Комсорг медленно, с чувством собственного достоинства, пошёл впереди пацанов. Жека, привыкший ходить быстро, практически бегом, вынужден был сильно замедлять шаг, и тащиться практически как Робот Вертер из «Алисы Селезнёвой». И обогнать-то никак. А Лёха так вообще стал копировать робота Вертера, ступая так же, размеренно переставляя руки и ноги под прямыми углами, вышагивая за завхозом. Так понемногу перешли в другой корпус. В небольшой комнатке, рядом с комендантшей общаги, сидел завхоз, Терентий Палыч, мужик грубый и пошлый. Было ему уже лет под 60. Постоянно ходил в замызганной матерчатой куртке и старой кепке. Но ходили слухи, что при копеешной зарплате из его гаража добро просто валится, и невозможно даже пройти к машине. Причём всё какая-то дрянь — веники, щётки-смётки, электролампочки, молотки, и прочее дерьмо. С нескрываемым обожанием смотрел он на молоденьких студенток, что было совсем уже неприлично в его возрасте. Один раз, во время выборов депутатов, комсомольцев отправили помочь страшим товарищам оборудовать избирательный участок в главной рекреации техникума. Взрослые ставили кабинки для голосования, собирая из металлических трубок, а студенты обтягивали их красной материей. — Как делать-то? — спросил недоумённо спросил Жека у завхоза, рулившего делом. — А ты… Паренёк… Скрепляй их вот так, чтобы она волнами меленькими была, изогнутая, как девичья писька, — сально облизал пересохшие губы завхоз, глядя Жеке прямо в глаза своими бесцветными шарами навыкат. — Видел же? Ты видел её? Трогал? И стал завхоз настолько мерзок, что захотелось сразу дать ему в табло, чтоб присел на жопу. Но Жека сдержался, понятное дело… Однако с тех пор относился к нему как к какой-то мерзости. Вот и сейчас, завхоз сидит в маленькой каптерке, слушает радио по говорунку, попивает горячий чай, шевеля как таракан порыжевшими от Беломорканала усами, но кажется настолько мерзким, что даже смотреть не охота. — Терентий Палыч, здравствуйте! Мы за техникой! — комсорг ввалился в киндейку завхоза как к себе домой, выпятив пузо. — Как здоровьичко? С наступающим! — И тебя с наступающим, Станиславич! — ухмыльнулся завхоз. — Да как здоровьичко? Стоит как кол! А больше и не надо! А ты как? Как сам? Чё там? Воронкова дала? Завхоз сжал прокуренный палец кольцом, и несколько раз ткнул указательным пальцем другой руки туда-сюда. — Да… Как сказать… — довольно рассмеялся комсорг. — Потом расскажу. Не при этих. Кивнул он на Жеку и Леху, топтавшихся в дверном проёме. — Ладно. Пошлите уже, — завхоз взял связку ключей, и вывалился из киндейки. — Пойдёмте! Открыл тот же маленький склад, откуда Жека с Лехой вчера вытаскивали стремянку. Там в углу стояли большие колонки АС-90. На них усилитель Одиссей и кассетная дека Нота 220. И если колонки и усилитель были высшего класса, то магнитофон так себе, средненький. Но для дискотеки пойдет. — Берите и тащите! — скомандовал комсорг. — Я удлинитель принесу следом! Всё пыльное, грязное. А пацаны в чистой одежде. Сейчас весь вымажешься, и домой идти как свинтусам! — Тряпку то дайте хоть протереть! — недовольно сказал Лёха, обращаясь к завхозу. — Чё мы такую грязь поволокем? — Бери. Вон. На ведре лежит, — ухмыльнулся завхоз. — Только не испачкайте! На ведре лежала половая тряпка. Жека взял её, бережно вытер пыль с техники. Всегда он к аудиоаппаратуре испытывал какой — то трепет, так как лишён был её в своем бедном детстве. А тут… Такое обращение… Вытерев аппаратуру, пацаны притащили её в актовый зал, подсоединили к