Айслин всхлипывает от боли и инстинктивно шагает к Рэндаллу. В глазах Джареда уже полыхает гнев. Оскалив острые белые зубы, ликан глухо, по-звериному рычит и коротким прыжком бросается к Рэндаллу. – Отпусти её, гарднериец, – ощеривается он. – Не то останешься без руки. Рэндалл в ужасе разжимает пальцы и, спотыкаясь, пятится. – Айслин! – визгливо кричит он. – Отойди от него! Айслин по-прежнему зачарованно смотрит на Джареда широко раскрытыми глазами. Четверо подоспевших солдат со скрежетом выхватывают из ножен мечи и встают за спиной Рэндалла. – Нас больше, оборотень, наша взяла. – Воодушевлённый такой поддержкой, нахально заявляет Рэндалл, неуклюже обнажая собственный меч. В следующее мгновение Джаред одним прыжком оказывается рядом с Рэндаллом, выхватывает меч из руки гарднерийца и одной рукой сгибает блестящее лезвие пополам. С оглушительным звоном бесполезный, покорёженный меч падает на каменный пол. Из глотки Джареда рвётся неудержимый рык, и Рэндалл с приспешниками в страхе отступают. – Я сын Гунтера Ульриха! – угрожающе обнажив острые клыки, напоминает ликан и снова берёт Айслин за руку. – Я приму вызов от любого и втопчу вас в пыль! Словно прилипнув к полу, Рэндалл нервно моргает. – Айслин… – хрипит он уже не так требовательно, как раньше. Айслин медленно качает головой, будто пытаясь стряхнуть наваждение. – Отпусти меня, Джаред, – едва слышно просит она. – Моё место рядом с ним. – Нет, Айслин! – обжигая её взглядом, уверяет ликан. – Это неправда! – Отпусти меня. Пожалуйста. По лицу Джареда пробегает волна боли, и он выпускает руку Айслин. – Иди сюда! – дрожащим голосом приказывает ей Рэндалл. Она принимает его руку и позволяет себя увести, не произнеся ни звука. Джаред провожает Айслин горящим взглядом, и на мгновение мне кажется, что он сейчас набросится на Рэндалла, позабыв обо всём. – Джаред, ты… – Я отчаянно пытаюсь его успокоить. Недослушав, он отворачивается и пробивается сквозь подавленно застывшую толпу к задней двери, прочь из зала. Я почти сразу бросаюсь следом, но, когда мне удаётся выбраться на улицу, Джареда уже не видно. Петляя по лабиринту вечнозелёных деревьев в кадках и искусно вырезанных ледяных фигур, я спешу к краю террасы. Вдали, посреди пустого белого поля мелькает тёмный силуэт – Джаред! Мне его не догнать… За полем чернеет непроходимый лес. Я зову ликана, отчаянно выкрикиваю его имя – бесполезно. Он даже не оборачивается. Огромная ледяная статуя, голубовато-синяя в свете фонаря, притягивает мой измученный взгляд, нависает надо мной. Это изображение моей знаменитой бабушки, точная копия памятника перед главным собором Валгарда. В правой руке Карнисса Гарднер сжимает волшебную палочку, а у её ног – поверженный икарит. В морозном воздухе тихо звенят знакомые слова: «Чёрная Ведьма». Джаред исчезает в непроглядной тьме. Глава 6. Жернова истории Я молча стою, не в силах отвести глаз от чёрных деревьев вдали, искренне сочувствуя Джареду и Айслин. Печально вздохнув, я поворачиваюсь к ледяной статуе Чёрной Ведьмы и глажу край скользкого и холодного крыла икарита. Если бы я могла его оживить! Запрокинув голову, я молча вглядываюсь в жестокое ледяное лицо, черты которого так похожи на мои. Колючие снежинки тают на моих щеках, холод медленно пробирается под накидку, и меня охватывает озноб. – Она прекрасна, – доносится откуда-то сзади голос Лукаса, и я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. Он обнимает меня за талию и нежно прижимается ко мне сзади. Озноб отступает перед блаженным теплом, а мои линии огня оживают в ответ на прикосновения Лукаса. – Прекрасна, – повторяет он ласково. – Как ты. Так нечестно. Чары Лукаса слишком сильны, поддаться им так легко… Не хочется ни сопротивляться, ни спорить. В памяти всплывают слова Лукреции: «Помоги нам выяснить, на