Потенциал: необычный. Краткое описание: сложный тип магии, требующий повышенного самоконтроля. Магия зеркал позволяет ограниченно манипулировать отражениями в зеркалах, создавая произвольные иллюзии, способные ограниченно взаимодействовать с реальными отражениями, что материализуется в реальном мире. Внимание! Использование предмета оказывает сильное воздействие на психоэмоциональное состояние объекта. Будьте очень осторожны. Это чуть-чуть интересно, потому что если отражение врага вдруг перережет себе глотку, а потом в реальности горло врага будет перерезано — это круто. Но что такое «ограниченно взаимодействовать»? Погладить отражение врага ладонью по жопе? Пощекотать ему ушко? Толкнуть? Хм… Будь потенциал повыше, а взаимодействие с отражениями были бы вольными или произвольными, то было бы очень круто. Ходить по городу с зеркалом в руках, наводить зеркало на зомби и иных недоброжелателей, смело накуканивать их на метафорический кол и всё. Необоримая сверхспособность в потенциале типа эпического или выше. Это были самыми интересными из способностей, потому что остальные сферы были обычного потенциала, «Кислотная кровь», «Громила» «Пирокинез» и в этом духе. Смысл в том же пирокинезе, если всё, что ты можешь — давать двадцатисантиметровую струю жгучего пламени? Нет, конечно, лучше, чем ничего, но то же «Рентгеновское зрение» гораздо полезнее в социальном плане. «Громила»? Перманентное увеличение физической силы на 15 % и длины рук на десять сантиметров от исходной — скучно и не особо полезно. В общем, обычный стафф я буду использовать как сдачу при обмене на полезные ништяки. Броню и оружие я сложил в одну кучу, а потом пошёл за «Газелью», расположенной за оградой, неподалёку отсюда. Вроде как, никому не нужна, никто не претендует и, если аккумулятор не сдох, то поеду с ветерком. Аккумулятор, как оказалось, сдох, поэтому пришлось технично вскрыть «Жигуль» во дворе жилого комплекса напротив кладбища, после чего завести, наконец-то, грузовичок. В крытом кузове лежало всякое дерьмо, типа разобранной мебели, каких-то телевизоров — скорее всего, мародёры какие-то использовали, но не свезло. В пользу этого говорило наличие ключа в замке зажигания и незапертые двери. Бесполезный хлам я выкинул на месте, а затем пригнал «Газель» на кладбище, гулом движка приманив к себе десяток зомби. Прикончил их и начал грузить трофеи в кузов. Час спустя, я уже ехал на Карташихина. В небе вновь появились вертолёты, я даже разглядел один из них. Летел он высоко в небе, где-то в двух-трёх километрах, но даже мне стало ясно, что он хоть и вертолёт, а скорость его что-то около пятисот-шестисот километров в час, если я не ошибся с высотой полёта и оценкой размеров. Вооружения видно не было, поэтому я счёл, что это какой-то разведчик. Не повезло бедолаге или бедолагам… Судя по всему, в параллельных мирах Питеру приходится несладко. Думаю, в других городах не сильно лучше, но я-то в Питере. — Не стреляйте, это я! — выглянул я из водительского окна. — Верещагин?! — окликнул меня мужик в латной броне из Эрмитажа. — Уходи с баркаса! И глумливо заржал. — Пошёл нахрен… — прошептал я. — Юморист, сука… — Жди, сейчас врата поднимем! — латник дал знак кому-то в бетонной башне справа от врат. — Мзду не брал, пока в городе мотылялся?! — С тебя, сука, возьму… — недовольно прошептал я. — Стреляли там, да? — продолжал острить латник. — Ещё как, твою мать! — крикнул я ему. — Не задерживай давай, я тороплюсь! — А пулемёт дашь?! Ха-ха-ха! — заливисто рассмеялся латник. — Тебя как звать, остряк? — спросил я. — Петрухой зови! — ответил тот. — Поторопи там своих, реально спешу! — крикнул я ему. Врата отворились, я проехал в специальный отсек между двумя подъёмными воротами, где ко мне вышло ещё четыре латника. — Новый протокол — должны досмотреть транспортное средство, — будто бы извиняясь, произнёс один из них, приподняв забрало закрытого бургиньота. Физиономия, явно, татарская, но глаза зелёные, а усы каштановые. Странное сочетание, но среди татар не редкость. — Да досматривайте, — махнул я рукой. — Но сопрёте что-то — строго спрошу. Запрещённого, по нынешним временам, ничего нет. — А ты, как будто, знаешь что запрещено нынче! — донеслось со стены от Петрухи. — А-а-а, ты же таможенник! — Пошёл ты… — вздохнул я. Ещё в школе донимали, типа Верещагин, а значит — за державу обидно. Особенно физрук, при любом случае, потому что он оказался Фёдором Ильичом Серпуховым, а это значит, что для него было делом чести «подколоть» меня на счёт «Белого солнца пустыни». Эх… Лучше бы у меня были проблемы со школьными хулиганами, но