удлинителю. Комсорг принес несколько кассет. И была-то на них записана одна пурга. То, что нравилось 40-летним. Что нравилось Владимиру Станиславичу. Николаев, Добрынин, Пресняков… Но играло в целом громко и чисто. Упругий бас даже на половине громкости хорошо раскачивал актовый зал. — Ну всё хорошо, — довольно ухмыльнулся комсорг. — Всё готово. Приходите вечером пораньше, часов в 6. — А чё так? — недоуменно спросил Жека. — А то, Соловьев. Ты ещё не понял? Вы как комсомольцы будете следить за порядком. Смотреть, чтоб ваши соратники так сказать, не принесли спиртное. Будете всех осматривать на входе. Отбирать алкоголь. Следить в зале, чтоб не было пьяных. А вы как? Думали, что развлекаться будете? — Думали! — дерзко возразил Лёха. — Мы чё, не люди? Тоже повеселиться хотим! — Гаврилов! Вы не люди! Вы комсомольцы! — возразил Владимир Станиславич. — Это более высшее звание, чем обычные люди! И вы должны своим собственным примером показать, каким должно быть поведение настоящего советского человека и комсомольца! Это не обсуждается! И помни, почему ты вообще живёшь тут в общежитии! — Так это… Владимир Станиславич… Тут у меня у друга кооператив охранный есть. Он говорит, за пару сотен пошлёт четверых ребят, и полный порядок будет, — глядя в глаза комсоргу, сказал Жека. — Деньги можно договором по безналу оформить через банк. От ВЛКСМ. — Ещё чего, Соловьёв! Нажиться на молодёжи хотите как капиталисты? — пренебрежительно отказался Владимир Станиславич, отрицательно махнув пухлой бабской рукой. — А вы для чего нужны? Никаких непредвиденных расходов! Придёте с Гавриловым и отдежурите! Хорошо что Жека не позвал Сахариху. Вот бы она долго угарала. Наверное, лопнула со смеху. Впрочем, она, наверное, и сама в таком же положении. Не зря говорила, что как комсомолку подпрягли присматривать там за всем. Только она что, не могла отказаться? Или ей это нравится? Впрочем, обуздать Сахариху кроме Жеки ещё никому не удалось, и вполне возможно, она пошла на дискотеку чтоб развлечься и поприкалываться в очередной раз. А у Жеки вот беда… Стрёмным будет совсем другое. Придётся переступить через свои принципы, и как мусору, шмонать пацанов. Хотя, Жека был уверен, что всё это бестолку — наверняка бухло давно уже куплено, и притарено где-нибудь в технаре, в котором было полно тёмных местечек, начиная с того же подвала, где было бомбоубежище, какие-то каморки, закутки, наполненные всяким хламом. Или в той же общаге. — Придётся пацанов шмонать… — упавшим голосом сказал Лёха. — Ну чё за невезуха. Потом уважать не будут. — Это ничё, братан! — утешающе ответил Жека. — Ты же не по своей воле, а заставили. Так надо. Не пойдёшь — из общаги вылетишь. Не, Лёх, тебе никак нельзя против идти. Да и я не собираюсь. У меня последний курс. Осталось учиться всего ничего. А там работу искать надо будет. Характеристика нужна. Пацаны покосятся, и похрен им… Забудут тут же. А тебе, да и мне, жить потом. Так что, держись! Ладно! До вечера! После зашёл в столовую пообедать— желудок уже прихватило. Взял рыбный суп с фрикадельками, горошницу с котлетой, булочку, хлеб, компот. Чётко первое-второе-третье. Жека сызмальства не любил ни салаты, ни каши, да и чай столовский так себе — чуть тёпленькая жижка без крепости. — У вас не занято, молодой человек? — над ухом раздался знакомый голос. — Можно присесть? Маринка! Как всегда, хороша! Прелесть! Любила она узенькие юбочки и обтягивающие кофточки, позволявшие смотреть на аппетитную фигурку. Вот и сейчас. Тонкая то ли блузка, то