— Эту тачку с этими номерами не тормознут, усмехнулся Крот. — Куда сейчас-то? — Поехали на базу, куда ещё. — А Славян — то справится? Вдруг ещё кто наедет? Жека задумался. Могло быть и так конечно. Посомневался, но всё таки принял решение. — Ладно. Давай их проводим до выставки. Крот пристроился за Патрулем, и неотрывно следовал до города, а потом и по городу. И только потом, когда уже доехали до большого здания, перед которым стояли новенькие БелАЗы, и другая карьерная техника, перевели дух. Крот заглушил двигатель, и закурил. — Ну что? Видел кто? Абреки? — Да. Шамильские. Я одного узнал, — Жека тоже закурил. — Он нам житья не даст. Сколько у него их? — Да кто ж знает, — усмехнулся Крот. — Но семерых уже нет. — Надо его самого валить, а то так и будет продолжаться. — Смотри… Дело твоё… — невозмутимо ответил Крот. — Сейчас — то куда, на базу? — Не. Я щас в технарь поеду, уже на две пары опоздал. А ты жди Славяна. Потом наверное тебе обратно с ними в Берёзки ехать надо. Чтоб забрать его. Это зависит, чё директор шахты удумает. Короче, жди Славяна, с ним решите. Оружие я под сидушку суну, куда я с ним… Жека пожал руку Кроту, и вышел из машины. Посмотрел на себя при свете дня, и в спокойной обстановке — ёлки палки… Джинсы в грязи, куртка тоже. Остановился, потрусил снегом, обтерся хоть немного… Поймал бомбилу, и за трешку доехал до технаря. За рубль уже никто не хотел возить. Шёл, разгребая ногами нападавший снег, без учебников, без чертежей. А сегодня гидравлика как назло. Да и опоздал на две пары… Жрать хотелось как не в себя — с утра не ел. Хорошо хоть столовка работала… Взял борщ, минтай жареный с пюрехой, булочку, чай, два куска хлеба. Стандартный столовский обед простого советского человека. Бросил куртку на сиденье рядом с собой, только приступил к еде, как нарисовался комсорг. Увидев Жеку, подошёл, сел рядом, уставился прямо в тарелку. А Жека сызмальства стеснялся есть при посторонних. — Вот смотрю я на тебя, Соловьев, и не пойму, что ты за человек. Захотел пришёл, захотел ушел. — Сестрёнку в садик некому было вести, — осторожно соврал Жека. — Я ж пришел. — Пришёл, — согласился комсорг. — Только уже вторая пара идёт. А ты не в кабинет, а первым делом кишку набить. — Владимир Станиславич, — возразил Жека. — Жрать охота. С утра ничего не ел. Вот… Заскочил… — Чтоб больше такого не было! — грозным тоном предупредил комсорг, поднялся, задев за стол, и чуть не разлив Жекин обед, пошёл к себе. Жека вдруг подумал, что не мешало бы перетереть одну тему… Спокойно пообедал, пошёл на улицу, покурил. Потом отправился к комсоргу. Вошёл в кабинет. — Соловьёв…. Тебя стучать не учили? — Владимир Станиславич как всегда, просто сидел за столом, и смотрел в потолок. — Чего тебе? — Владимир Станиславич, да тут мысль одна есть комсомольско-молодежная. А чё бы нам кооператив не открыть на лыжной базе? Место хорошее. Бойкое. Сделать ремонт, купить новые лыжи. Кафе открыть. Со временем и гостиницу можно. Была бы комсомольско-молодежная спортивная база. Она же сейчас нашей организации принадлежит? — Нет! — как отрезал Владимир Станиславич. — Так и знал, Соловьев, что есть у тебя капиталистические замашки. Но пока я комсорг, никаких кооперативов и стяжательства на территории техникума не будет. И на базе в том числе. Я не дам разбазаривать народное достояние! Всё. Свободен, Соловьёв! Тема закрыта! — Ну ладно… — пожал плечами Жека и вышел из кабинета комсорга. Придётся решать проблему другим путём… Если например, Владимир Станиславич неожиданно помрёт, кого выберут комсоргом Техникума Советской Торговли? Наверняка Соловьёва. У него и отзывы хорошие, да и директор технаря нормально относится… Жека решил грохнуть Владимира Станиславича, чтобы отжать у комсомольской ячейки лыжную базу. Задача выглядела не такой уж невозможной. Всё обкатано на начальнике