не было у нас никаких хулиганов. Ладно пять раз кто-то услышит твою фамилию и начнёт с хохотом «острить», но это ведь как вирус — много кто хочет очень дёшево прослыть хохмачом. И тут, сука, тоже вылез один… — Оружие? — спросил парень в закрытом бургиньоте. — Это что за штуки? — Это секретная разработка НИИ «Точмаш», — усмехнулся я. — Да шучу! Трофеи. Руками лучше не трогайте, а то заманаетесь с асфальта свою требуху соскребать. — А что за штуки странные? — спросил татарин. — Трофеи, — вздохнул. — Слушайте, парни, я ранен, мне нужна медицинская помощь, всё, что в кузове — досталось мне недёшево. — Протокол, — покачал головой татарин. В итоге, они внимательно осмотрели содержимое кузова, ничего не трогали, судя по отсутствию лязга металла, а потом татарин кивнул человеку на второй бетонной башне и врата поползли вверх. Проезжаю во внутренний периметр, а затем снова стена и врата. Но тут просто посмотрели мне в лицо, после чего пропустили дальше. У бабушкиной сталинки происходило столпотворение, бабушка стояла на деревянной трибуне, специально сконструированной на случай, если надо срочно толкнуть речь, и вещала что-то. Я медленно подъехал и припарковал «Газель» рядом с потрёпанным тентованным УАЗом цвета хаки. Подхожу к толпе, без особого воодушевления слушающей мою бабушку. Видно, что старается, но харизмы нет, а без харизмы никуда… — … победим! Мы готовы! — возбуждённо вещала Агата Петровна. — С нами сила Красной Армии! С нами народное ополчение! Мы одолеем любого! Но главное — за нами организация, богатый опыт боестолкновений! У нас есть солдаты, бившие фашистов под Ленинградом! Как громко бы не угрожали нам эти уголовники, мы встретим их, как полагается! Они не готовы к тому, чем мы их удивим! Кто-то похлопал, но сразу видно, что зажигательной речи не получилось. Я надел маску Наполеона и нашёл Арию, одну из немногих, кто действительно искренне хлопал бабушке. Одета девушка в камуфляжную форму, на плече АКМ, а на голове красный берет. Ещё не хватает пулемётных лент крест-накрест, и парочки коктейлей Молотова в подсумок. Что-то напряжённое случилось, видимо, раз бабушка пытается вдохновить народ речью. — Приветствую, мадмуазель, — похлопал я курдянку по плечу. — Дима! — сразу узнала она мой голос. — Ты вернулся! — Вернулся, как видишь, — кивнул я. — Что-то ты быстро в этот раз, — улыбнулась Ария. — Но я рада, что ты выжил. — А я как рад… — усмехнулся я, а затем попросил. — Посвяти меня в контекст, пожалуйста. Девушка, похоже, была искренне рада меня видеть, чего нельзя сказать об остальных. Лица в толпе новые, почти никого не видел раньше — новички или редко выходят из дома. Тут многие привыкли сидеть дома. — Эм… — Ария поправила локон волос, выбившийся из-под красного берета. — Слышал о «Бригаде»? По радио вещали, пытались убедить всех, что они самые сильные и сопротивление бесполезно. — Которые бывшие студентики СПбГУ? — припомнил я. — Да-да, они, — закивала Ария. — Я слышала, что они обещали «зачистить» Петроградский остров — они зачистили его недавно. Но останавливаться на этом они не собираются, вознамерившись заходить на Васильевский остров, чтобы покончить с «Коммуной». — «Коммуна» — это мы? — честно говоря, не знаю точно, как официально называется организация бабушки. — Мы, — подтвердила Ария. — Агата Петровна решила, что нужно вдохновить людей, сподвигнуть вступить в спешно формируемое народное ополчение, но люди боятся и не горят желанием. Есть уже пятьдесят семь человек, но дело сугубо добровольное, у нас ведь коммуна… — Тогда грон-мэр выбрала неправильную подачу… — произнёс я задумчиво. — Р̀азве так вдохновляют на добровольную жертву жизнью? Выхожу из толпы и направляюсь прямо к трибуне, где бабушка уже не знает, что делать и как подбить людей безвозмездно заняться смертельно опасными вещами. Киваю бабушке и жестом отстраняю её от трибуны, после чего становлюсь на её место. — Где куются империи? — спросил я у безмолвствующей толпы. Вижу по глазам многих, что мой образ узнали. Не Наполеона, не Дмитрия Верещагина, а того человека, который творил ужасные вещи на различных видео. — Это тот, из Телеги… — тихо шепнул один из молодых парней своему соседу. Знают, хорошо знают. Кто-то достал телефон и начал запись. — Где куются империи? — повторил я вопрос, внимательно глядя на людей. Снова никто не ответил. Правильно. Связываться со мной — себе дороже. Никто не хочет связываться с туберкулёзной палочкой, с пулей в башке и с пропоротыми мечом кишками… — Они куются на фабриках? — спросил я риторически. — В мануфактурах, на заводах, в гаражных мастерских?