Она не пожелала ничего ему рассказать, решив устроить сюрприз. В свое время начальство стройплощадки повесило замок на металлические двери центрального блока, но его давным-давно сломали — возможно, исследователи заброшенных зданий. Они прошли под фронтоном, украшенным фреской с изображением движущих сил озера Мируар. Цветная керамическая плитка, еще не поврежденная или не украденная, покрывала потрескавшиеся стены. Чуть дальше они миновали залы с похожими на гигантских улиток турбинами, подключенными к массивным генераторам. В одном из закоулков гулко капала вода, издавая «плюх!», как в глубине пещеры. Агонизирующее здание еще дышало. — Тут ни черта не видно, — заметила Солена. — Надо было захватить фонарик. — Надо всегда при себе фонарь иметь, когда наступает черная смерть. — Dixit[26] человек, потерявший память. Еще и стихами. Солена включила в своем мобильнике встроенный фонарик. В конце коридора они поднялись по огражденной проволочной сеткой винтовой лестнице с заржавевшими ступеньками. Габриэль представил, как тяжело было здесь работать, особенно зимой, в оглушительном грохоте нагнетаемой воды, в одиночестве и пронзительном холоде. В тот момент, когда они заходили в верхний зал, ледяная струя ударила им прямо в лицо. Солена закричала, прижав ладони к глазам. Габриэль согнулся пополам, горло жгло огнем. Слезоточивый газ. Металлический грохот на лестнице: какая-то масса неслась вниз по ступенькам. Габриэль схватился за перила, выкашливая внутренности. Череп пульсировал, ощущение такое, будто в глаза попали металлические опилки, но это не помешало ему разглядеть внизу надвинутый капюшон. Он повернулся к Солене, упавшей на колени. Изо рта у нее текла слюна. На заплетающихся ногах и с хрипящим горлом он начал спускаться. Попытался сглотнуть — показалось, что он сожрал горсть гвоздей. Стук подошв о металл буравил барабанные перепонки. Наконец-то свежий воздух… Габриэль распахнул глаза, невольно усилив боль от ожога. Какая-то фигура быстрым шагом огибала озеро, уже почти растворившись в тумане. Ярость превозмогла боль, и Габриэль побежал. Но сердце будто взорвалось в груди. Через сто метров, едва не задохнувшись, он остановился и уперся руками в колени. Минуту спустя по лесу разнесся шум мотора и затих вдали. Габриэлю потребовалось время, чтобы прийти в себя, он долго сплевывал, избавляясь от химического привкуса во рту, прежде чем вернуться на станцию. Поднял меховой ворот и спрятал нос под молнию куртки. Солена со слезящимися глазами сидела в углу. Опустившись перед ней на корточки, Габриэль осмотрел повреждения: вместо глаз два шарика от пинг-понга. — Не трогай глаза, главное, не три их. Ты что-нибудь успела увидеть? Лицо? — Ничего… А ты? — Немногое. Шарф, капюшон, перчатки… Ушлый парень. Он поставил машину недалеко от того места, где мы въехали на станцию. Он выпрямился, с трудом пытаясь понять, что с ними только что произошло. Все случилось так быстро. — Что мы здесь делаем, Солена? С болезненной гримасой она ткнула в бесконечное пространство зала: — На стене, там… 19 Осторожно ступая, Габриэль двинулся вдоль тесного прохода, построенного над залом, занимаемым генераторами, под путаницей балок и несущих металлических конструкций крыши. Через узкие окна он видел черные воды ледяного озера, по берегу которого вилась дорога. И тут его взгляд уперся в слова, написанные красным на стене справа, между двумя бетонными колоннами: Я ЗНАЮ, ГДЕ ОНА Габриэля пробрала дрожь. Под надписью — тщательно выполненный той же краской рисунок размером сантиметров пятьдесят. Он узнал увеличенное изображение подвески, которую носила Жюли: книга в узорной обложке с изящно переплетенным орнаментом. Он обернулся к Солене, опиравшейся на перила: — Объясни. Она все никак не могла перевести дыхание. — В середине две тысячи семнадцатого… Твоя бывшая жена получила анонимное послание, отправленное из Сен-Жерве… В конверте лежала вырванная из романа страница… Из букв, обведенных на ней, составлялась фраза. Страница сто двенадцать, до сих пор помню. А роман — «Десять негритят» Агаты Кристи. И… и там говорилось: «Ключи к разгадке находятся на станции на озере Мируар»… Поэтому мы явились сюда и обнаружили то, что ты видишь… Другие надписи, там дальше, появлялись с течением времени… Апрель восемнадцатого, февраль девятнадцатого… Оглушенный, Габриэль сделал несколько шагов. Он понял, почему Поль так спешил избавиться от него, не допустить, чтобы он встретился с Коринной, почему не отдавал остальное досье. Между следующими колоннами друг под другом были написаны слова. Он прочел сверху вниз: — «Лакал», «лавал», «нойон», «абба», «xanax»[27]. Что это значит? Солена подошла ближе. Потрогала кончиком указательного пальца последнее слово. На пальце остался красный след. — «Хanax» здесь не было. Он только что его добавил. Габриэль принюхался. Свежая краска. — Это палиндромы, — пояснила Солена, — слова, которые одинаково читаются слева направо и справа налево. Мы не знаем, кто и зачем несколько раз приходил сюда, чтобы их написать, в этом нет