чьей он стороне». Подыскав оправдание своей слабости, я таю в объятиях Лукаса. Стоит коснуться кулона из снежного дуба, как мои линии огня и земли вспыхивают, согревая меня изнутри, и я судорожно вздыхаю. Лукас придвигается ещё ближе, и его земные линии тоже просыпаются и стремятся к моим невидимым ветвям, переплетаются с ними одна за другой. Я стараюсь дышать размеренно и ровно, наслаждаясь необычным ощущением. Лес вдалеке за белым полем вдруг оживает, вздрагивает от страха. Деревья, будто живые существа, отшатываются от нас с Лукасом. И замирают в безмолвии… как будто перепуганные дети ищут спасения от чудовищ. На этот раз, оглядывая густой лес, я чувствую на щеке тёплое дыхание Лукаса, и меня переполняет пьянящая сила. Вместе мы превращаемся в опасное и очень мощное оружие. Где-то в глубине вспыхивает тревожный огонёк, и я высвобождаюсь из объятий Лукаса. Сердце у меня бьётся быстро-быстро, я словно балансирую на острие новой чувственной силы. – Ты чувствуешь, правда? – прямо спрашивает Лукас. Его изумрудные глаза блестят в сапфировом свете фонаря. – Что-то произошло, – дрожа, признаюсь я. – Мои линии силы всколыхнулись, а потом… деревья это ощутили. В лесу мне часто бывает не по себе, – хмуро пожимаю я плечами. – Но теперь… деревья меня ненавидят. Лукас искоса бросает взгляд на лес и поле. – Они чувствуют твою силу… силу твоей бабушки, которая просыпается в твоих жилах. – Его голос понижается до шёпота. – А ещё они боятся нас, потому что мы с тобой потомки дриад. Интересно! Лукас так просто произносит запретные слова?! Хорошо, что мы одни и нас никто не слышит. – Лукас! Да это крамола! – Ох уж эти мне гарднерийские сказки о расовой чистоте. Какая чушь! По губам Лукаса скользит мимолётная улыбка. Какой цинизм! От возмущения я впечатываю кулак в ледяное крыло икарита. – Что ты говоришь?! Как ты можешь сражаться за идеалы, в которые даже не веришь? На лицо Лукаса набегает тень. – Расовой чистоты нет в природе, Эллорен. Есть только сила, могущество или их отсутствие. На краю поля пылает костёр. Собравшиеся у огня гарднерийцы весело выкрикивают йольские поздравления. Фонари из синей бумаги лучатся в темноте, как драгоценные камни. Позабыв обо всём при виде этой удивительной красоты, я облокачиваюсь на ледяную статую, и крыло икарита падает к моим ногам, рассыпаясь на мелкие, блестящие, как хрусталь, осколки. Я виновато провожаю взглядом медленно опускающиеся на них снежинки. – Пора, – говорит Лукас, решительно глядя на меня. – Подари мне танец! В его глазах отражаются синие искорки. Какое у него лицо… в нём ни капли доброты – только жесткие линии и острые углы. И у меня такое же. Однако он слишком хорошо понимает, что я чувствую, и это меня завораживает. – Ты ещё не видел моего платья. Лукас выжидательно отступает, я расстёгиваю накидку и плавно сбрасываю её с плеч. Лукас замирает, как зачарованный. Снежинки парят над нами редкими, блестящими хлопьями, а моё расшитое цветами железного дерева платье и сапфировые серьги переливаются в мерцании фонарей. Лукас медленно окидывает меня взглядом с головы до ног, и в его глазах загорается страсть. – Ты выбрала восхитительно вызывающее платье. – Он пристально смотрит мне в лицо. – Ты неотразима, Эллорен. В его голосе проскальзывают хриплые нотки, приоткрывая обычно глубоко спрятанные чувства, и в моём сердце просыпается тоскливая тянущая боль. – Знаешь, с завтрашнего дня и навечно Железным цветком будут называть не Галианну, а тебя, – не сводя с меня восхищённого взгляда, говорит Лукас. Снежинки кружатся всё быстрее, почти закрывая белым вихрем чёрное бархатное небо. – Пойдём! Покажем всем, как надо праздновать! – отвечаю я. К чему сегодня сомнения? Даже если потом мы пойдём разными дорогами, то пусть хотя бы эта ночь запомнится нам навсегда.