ли кофточка с укороченным рукавом, полиэстеровая блестящая юбочка серого оттенка чуть повыше колена. Стройные бёдра, икры в коротеньких сапожках. Такая женственная, такая милая. С обворожительной улыбочкой она стояла у стола с разносом в руках, и выжидательно смотрела на Жеку. И он вдруг застеснялся. В первую очередь из-за того, что мацал девушку брата, получается. И сосался с ней. Но и она тоже виновата… Ходит с одним, и тут же позволяет распускать руки другому. Хотя, как они там мутят с Серёгой, Жека не знал, поэтому пока своё мнение оставил при себе. — Конечно садись, Марин, что за вопрос! — чуть не подавился супом Жека. Блин… Сейчас ещё не хватало как-нибудь оконфузиться перед ней. Почти как романтический обед. В технарской столовке… Глава 41. Новогодняя дискотека А Маринка без всякого стеснения принялась за еду, иногда лукаво поглядывая на Жеку. И ела она так по-женски мило и аккуратно, что он даже засмотрелся, как она аккуратно берёт ложкой немного молочной рисовой каши, кладёт себе в ротик, пережёвывает, двигая красивыми пухлыми губками алого цвета, а потом тут же чуть-чуть облизывает их кончиком язычка. Увидев, что Жека смотрит на неё, она улыбнулась и отложила ложку. — А вы что не кушаете, молодой человек? Взяла она немного, как девушка, чуть склонная к небольшой полноте, боящаяся сделать её ещё больше. Рисовая каша, винегрет и чай. — Да… Так… — Жека принялся за еду. Но как вот сейчас набирать в ложку суп? А если с неё упадёт кусок обратно в тарелку, да ещё обрызгает её жиром? Вот неловко-то будет. Потом решил не шухериться, а брать быка за рога. Вот ещё… Бояться девчонки… — Марин… У вас с Серёгой серьёзно? Вы встречаетесь? — Мы встречаемся, да, — согласилась Маринка. — Но до взаимных обязательств и до свадьбы далеко. Мы друзья. И партнёры по танцам. Я же тебе говорила, что танцую иногда. Нет. Не бальные. Обычный современный танец. Рок-н-ролл, твист, брейк-данс, электро техно дэнс. — А что тогда там? На базе? — А что там было на базе? — спокойно ответила Марина. — Ты же взрослый пацан. Там ничего не было. Минутная страсть. Неужели мы теперь по такому поводу загоняться будем? Это же фигня, Жень. — Я это и собирался выяснить, — признался Жека. — Просто неловко перед Серым было бы, если я бы его девушку… Трогал… — Но у нас с Серым даже и этого не было! — возразила Марина, потом встала, одёрнула юбочку, оголившую аппетитные бёдра в чёрном капроне, и помахала нежной розовой ладошкой. — Пока! Увидимся на дискотеке! Потом взяла поднос, и понесла на конвейер, куда складывали грязную посуду после обеда. У выхода из столовой оглянулась, и ещё раз помахала рукой на прощание. Взгляд её при этом был лукавый, и… До безумия желанный. Дискотека могла стать горячей… Из технаря поехал домой, в кооператив заходить пока не стал — и так дел по горло. Оставил дома конспекты, положив в стол, с учебниками. Прибрал всё в столе. После Нового года были короткие каникулы. Всего-то 3 дня, потом 3 дня подготовки, и с 8-го числа экзамены за семестр. После экзаменов учёба считалась официально прекращённой. После выставления оценок был месяц технологической практики, и уже с середины февраля дипломирование. Технологическая практика включала в себя просиживание с документами в архиве предприятия, и изучение технологии работы оборудования предприятия. Но так как практика эта мало что значила, руководитель, мастер Степнов Николай Егорович, порекомендовал устроиться куда-нибудь на месяц хоть дворником, и принести потом с места работы