– Но с виду у вас больше семнадцати номеров. – Ой, это да. Но уж такая была причуда прежнего владельца. Он начал с номера сто и дальше. Надо думать, хотел, чтобы заведение казалось куда больше, чем на самом деле. У нас двадцать шесть номеров, по тринадцать на каждом этаже. Дурной знак, если подумать. Тринадцать… Но мы тут уж давненько, так что раз ничем не повредило, то и жаловаться грех. С номером 17 Роби пальнул наугад. Раз Рил оставила ему тайные подсказки, надо перепробовать все до единой. – Что ж, давайте какой есть. Достав ключ от номера 106, дама отдала его Уиллу, когда он расплатился за две ночи наличными. – В городе очень недурно кормят в «Частоколе». В общем-то, славный ресторан. Знаете, скатерти и салфетки не бумажные. У них в меню есть такие яства, про какие я и не слыхивала и ввек не сготовлю, хоть ты меня режь. Но очень хороши, если есть лишние деньги, а у большинства местных таких не водится. Ну, а хотите приберечь денежки – можете наведаться в «Геттисберг Гриль» в одном квартале от «Частокола». Простая душевная еда. Бургеры, пицца и картошка фри. Я охоча до тамошнего неаполитанского шейка[26]. Очень славный, а стоит всего «бак». – Спасибо. Роби повернулся, чтобы пойти к машине за сумкой, когда ее слова заставили его вдруг застыть в полушаге: – Вообще-то есть коттедж номер семнадцать. Роби повернулся к ней лицом. – Коттедж номер семнадцать? – Ведь я забыла сказать про наши коттеджи. – Мне тоже так кажется. – Роби выжидательно поглядел на нее. – Но проку вам с того будет никакого. – Почему это? – Ну, если вы положили глаз на коттедж семнадцать, я все равно не смогла бы его сдать. – Почему? – Уже сдан. И давно. – Давно? Кому? – Это ведь конфиденциально, правда? – Она выпятила губы. – Как скажете, – улыбнулся Роби. Меньше всего ему требуется, чтобы она сообщила в полицию Титаниума о его чрезмерном любопытстве. – Штука в том, что я щеголял под номером семнадцать, когда играл в футбол в колледже. Лучшие годы моей жизни. Так что куда бы я ни отправился, всегда стараюсь остановиться в номере семнадцать. Понимаю, что глупо, но мне это важно. – Черт, милый мой, я ставлю на одни и те же номера в лотерею каждую неделю, потому как это день моей свадьбы: одиннадцать, пятнадцать и двадцать один, то бишь возраст, когда я вышла замуж. А на большой лотерее у меня год рождения, но я его не скажу, потому что иначе вы узнаете, что мне больше двадцати одного. По виду ведь и не скажешь, правда? – Правда, – Роби снова расплылся в улыбке. – Так что не стану корить вас за ваши семнадцать. – Спасибо, – он кивнул. – Так где же ваши коттеджи? – Ой, у нас их двадцать. Знаю, почти столько же, сколько номеров. Но это снова-таки идея прежнего владельца. Чтобы дать вам слиться с природой. Они пряменько в лесу. Очень простенькие. То бишь одна комната с кроватью, туалетом и раковиной, дровяная печь, она же плита, и водопровод, когда насос работает. Проще некуда. – А душ? – Можете пользоваться здешним. Мы его выделили для съемщиков коттеджей. Либо прямо у раковины, по-простому. Большинство народу, кто снимает коттеджи, на гигиену смотрят сквозь пальцы. Черт, да большей части ихнего брата я и не видала. Наведываются, когда заблагорассудится. – А кроме семнадцатого, какие-нибудь сняты? – Нет. – Кто-нибудь есть в семнадцатом сейчас? – Да откуда мне знать? Я ж говорю, наезжают и уезжают. – Они. Их двое? – Экий вы любопытный! – Ничего не могу с собой поделать. Вечно напрашиваюсь на неприятности, так что лучше сейчас же перестану. – Роби снова изобразил улыбку – обезоруживающую, как он надеялся, чувствуя, что перегнул палку. Только бы не пришлось об этом пожалеть. – Слушайте, милый, – она