— Она никогда не могла его найти, если что-то нужно, — сказала Даниэла. — Когда ее залило, ей пришлось самой за все заплатить. А вот за квартплатой этот мерзавец всегда являлся. Да еще грозился ее повысить. — Вы знаете, как его зовут? — Нет. Зои и Тейтум переглянулись. Скорее всего, детективы уже проверили домовладельца, но Бентли сделала себе мысленную пометку уточнить. — Можете вспомнить что-то еще? — спросил Тейтум. Даниэла покачала головой. — Хотела бы я вам помочь, — сказала она; в уголке ее глаза набухла слеза. — Мне так ее не хватает… Глава 29 К тому времени когда Зои и Тейтум подъехали к полицейскому управлению, по машине мерно стучал дождь. Зои уставилась на каплю, которая текла по стеклу, сливалась с другой каплей и стекала еще быстрее. Она следила за струйкой, пока та не добралась до нижнего края. Зои думала о том, как Даниэла описывала Сьюзен, и пыталась создать профиль жертвы. Молодая студентка школы искусств, живет одна, проводит большую часть времени в своей квартире… Безупречная жертва. Убийца хорошо выбрал. Он был осторожен. Но сейчас он постепенно терял осторожность. Охотился на случайных проституток. Хотя у него, скорее всего, были какие-то критерии, он больше не выбирал одиноких женщин. Криста жила с дружком и, судя по описанию, могла поладить с кем угодно. У нее был сутенер. Становится ли убийца дерзким? Или его делает таким растущее стремление убивать? В любом случае, он движется быстрее. Он станет совершать больше ошибок, а значит, у них лучшие шансы его поймать… но цена будет слишком высока. Зои раздражало, что она не в состоянии выдать Мартинесу проработанный профиль. Особенно ее задевало, что убийца был достаточно осторожен и убивал по всему городу, явно тратя приличное время, лишь бы оказаться подальше от своего дома. Географическое профилирование сильно сужало круг подозреваемых, и ситуация, когда его невозможно провести, подкашивала Зои. Тейтум заглушил двигатель, и Бентли выпала из своих раздумий. Они приехали к управлению. Ни один из них не захватил зонтик, и Зои, пригнувшись, побежала ко входу в управление. Оказавшись под прикрытием козырька, она обернулась, приглаживая волосы, и стала наблюдать, как Тейтум небрежной походкой, будто дождь вовсе его не беспокоит, идет к зданию. Губы агента подергивались в улыбке, как будто его развеселила рысящая под дождем Зои. Зато к тому времени, когда он добрался до укрытия, его волосы промокли, а рубашка заметно отсырела. И кто теперь будет смеяться? Зои, вот кто. Они дошли до оперативной комнаты, которая была практически пуста. Мартинес, сгорбившись, сидел за столом над какими-то бумагами, одной рукой подпирая голову. Он выглядел вымотанным. У противоположной стены Мел говорила по телефону, зажав его плечом, и что-то набирала на клавиатуре. Мартинес взглянул на них. — Узнали что-нибудь интересное от этой студентки? Зои пожала плечами. — Общее описание привычек жертвы. Больше ничего. — О’кей. Кто из вас напишет отчет? — Какой отчет? — устало спросил Тейтум. — Вы говорили со свидетелем, так? У нас в полиции есть такая штука, называется "досье по делу". Заявления свидетелей отправляются туда. В виде отчета. — Ну да. — Тейтум откашлялся. — Я думаю, Зои… — Это же ты предложил помочь, — мило заметила она. — Что, уже не хочешь? — Я отправлю вам шаблон отчета. — И Мартинес, хмыкнув, отвернулся к своему компьютеру. Мел бросила трубку телефона на рычаг и громко выругалась. В следующую минуту до нее дошло, что лейтенант и агенты уставились на нее. — Простите, — пробормотала она. — Долгий день, а этот список просто бесконечен. — Список? — заинтересовалась Зои. — Я сегодня сидела с лейтенантом из нравов, — сказала Мел. — Мы обзвонили все отделения и составили список из сообщений обо всех пропавших женщинах за последние семьдесят два часа. Теперь я пытаюсь отследить их всех. Но это займет целую вечность. Зои подошла к ней и попросила взглянуть на список. Перелистала сшитые странички. Четыре листа, на каждом — короткий список. Вместе получалось двадцать девять фамилий. Каждую фамилию сопровождали номера телефонов и адреса пропавшей женщины и ее знакомых. Здесь же были описания пропавших и краткие сведения об обстоятельствах их исчезновения. Семь фамилий вычеркнуты, одна обведена. — А кого вы обвели? — спросила Зои. — Из тех, кого я уже проверила, только она все еще отсутствует. Зачеркнутые уже обнаружены. Ну, на самом деле пятеро из них просто вернулись домой. Зои еще раз перелистала страницы и нахмурилась. — Вы распределили их по датам? — Ага. Я подумала, что стоит начать с тех, кто пропал раньше, поскольку они, скорее всего, уже вернулись. А если нет, больше… — Это неправильный порядок. Мел, сжав зубы, уставилась на Зои. — Вам следует сосредоточиться на последних тридцати шести часах, хотя бы со дня после Кристы Баркер. В первую очередь звоните женщинам в возрасте от девятнадцати до двадцати пяти. Здесь пять фамилий, где упоминаются свежие ссадины на лице или руках. Оставьте их напоследок. Синяки не исчезают после смерти, а нашему убийце нравятся