характеристику. Поставит практику и так. А вот дипломирование было делом серьёзным — не зря на него уделялось три месяца. В проект входили четыре чертежа формата А0, и пояснительная записка не менее чем 80 страниц, исписанных чертёжным почерком по шаблонам, и переплетённая в переплётной мастерской. При защите диплома это всё надо не просто так сдать абы кому, а диплом надо будет ЗАЩИТИТЬ. Т. е. положить чертежи на кульманы перед государственной комиссией, отдать председателю пояснительную записку для проверки, и обосновать проект. А относиться к нему госкомиссия будет очень и очень недоверчиво. Искать слабые стороны. И надо уметь отвечать на каверзные вопросики, и что именно отвечать. А комиссия уже сделает вывод, защищён диплом или нет. Если нет — три года учёбы в техникуме прошли напрасно, дадут справку, что такой-то имярек просиживал штаны. И с ней тут же добро пожаловать в армию, после которой или начинай всё сначала, или займись чем-нибудь другим. Например, уборкой улиц. Если получил диплом, то ты — молодой специалист. МЕХАНИК. Ни слесарь, ни рядовой рабочий, а лицо инженерно-техническое, которое может работать и бригадиром, и мастером, и начальником участка. И не только в сфере холодильного оборудования, но и вообще в любой отрасли, где используются механические устройства. Но сейчас-то предстоят несколько дней праздников. И наверное, всё-таки работы… Куда ж без неё. А насчёт работы надо было побазарить со Славяном. Зашёл к нему домой, но мать сказала, что он на работе. Где ж ещё быть-то ему… Зная Славяна… Поднялся на второй этаж кооператива, а он виснет там. Руководитель! В костюме, чёрной рубахе, с галстуком. — Привет, дон Корлеоне! — поздоровался Жека. — Ты ж говорил, дела дома. — А… Ну нафиг… — махнул рукой Славян, и тут же налил дружбану чая. Посидели, попили чаёк, покурили. Потом Жека начал базар. — Я насчёт сегодня… — Во! Чё на тебе комсомольский значок? — перебил Славян. — Слушай! Предложил я короче, комсоргу, чтоб пацанов наших для охраны послать, он ни в какую. Вы комсомольцы типа! Должны за так охранять! Короче, пойду на дискотеку не веселиться, а как охранник. Шмонать пацанов, чтоб бухло не таскали, и смотреть за порядком. Бухих и наезжих выгонять. Вот я и со значком! — Вот чертила! — невозмутимо сказал Славян, покуривая Мальборо. — Есть такие гондоны — ни себе, ни другим. Точнее, они эти бабки не нам дали заработать, а своруют сами. А на таких как ты выедут нахаляву. Вот так это работает, брат. Это и есть настоящее воровство. Плюс подставлялово людей нахаляву. — Да знаю я! — досадливо заметил Жека. — Но чё я сделать-то могу? У меня дипломирование скоро. А он будет рекомендацию подписывать. По любому. Ещё хочу кое о чём сказать. В Еловке есть спортивная база. Стоит на балансе комсомольской ячейки техникума. Конечно, подзапущено там всё. Но она даже и в таком состоянии работает щас. Какие-то копейки, но приносит. Но место сказочное! Недалеко от города. Лес хороший, горы. Сама трасса неплохая — я на физре по ней бегал. Врубаешься, брат? — Почти, — невозмутимо ответил Славян, глядя на Жеку из-под тёмных очков. — Кароч, предложил ему открыть кооператив. Мы бы вложились. Сделали ремонт. Построили кафе, небольшую гостиницу. Сауну, баню, душ. Зимнюю веранду для бухалова и посиделок. Мангал для шашлыков. Лыжи новые купить. Ботинки. Сколько это принесло бы денег? Славян закурил, и так же через очки посмотрел на Жеку. — Много, брат. Много денег. Это же считай что курорт. И охрана была бы из наших пацанов. Чё дальше?