Питер промолчал, и молчал довольно долго. — Я хочу помочь. — И чем же? — устало просила у него. — Я могу научить тебя работать с прорывами. Не по учебникам, а на практике. Поверь, я знаю многое. Ты же хочешь этого, Айрин, не так ли? Я медленно повернулась, опираясь бедром о террасу. — А что взамен? Питер улыбнулся. — Почему я должен требовать что-то взамен? — А почему бы и нет? — Я просто хочу быть рядом. Я нахмурилась. — И что это значит? — Ничего. Просто хочу быть рядом с тобой. Не знаю, что задумал глава и какая роль тебе отведена, но я буду рядом и готов помогать. А когда... когда все закончится, мы начнем с того, на чем остановились. — И с чего это? Питер за пару шагов сократил разделяющее нас расстояние до минимума, заставив меня взяться в перила и затаить дыхание. — С нас... Коннор Хоторн — Вот такая работа мне по душе, — довольно щурясь, усмехнулся Дик. Сероглазый молодой мужчина закинул руки за голову и с наслаждением вытянулся на узком лежаке, который слегка заскрипел под его весом. Сидящая на тонком покрывале в тени раскидистого дерева Мелисса картинно закатила глаза. «Опять за свое», — читалось в ее взгляде. Девушка хмыкнула и с наслаждением впилась зубами в сочный персик с розовым бочком. Сладкий сок брызнул и потек по губам и подбородку, оставляя липкий след. Погода была отличная. Ясное голубое небо, легкий ветерок, приносящий прохладу с моря и невероятное ощущение покоя, от которого они так отвыкли. Да, действительно, давно у них не было полноценного отпуска и возможности вот так просто полежать. Поэтому и настроение было отличное, и портить лишними препирательствами его не хотелось. — Смотри не обгори, — заметил Рейн. Рыжеволосый мужчина сел рядом с Мели, оперся спиной о ствол дерева, подав девушке глубокую прозрачную миску, в которой горкой лежали самые разные фрукты. — А мне? — тут же вскинулся Дик и успел поймать персик, который в него бросила Мелисса. — Эй! Аккуратнее! — Сам же просил, — отозвалась она, усаживаясь поудобнее. В этот раз Мел сама надела платье. Правда, приличным его можно было назвать с большой натяжкой. Легкая ткань не скрывала сильного и стройного тела, выгодно обрисовывая его черты. Цвет платья — синий, непозволительно яркий для молодой незамужней женщины. Вырез слишком глубокий, а подол, наоборот, короткий, открывающий изящные щиколотки с узкими ступнями. И туфли она так и не надела, предпочитая ходить по траве босиком. — Эх, хорошо-то как! В кои-то веки монстры выбрали удачное место для прорыва, — произнес сероглазый мужчина. — Удачного места для прорыва не существует, — заметил Коннор. Он сидел чуть дальше от остальных и слегка раскачивался на ножках стула. Туда-сюда. И вертел в пальцах медную монетку, задумчиво смотря перед собой. — Не придирайся. Ты понял, что я имел в виду, — совершенно не смутился Дик, потирая шрам на щеке. — Прорывы всегда будут. Но обычно устранять их приходится в самых неудобных местах. Вот, например, тот прорыв в Черных болотах. — Ну началось, — стирая сок с губ, отозвалась Мел и отбросила косточку в сторону. — Дались тебе эти болота? Так и будешь каждый раз жаловаться и плакаться? — Да, это были самые худшие дни в моей жизни. Постоянный дождь, грязь, мошкара эта проклятая. Целая неделя по самые яй... — Дин запнулся, скосил глаза в сторону девушки и тут же поправился: — Уши. По самые уши в противной черной жиже. — Да, комары тебя особо полюбили, — хихикнула Мел. — Согласитесь же, кошмарное местечко. — По мне, так самое худшее место для прорывов — это Бесконечные пески, — вдруг произнес Рейн, вмешавшись в их перепалку. — Солнце так пекло, что без магического полога работать у трещин было просто невозможно. Для рыжего мужчины с бледной кожей это было особо опасно. — Солнечные ожоги, — кивнула девушка. — Иногда и полог не помогал. — Это да. Я ожоги неделю сводил, — согласился Дик. — А еще этот песок. Он был везде! В одежде, в волосах, в еде и напитках. — Скрипел на зубах, — добавил рыжеволосый. — Витал в воздухе. Вдыхать горячий песок то еще удовольствие. — Северные стойбища не лучше, — заметила Мел и передернула плечами, словно вновь ощутила ледяную стужу северных земель. — Морозы такие, что дышать больно. Снег, лед и несколько слоев шкур, которые никогда не снимаешь. Неделю не помыться. Просыпаешься оттого, что воротит от собственного запаха. — Меня от твоего тоже воротило, — не удержался Дик. — Кто бы говорил. От тебя даже яки шарахались. — Зато тебя они сразу приняли за свою. — А ты, Коннор? — спросил Рейн, который все это время внимательно наблюдал за другом. — Какое место больше всего запомнилось? — Прорывы у Стомиска и на Широком плато, — почти сразу ответил он, перестав раскачиваться на стуле. Веселое настроение тут же исчезло. Да и препираться больше не захотелось. Они все помнили эти прорывы. Но не из-за погодных условий или тяжелых испытаний. Во время них погибли их друзья. Темные были сильны и хорошо защищены, но жертвы были. И в последнее время все чаще. Дик неловко крякнул, бросив быстрый взгляд на друзей, и снова откинулся на лежак. А вот Мелисса молчать не собиралась. Девушка взяла гроздь темного винограда и оторвала одну ягодку, которую тут же отправила в рот. — Что тебя тревожит? Коннор промолчал, подбрасывая монетку вверх и ловя ее. — Думаешь, новый прорыв? — не успокаивалась она. — Дело не в прорывах, — наконец соизволил ответить Хоторн. — А в чем? — насторожился Рейн. — В Монрей. — Ты про Пита? — поинтересовался Дин, приоткрыв один глаз. — Чем этот герой тебе не угодил? Один из немногих светлых, которого можно вынести дольше десяти минут. — Тот новичок. Было в нем что-то неправильное. — Почему? — удивилась Мел. — Новички всегда от нас шарахаются. А ты еще прилетел верхом на Эфире. Тут кто угодно испугается. — Дело не только в том, что он вел себя странно, да и техника защиты хромала... О Кае Монрей тут никто не слышал. — Это как? — удивился Рейн, выпрямляясь. Остальные тоже подались вперед, внимательно вслушиваясь в слова командира. — А вот так. Его здесь не было и нет. Пробовал расспросить магов на крыше, но они ничего толком не сказали.