тела в хорошем состоянии… — Эти женщины — специалистки по маскировке синяков и ссадин макияжем, — сказала Мел. — Тут он будет очень осмотрительным. Этот человек внимателен. Я полагаю, что именно по этой причине он избегает сильно накрашенных проституток. Возможно, татуировки и пирсинг ему тоже не по душе. Мы отложим всех женщин с видимыми татуировками или пирсингом. Кроме того, нам следует начать с женщин, пропавших вечером или ночью. Зои схватила ручку со стола Мел и начала отмечать фамилии. — Вот эта. И вот эта. И вот эта здесь. Она отметила еще четырех. Потом, просматривая отмеченные фамилии, пронумеровала их от единицы до семи. — Начните с этих, в указанном порядке. А я пока выставлю приоритеты остальным. Мел несколько секунд смотрела на нее, потом схватила телефон и начала быстрыми, нервными движениями нажимать на кнопки. Удовлетворенная Зои вернулась к списку. Глава 30 Младший брат Лили боялся темноты, когда они были детьми. Она дразнила его этим, называла малышом и трусишкой. Когда мать кричала им выключить этот чертов свет и спать, Лили гасила свет, а потом начинала шипеть и рычать, как чудище, пока брат с криком не выскакивал из кровати, только чтобы получить трепку от раздраженной матери. Ей хотелось, чтобы она могла вернуться в прошлое и сказать ему: теперь она понимает. Что наконец-то осознала, какой страшной бывает темнота. Потому что в настоящей темноте тебе остается лишь твое воображение. Лили шевелила ногами, пытаясь заметить движение, любое движение, но не могла. Ей хотелось помахать руками перед глазами — наверняка она смогла бы их увидеть. Но ее руки были скручены за спиной, металл наручников грыз запястья. Она дрожала от холода, в голове бродили жуткие мысли о том, что может скоро с ней случиться. Этот парень… когда они ехали в машине, он казался нормальным. Намного лучше большинства ее клиентов. Сначала, когда он приставил к ее горлу нож, она даже подумала, это такая шутка. Дурная шутка, само собой, однако такой славный парень… Конечно, она слышала рассказы. Работая на улицах, их не избежать. Девушки, которые бесследно исчезали или чьи трупы находили потом в переулке. Но ей почему-то казалось, что эти девушки были неосторожными, что они уходили не с теми клиентами, не обращали внимания на тревожные признаки… Сейчас, чуточку запоздало, Лили открыла, что у некоторых парней нет никаких признаков. С такими людьми первым тревожным признаком оказывался нож у твоего горла. Он оставил в соседней комнате включенное радио. Она подозревала, что радио главным образом заглушало ее крики. В любом случае, не то чтобы она могла громко кричать. Лучшее, на что она сейчас способна, — это стоны и всхлипы. По радио играла какая-то музыка, но в основном там разговаривали; через дверь слабо пробивались голоса ведущего и позвонивших слушателей. В какие-то минуты Лили терялась, уверенная, что за дверью говорят настоящие, живые люди, и звала на помощь сквозь тряпку во рту, а в следующее мгновение вспоминала, что там ничего нет, кроме бестелесных голосов, путешествующих по радиоволнам, чтобы свести ее с ума. Что-то загудело, от внезапного звука она вскинулась. Открыла глаза, осознав, что отключилась. В комнате что-то тихонько гудело. Недалеко от нее мерцал какой-то тусклый свет. К тому времени, когда Лили поняла, что происходит, гудение умолкло, свет погас, и комната вновь погрузилась во тьму. Это был ее телефон. Ее второй телефон. Она видела, как мужчина вытащил ее телефон из сумки, но он, видимо, пропустил ее личный телефон. Тот стоял на виброзвонке. Клиентам не нравилось, когда он звонил не вовремя, поэтому на работе Лили всегда ставила его на вибро. И это гудение было звонком. Сумка лежала рядом с ее одеждой. Далеко от того места, где она сидела. Слишком далеко. Несколько секунд Лили боролась с наручниками, удерживающими руки сзади. Сами наручники были прицеплены к стене и не давали ей дотянуться до сумки. Она потащила руку, пытаясь достать кисть из металлического браслета, почувствовала, как рвется кожа, из глаз брызнули слезы. Ее плечи обмякли. Это невозможно. Наручники слишком тесные. Снова загудело; экран устройства ожил, заполняя комнату мягким электронным светом. Сейчас она отчетливо видела и свое тело, и сумку, валяющуюся на полу. Отчаянно потянулась, стараясь коснуться сумки ногой. Может, ей удастся как-то подтащить ее… Гудение стихло. Темнота. Играющий с ней, дразнящий, намек на свободу в нескольких дюймах от ее ноги. Он был там — и ушел. Ее поразила внезапная мысль. А сколько осталось заряда в аккумуляторе? Лили зарядила телефон перед уходом. Но здесь, ей казалось, она провела уже больше дня. А что, если аккумулятор разряжен? И последний проблеск надежды исчез? Лили снова, со стонами, начала тянуться во тьме. Плечи грозили выскочить из суставов, когда она отталкивалась от стены, стараясь нащупать сумку ногой, вскрикивая от бессилия и боли. Снова загудело, и при свете экрана Лили увидела, что почти дотянулась. Почти. Она дергала наручники, кричала в кляп, рвала кожу, плечи горели, пот тек по телу…