— Соловьёв Евгений тут проживает? — спросили мусора. — Здесь, — растерянно ответила мать. — А что случилось? За что его? — Там всё скажут, — не стали вдаваться в подробности мусора. — Паспорт пусть возьмёт с собой. Но наручники не одели, что уже хорошо. На допрос потянули как свидетеля походу. Мать в своём репертуаре. Нет чтоб помолчать, заныла, запричитала. — Вот, Женька! Говорила я тебе, доходишься по ночам! Я тебе не буду передачи в тюрьму носить! Вышли, посадили Жеку на заднее сиденье жёлто-синего бобика, повезли, судя по маршруту, в центральный РОВД. Там провели мимо дежурного, кутузки с галдящими алкашами, провели на второй этаж, и посадили на лавку у двери с табличкой «Капитан Егоров Сергей Константинович, оперативный сотрудник». — Сиди тут. Вызовут. В коридоре табачищем воняет, хоть топор вешай. Сотрудники ходят туда-сюда, не обращая на Жеку ни малейшего внимания. А он посмотрел на табличку ещё раз, и вспомнил, что это тот же самый мент, что приходил в технарь после убийства Фотича. И который потом притянул его отца, чтобы посадить на измену пацанов. Значит, и сейчас он будет дело комсорга копать. Второе убийство в одном и том же месте — это подозрительно, по всем признакам. До капитана за два года дослужился… — Ты Евгений Соловьёв? Проходи! — в двери показался Егоров. Был он, судя по расстёгнутому пиджаку, довольной улыбке, в лёгком расслабоне. — Садись сюда. Паспорт давай. Ты знаешь, зачем тебя вызвали? — Нееет! — недоумённо протянул Жека. — Даже не в курсе. — Ты вчера был на дискотеке в Техникуме Советской Торговли? — Был, — согласился Жека. — Я там был по своей обязанности. Как комсомолец, наблюдал за порядком. — И что? Пояснить что-нибудь можешь насчёт вчерашнего? — строго спросил Егоров. — Нам комсорг поручение дал — следить, чтобы посторонние не входили, и наши спиртное чтобы не проносили, ну мы… — Так. Стоп. Кто это мы? — Лёха Гаврилов. Со второго курса. Мы с ним дежурили. — Гаврилов Алексей, — по слогам проговорил Егоров и записал что-то на листке бумаги. — Дальше давай. — Потом никого нового не было, стали наши выходить курить. — Кто ваши? — Технарские. А кто… Я не знаю. Мы замёрзли и пошли внутрь. Потом все начали драться и мы убежали. — С кем убежали? Куда? — спросил Егоров, глядя на Жеку. — Девушка там знакомая. Марина. Тоже комсомолка. Мы ушли, потому что страшно стало, — признался Жека. — Я потом до дома её проводил. Посидели у неё, чай попили, и я домой пошёл. Долго ещё допрашивал Жеку оперуполномоченный уголовного розыска Егоров о всех мелочах прошедшей дискотеки, но что именно произошло, так и не сказал. Ждал, что Жека сам упомянет мёртвого комсорга, а ведь если он невиновен, то знать не должен, что он мёртв. Но Жека ни словом не выдал, что знает что-то сверх того, что сказал. Потом Егоров заставил написать объяснительную, расписаться в протоколе допроса, и отпустил Жеку, отдав паспорт. — Иди, Соловьёв. Если надо, вызовем ещё… Вот тебе бумажка с моей росписью. Покажешь дежурному, он выпустит. Жека взял бумажку, спустился на первый этаж, показал дежурному, и тот выпустил парня на свободу. Жека шёл п улице, курил "Мальборо", смотрел по сторонам, и увидел красочный плакат в витрине винного магазина "С НОВЫМ 1991 ГОДОМ!". Да. Наступал 1991 год. Великий переломный год. Когда рухнула великая страна. И начались "лихие 90-е". И Жека встретил их весьма и весьма прошаренным пацаном. Конец 1-го тома. Во втором томе — лихие 90-е. Захват банков, заводов, шахт и прочего народного достояния. И Жеке там тоже надо отхватить кусочек халявы! В жёсткой борьбе с партией, уголовными авторитетами, мафией и всем, что вылезло из подполья! Больше книг на сайте - Knigoed.net