строительного управления, который гниёт сейчас в земле. А мог быть как его заместитель. Живой и с бабками… Ладно… Пока не к спеху, но и тянуть не следует. А то найдутся ухари, провернут на раз, пока зеваешь… Однако, самое главное — сначала надо разобраться с Шамилем. Но самое главное — с гидравликой. Дождавшись в крыле на лавочке, когда начнется перемена, не торопясь пошёл на последнюю пару. София Николаевна, преподаватель гидравлики была женщиной в возрасте. Сухопарая, маленькая, имела она шебутной насмешливый характер, и как отреагирует, что один из лучших учеников пришел на пару без ничего, было невозможно. Однако обошлось. Преподша объясняла новую тему, и всё время говорила почти не переставая, чертила что-то на доске, и на Жеку не обращала никакого внимания. Ну а с пропущенной механикой придется разбираться деньгами… С технаря не заходя домой зашёл в кооператив. А там все как всегда — парни в камуфляже тренируются, Митяй со своей Тоней обжимаются на втором этаже. Жека плюхнулся в кресло, и закурил. — Чё, Славян с Кротом не приезжали? — Не, только Крот был, — ответил Митяй, вальяжно сидя за председательским столом. — Славян в Березках остался. — Чё делает? — Директор так зассал, что на сутки Славяна оставил. Он у него дома щас. — А Крот чё делает? — Уехал. Сказал, надо, так позвоните. Посидели, потрепались ни о чём, потом Жека пошёл домой. Славяна нет — базарить не о чем. Глава 33. Ночь у директора шахты Хоть на следующий день было дохренища пар, и прям с самого утра, но всё-таки нашёл время вечерком забежать к Сахарихе. Жаль, с пустыми руками — ничего не захватил. На речке не было нормальных магазинов, и всё приходилось таскать с города. Однако Сахариха понимала это прекрасно, да и в целом была чужда таких условностей, что «в гости не с пустыми руками». Ну, получилось так, чё теперь… Сахара дома ещё не было — походу, в картишки играл с блатными, поэтому Светка встретила его одна. В своём любимом розовом халатике, едва доходящем до верхней трети бедра, и босиком. Открыв дверь, подтащила к себе, и сладко поцеловала, а потом глянула снизу лукавым зелёным глазом. Жека сколько не мутил с ней, так и не мог догадаться, что означает этот взгляд — то ли напакостит, защекотив под мышками, и захихикав, убежит вприпрыжку, то ли поцелует взасос, и даст поцеловать груди. Сахариха была абсолютно непредсказуема. Этим и привлекала, неудержимо и страстно. Вот встречался он с Мариной. Да. Хорошая, милая, романтичная девушка. Наверняка будет хорошей матерью и женой. Но… Такой как Светка ей не стать никогда. И даже такой как Пуща. — Извини Свет, дела были… Кооператив. То да сё… — Я понимаю, — коротко ответила она, и прижалась поплотнее, обняв тонкими руками плечи Жеки. Иногда он думал, знает ли она, чем занимается её брат. Что возможно, у него уже целое персональное кладбище. Как она относится к этому. Но тут же догадывался, что конечно знает. И ей абсолютно без разницы — ведь она-то хорошая. Сахариха поставила Лику Стар на своей «Соньке» и завалилась на кровать, красиво вытянув стройные длинные ножки. Лукаво смотрела на Жеку, сжимая и разжимая пальчики ног. Время пролетело быстро… Дома мать в панике. Сестрёнку захотели отдать в музыкальную школу на класс фортепиано. — А чё не на гитару? — недоумённо спросил Жека. Казалось ему что гитаристкой можно и группу свою замутить, да и в целом она посовременнее, чем эти рояли. Но мать, несмотря на деревенское происхождение, была большой поклонницей высокой культуры. Сама в молодости пела в заводском хоре при ДК, любила смотреть по телевизору фигурное катание, слушать классические концерты, поэтому хотела видеть дочь лишь пианисткой, без всяких компромиссов. Мечтала увидеть её по телевизору в белом платье перед белым фортепиано. Однако чтоб учиться в классе фортепиано, нужен был свой, домашний инструмент. И где ж взять многодетной семье денег на него, если новый стоит 800 рублей, а за бэушный просят 500? Опять в рассрочку залезать? Жека без базара отслюнявил матери тысячу. 