вскинув оружие. Звук раздавался совсем рядом, иначе из-за ветра и шторма человек просто ничего бы не услышал. Готовый выстрелить, он медленно обошел валун. Хрипел солдат, которого он снял последним. Солдат уже умирал, у него не было никаких шансов, человек последним выстрелом попал ему в шею и разрушил горло, гортань и дыхательные пути, которые сейчас стремительно заполнялись хлещущей алой кровью. Солдат был совсем молоденьким, лет 20 с небольшим. Он агонизировал, суча ногами в грубых советских сапогах. Человек мог ничего не делать. Но он все же выудил пистолет из кобуры, закрепленной на поясе, и прекратил его мучения выстрелом в затылок. — Blöden Schweine, — покачал человек головой. А теперь нужно было действовать, пока не поздно. Человек выбрал рюкзак, который был полегче. От второго было необходимо избавиться. Нельзя, чтобы эти унтерменши нашли его — тогда вся миссия полетит ко всем чертям. Нельзя, чтобы они нашли ничего. Человек оттащил второй, более тяжелый рюкзак, к краю скалы. Не без труда приподнял, чувствуя, как напрягаются все мышцы его тела. Здесь было более 80 килограммов. Кое-как размахнувшись, человек запустил его вниз. Очередная ревущая волна, налетая на берег, проглотила рюкзак, после чего со всей мощью напрыгнула на скалу, разбрасывая во все стороны холодные брызги. Человек выругался. Сейчас он мог молиться лишь о том, чтобы ничего из содержимого рюкзака не застряло на камнях скалы из-за чертовой волны. Вслед за рюкзаком с обрыва полетели его люди. Точнее, то, что осталось после них. Человек подтаскивал каждого к краю скалы и сбрасывал вниз. Остальное сделает вода. Даже если тела его людей разобьются о камни, шторм смоет и внутренности, и кровь. Море сделает все, что нужно. Человек забросил в воду и оружие своих соратников, два кислородных баллона и бухты каната, благодаря которым им удалось спуститься вниз. Свою винтовку он также бросил туда же, в море, схватив за ствол и зашвырнув, что было сил, в скачущую черноту внизу. Время неслось стремительно. Сверившись с часами, человек понял, что прошло целых 10 минут. Драгоценных 10 минут. Человек подхватил рюкзак, с трудом натянул его на плечи. Груз был такой тяжелый, что лямки рюкзака до крови резали кожу. Чертыхаясь себе под нос, человек напоследок осмотрел поле сражения — и бросился бежать. Бежать к одному ему известной тропинке, где его ждал автомобиль с надежным человеком, который доставит его в точку эвакуации. А потом, когда человек вернется домой и даст отчет, командиры примутся решать самое сложное. Как быть дальше. Часть 1 Глава первая — Вот он, тот самый акваланг, который все мы сегодня будем покорять, — торжественно объявил Ильин, дергая баллон с компенсатором за вентиль и устанавливая его стоймя. — Теперь переходим непосредственно к инструктажу. Слушаем меня внимательно, чтобы под водой потом проблем не возникло, хорошо? Их было четверо. Глава семейства — безобразно толстый боров с плоской глупой физиономией. Он был настолько огромен, что заполнял собой половину пространства на тесном пятачке кокпита в кормовой части «Бланко». Рядом на продавленном сиденье банки ютились его сильно пережаренная супруга с большими и чуть испуганными глазами и восторженный сын-подросток. — Хорошо! — с выражением неописуемого счастья на лице отозвался сын. Четвертой была блондинка. Ее на борт завербовал Рябко — они уже отчаливали от набережной с тремя пассажирами, когда несостоявшийся ловелас заприметил прогуливавшуюся в одиночестве симпатичную девушку и предложил ей понырять с аквалангом. Весь путь до точки Рябко вился ужом вокруг нее. Вот и сейчас он норовил встать как-нибудь поэффектнее — например, взгромоздив ногу на релинги и скрестив руки на груди. Изображал из себя заправского морского волка. — Как видите, тут всякие разные шланги, трубочки, кнопочки, — продолжал Ильин, заглядывая клиентам в глаза и пытаясь убедиться, что его, кроме восторженного пацана, кто-то слушает. — Но вы не заморачивайтесь. Как все это работает, вам знать не обязательно. Вы сюда на самолете летели, угадал? Но вы ведь точно не знаете, как там, в этих самолетах, все устроено? Главное, что работает! Точно я говорю? — Аллилуйя, брат, — вальяжно отозвался Рябко. Боров решил подать голос: — Я вообще-то летчик. — Дима! — почему-то испуганно цыкнула на него пережаренная жена. Ильин вздохнул и взялся за легочный автомат. — Вот эта штука, все время должна у нас находится справа. Мы будем называть ее регулятором…