поглядела на него, – а не хотите поменять номер на коттедж? Четырнадцатый как конфетка. Славный вид и новый туалет. Ну, новый в смысле, что меньше пяти лет от роду и чаще работает, чем нет. – А почему бы и нет? – встрепенулся Роби. – Люблю сливаться с природой не меньше всякого другого. Как туда добраться? – С четверть мили ходу. Домики раскиданы по лесу, но там развешаны знаки, говорящие, где какой. Можете оставить свою машину на стоянке спереди и дойти туда пешком. Тропа начинается прямо посередке мотеля сзади. Несколько минут спустя Роби шагал по тропе с рюкзаком на левом плече. И «глоком» в правой руке. Глава 55 Коттедж номер 14 оказался в точности таким, как описала Гвен. Проще некуда. Роби поставил рюкзак на кровать, едва отличимую от кушетки. Да к тому же коротковатую для него. Дровяная печь в углу. Стол. Стул. Туалет и раковина за сделанной тяп-ляп загородкой. Два окошка в противоположной стене. Подойдя к одному из них, Роби выглянул наружу. Ни единого домика в пределах видимости, только деревья. Должно быть, снимающие их люди ценят уединение. Надо пройтись по окрестностям, чтобы изучить местность. По пути он видел указатель на номер 17. Где-то левее, неизвестно только, насколько далеко. Уилл уже так углубился в лес, что не слышал ни машин, ни людских голосов. Ни телевизоров, ни радио. Он наедине с природой. Вот только не исключено, что не наедине. Роби сел в одно из кресел лицом к двери, держа «глок» в правой руке, а левой нашарил в рюкзаке книгу о Второй мировой войне. Последняя неразгаданная подсказка. У всех поступков Рил имелся смысл. Она прямолинейна. «Я предпочитаю начинать в начале и заканчивать в конце». Роби открыл книгу. Он уже просматривал ее, но не так уж внимательно. Книга толстая, а времени попросту нет. Придется выкроить. День стремительно угасал, а электричество в коттедж не подвели. Пока Роби неспешно листал страницы, начало смеркаться, так что он отложил пистолет и взял маленький фонарик, чтобы осветить страницу. Однако продолжал поглядывать на дверь и на окна. Последние были скрыты за шторами, но Роби понимал, что свет делает его мишенью. Он передвинул кресло в такое место, где не было прямой линии прицеливания снаружи. Заперев дверь, пододвинул к ней стол, прикинув, что если кто-нибудь вломится, будет достаточно времени, чтобы потушить свет, схватить оружие, прицелиться и выстрелить. Во всяком случае, так он надеялся. Уилл медленно переворачивал страницы, впитывая каждое слово. Но дойдя до середины шестнадцатой главы, остановился. Раздел был озаглавлен просто «Белая Роза». Роби поспешно читал. Название «Белая Роза» в Мюнхене во время Второй мировой войны взяла себе одна из групп сопротивления, состоявшая в основном из студентов и осуществлявшая подрывную деятельность против тирании нацистов. Название группа позаимствовала из романа об эксплуатации крестьян в Мексике. Большинство членов «Белой Розы» нацисты казнили. Но листовки, которые они печатали, контрабандой вывозили из Германии и миллионами штук сбрасывали с бомбардировщиков союзников. После войны членов «Белой Розы» восславили как героев. Медленно закрыв книгу, Роби отложил ее в сторону. Снова переняв одержимость Рил порядком и логикой, он прошелся через мытарства «Белой Розы», стараясь внедрить эти элементы в ситуацию. «Белая Роза» сражалась против тирании нацистов. Ее члены чувствовали себя преданными. Они никого не убивали, но старались разжечь негодование против нацистов, чтобы их остановить. А расплатой за все их тяготы послужила смерть. Роби медленно вертел это в голове так и эдак, а потом перенесся вперед сквозь время. Рил сражалась против чего-то. Она чувствовала себя преданной.