800 на пианино, 200 колов на продукты. Мать с изумлением посмотрела на него. — Женька… Ты чем занимаешься? Постоянно при деньгах. В дорогих вещах.. — Работаю, — коротко бросил Жека, и пошёл набивать кулаки. В технаре, конечно, пришлось отработать пропуски. Холодильщик, Виктор Николаич, большой весельчак и балагур, ни в какую не хотел брать деньги. Чисто в воспитательных целях. Прогулял — отработай. — И чё делать? — спросил Жека. — Берёшь ведро. Вон там, в углу. Швабру, тряпку. И моешь пол в кабинете после пар. Как тебе такая отработка, Соловьёв? — Нормально, — пожал плечами Жека. И в самом деле, нормально. Чё такого-то…. В деревне чё только не приходилось делать… И мыть всё подряд. Поднял стулья на парты. Принёс воды. Намотал тряпку на швабру, и по-молодецки за 10 минут всё помыл. Вылил грязную воду из ведра, сполоснул тряпку, повешал на ведро сушиться. Вытер руки о шторы, надеясь, что никто не заметит. Ага… Где там… — Соловьёв! Ты дома так же делаешь? — раздался насмешливый голос Риммы Эдуардовны. Скрестив руки на невысокой груди, она стояла в обтягивающем багровом платье. Таким же как лак на ногтях рук и ног. Накрашенные карие глаза из-под кудрявых волос смотрелись эффектно. Этакая Кармен композитора Бизе. Не хватало только карминной розы в волосах. Римма Эдуардовна закрыла дверь на ключ, подошла к Жеке, и сняла платье через голову. Как змея сбрасывает шкуру. Она была абсолютно голая, даже без трусиков. Какая она высокая, худая и стройная! Небольшие груди мягкие и нежные, коричневые соски торчат как виноградинки… Жека подошёл, засосал в губы, а потом поднял на руки. Время пролетело быстро… Римма Эдуардовна оказалась горячей штучкой. Потомственная интеллигентка как будто застряла в русском серебряном веке. Сейчас то Жека понял, что живёт она не в свое время. Ей бы жить в начале 20 века. Гулять и сношаться с Маяковским, и мощной когортой русских поэтов и художников — декадентов и символистов. Она была как босоножка Айседора Дункан, чудом попавшая в поздний СССР, маявшаяся в нём среди чопорной публики, но расцветшая в наступившую эпоху бесстыдства. — А ты хорош, Соловьев, — насмешливо сказала она, надевая своё платье на обнажённое тело, потом подойдя к Жеке, и касаясь его щеки нежной длиннопалой интеллигентской ладошкой. — Милый мой юноша. После технаря опять зашёл в тир, и стрелял долго, даже до какого — то остервенения, пока Михалыч, наблюдающий, охотник старой советской закваски не подошёл, и не похлопал по плечу. — Женя! Ты всё мишени издырявил уже! Тебе нечему учиться — белку в глаз бить будешь. Дома наскоро сделал уроки, сходил за газетами до ящика, принес целый ворох, но первым делом заглянул в «Н-ий рабочий». И как оказалось, не напрасно. На передовице была большая статья об очередной бандитской разборке. На удивление, Жека не нашел никакого упоминания о нападении на директора шахты. Написали лишь что недалеко от дорога произошла перестрелка между бандитскими группировками, в ходе которой были убиты два человека. Тут Жека усмехнулся. Милиция проводит расследование, и несомненно, найдет преступников. Очевидно, что настоящее событие, власти скрыли. Или просто не знали. Надо поговорить со Славяном. Славян зависал на базе. В деловом костюме, галстуке и очках. И выглядел как советский служащий средней руки, молодой, да ранний. — Чай, кофе? — предложил он. — Сам только недавно приехал. — Чё там у вас? — Ничего, — заверил Славян. — Директор не стал заяву в мусарню писать. Знает что бесполезно, да и я ему не советовал. Если б написал, у меня щас проблемы были бы, на тему, где мы стволы взяли. Врать бы пришлось. Могли и работу тормознуть. Тогда бы точно чувак без защиты остался.