никакого смысла. «Лакал» — глагол, «Лавал», видимо Лаваль, и «Нойон» — названия городов, «Абба» — музыкальная группа. Что до «Хanax» — это, кажется, успокоительное. — А вы не пробовали переставлять буквы, восстанавливать фразы? — Это ничего не дало. И неудивительно, раз список неполон. — А отпечатки? — Никаких. Мы даже связались с полицией Лаваля и Нойона, задавали вопросы, но безрезультатно. По-моему, эти палиндромы описывают определенный психологический профиль того, кто их пишет. Этот тип любит «Аббу», как-то связан с Лавалем и Нойоном. Не исключено, что он заодно страдает депрессиями или просто слаб на голову. Какая-то хрень в этом роде… Габриэль перечитал список: — По-твоему, это соответствует профилю похитителя? — Поди знай. Он отошел вправо, снова посмотрел на фразу. Она леденила ему сердце. — «Я знаю, где она»… По твоим словам, он написал это около трех лет назад. И он появляется на следующий день после того, как на берегу Арва обнаружили тело, чтобы оставить нам новые знаки. Габриэль сжал кулаки. Подумать только, они же едва его не поймали! Солена прислонилась к перилам. — Черт, прямо из рук ушел. Как я выгляжу? — Как будто ты засунула башку в микроволновку. Она аккуратно потерла глаза. — Есть еще одна вещь, которую ты должен знать. Твоя бывшая жена получила еще пять анонимных посланий. Отправлены они из разных городов. Шамони, Клюз, Анси… Предполагается, что их посылал один и тот же человек. Кто-то из местных, по всей видимости. Габриэль почувствовал, как у него отчаянно забилось сердце. — Опять страницы из романа? — Да, из старых детективов с загадочной завязкой. Конан Дойль, Агата Кристи, Морис Леблан… Корифеи жанра, мэтры манипуляций и ложных наводок. И не абы какие страницы. Мы проверили: всегда те, которые предшествуют финальному разоблачению. Начитанный псих, подумал Габриэль. — Жюли обожала такие романы… — Это всем известно. — И тот же прием обведенных букв? — Да, синей шариковой ручкой. Буквы всегда образуют однотипные фразы, если расставить их в правильном порядке. «Я знаю, кто виноват», «Ответ в этих строках», «Она страдает из-за вашей тупости». А в «Полой игле» Леблана он еще и подчеркнул один абзац. «Отчего этот страх? Будто что-то давит… Разве с Полой иглой не покончено? А может быть, мое решение неугодно судьбе?» Солена помнила фразы наизусть. У Габриэля мурашки побежали по коже. Глядя на эти странные послания, нетрудно было представить себе психологическое состояние Коринны. Он вспомнил взгляд, который она бросила на него в бригаде, ее угнетенный вид, страх в глазах. Эти письма не давали ей думать ни о чем другом, кроме Жюли. Они запрещали ей забыть. — Мы, конечно, просмотрели списки клиентов книжных магазинов Сагаса, но это опять-таки никуда не привело. Я и сегодня еще пытаюсь понять, сидя у себя дома… А правосудие, со своей стороны, не установило связи между этой историей с вырванными страницами и палиндромами и похищением Жюли. Два эпизода не были объединены. — Быть такого не может. — К моменту, когда все это началось, дело об исчезновении твоей дочери было уже год как сдано в архив. И имя Жюли в письмах не упоминается. Везде говорится просто «она». Автор вполне мог нарисовать подвеску, основываясь на листовках, которые мы когда-то раздавали. У Коринны не было другого выхода, кроме как подать жалобу на некоего Икс за преследование. Ты же знаешь, что это значит. Дело никогда не считалось первоочередным, его просто засунули под кипу таких же папок с правонарушениями, которые, как зараза, расползаются по долине. Габриэль не находил слов. В голове не укладывалось. — Я знаю, Габриэль, знаю… Но Фемида — старая дама, она не выплясывает под чужую дудку по первому требованию. Разве что мы бы поймали типа, который с нами играется, и он бы дал серьезные показания относительно похищения твоей дочери, тогда, вполне вероятно, судья Кассоре согласился бы достать досье из дальнего ящика. Несмотря ни на что, Поль бьется, он не опустил руки. Ты же его знаешь. Как только у него выдается свободная минута, пусть даже в его личное время, он работает над этим делом. И предпочитает засиживаться в кабинете, а не дома. Ни для кого не секрет, что у них не очень ладится с Коринной… Габриэль ничего не сказал, но прекрасно понимал, что Коринна не может ничего построить заново, пока не узнает о судьбе Жюли. — …Короче, Поль глубоко убежден, как и все мы, что оба дела связаны, и он ищет. Поверь мне, он ищет. Габриэль снова увидел Поля в кабинете и в шале. Его вздохи, его вид старой апатичной улитки. Он просто делал вид. Его инстинкты охотника никуда не делись и были все так же обострены, как и в первый день службы. Он здорово провел бывшего друга. Солена указала на стену: — Этот анонимщик — игрок. Когда он говорит о «ключах к разгадке», он сводит все это к чертовому ребусу, решение которого надо найти, как в тех паршивых детективных романах. Он словно бросает нам вызов, словно заявляет: «Посмотрим, кто круче!» Кстати, если палиндромы нас пока еще никуда не привели, то вот подвеска дала новые факты. — То есть?