Утром Жека по старой памяти наведался на кондитерскую фабрику, так как решил сдать магнитофоны туда. И время-то выбрал хорошее. После получки прошла неделя, и естественно, у людей все деньги потрачены, кроме неприкосновенных заначек. И потрачены в основном на продукты. Настроения никакого. Встретил у проходной знакомых мужиков, баб, все конечно спрашивали, что да как. Где работает, как зарплата. — Да я в кооперативе щас работаю, — похвалился Жека. — Зарплата штукарь в месяц. Нормально. Доволен сильно. — Эх… А у нас тут как всегда… И зарплата копейки, да и на те хрен что купишь, — завистливо сказал Санёк. — Так тут у вас вообще труба, — соврал Жека. — Скоро платить ничего не будут. Я почему и ушёл. Про вас тут ваще слухи такие ходят, что кирдыкнется скоро фабрика. Зарплату платить не будут, и вообще закроют. Вас всех за ворота! — Неее… Нам ничего не говорят… Скрывают, как всегда, сволочи! Им не впервой! — завозмущались люди. — Бастовать надо! — Ладно… Мне пора. Я так… Мимо проезжал, — соврал Жека. Он прекрасно знал, как в это непростое время разносятся слухи, и примерно представлял, что будет. Потом поехал домой за деньгами, и тут же пошёл в кооператив, где торчали Славян с Митчем. Парни от нечего делать играли в карты. — Чё делаете? — спросил Жека. — Вызванивайте Никифырыча, пусть отпрашивается, и дует сюда. Дело есть. — Чё за дело? — Вот какое дело! — Жека достал из кармана 6 косарей и потряс ими, потом бросил на стол перед Славяном, а сам завалился на стул, нога на ногу. — Это наши обратно притопали с процентами. Но будет ещё семь с половиной штук, когда мы мафоны сбагрим на кондитерку. — Чё там? — заинтересованно спросил Славян. — Уже намутил? — Не. Только подготовился. Но зная этих жлобов, они там уже громят всё. Пока Никифырыч с Митяем грузили магнитофоны в машину, Жека консультировал Славяна. — Директор там нормальный мужик. Не совок идейный. За перестройку, за Горбача. Хозрасчёт хочет вводить. Да и вообще сторонник всего нового. Короче. Я там бросил работягам дезу, что на фабрике нет денег, и вообще, она скоро закроется. Там большой кипишь уже должен идти. Возьми наши документы, печать, езжай на фабрику. Приедете, встанешь у проходной, чтоб все видели мафоны в машине, и иди к директору. Цену ломи в 250 колов. Дороже не надо. Там зарплаты небольшие. Дороже чем одна зарплата всё равно не возьмут. А так купятся, подумают — вдруг не будет зарплаты. Ну и деньги требуй чтоб сразу нам перевел, всё целиком. А со своими работягами пусть сам как хочет, так и мутит, трясёт с них. Хоть в ссуду, хоть в рассрочку, хоть сразу с получки вычитает. Это не наше дело. — Ясно, — осторожно согласился Славян, не веря, что удастся так легко срубить 7500 рублей. Поднялся снизу Никифырыч в ожидании указаний. Сел на диван. — Езжайте, короче, — сказал Жека. — Я тут подожду. Да и вообще, братан, надо нам тачку нанимать. Мы уже порядком поднялись, чтоб постоянно звонить Никифырычу. Никифырыч! — Ау! Чё? — отозвался мужик. — В кооператив пойдешь работать? Зарплату хорошую положим! 500 рублей получать будешь, как шахтёр! — Да я… Ребят… С радостью! — растерялся Никифырыч. — Хоть завтра! Чё я там, на автобазе этой! За 250 рублей вкалываю… Всю жизнь на машину копил… — Вот и ладно, — довольно сказал Жека. — Дела в гору пойдут, и больше платить сможем. Самое главное на ноги встать. Славян вернулся под вечер с грузом впечатлений. На фабрике, когда они приехали, такой кипешь был, чуть ли не до забастовки. Уже инициативная группа у кабинета директора стояла с требованиями дать гарантии выплаты зарплаты и обеспечения трудящихся товарами народного потребления. — А тут я притащился с этими магнитофонами, — рассмеялся Славян. — Сдал влегкую. Тут же составили списки, и раздали под следующую зарплату, а то вдруг она пропадёт. А так хоть что-то есть. Ещё и мало мафонов было, спички тянули. Директор так обрадовался, что работяги бузить перестали — деньги сразу перевел на счёт. Семь с половиной штук. Чё, там пусть лежат? — Не, братан… Чтоб там лежали, не надо. Сразу в дело пускать. На деньги сейчас надежды нет. Прошли времена, когда деньги есть в сберкассе, и ты богатый. Щас нет. Щас нужно вкладываться. Щас деньги есть — а завтра можно остаться нищим. — Чё мутить будем? — спросил Славян. — Тоже что и раньше. Охранное предприятие и спортивный клуб. — А кто тренировать будет? Может, тренера этого, Егорыча позвать? — Не, ты что, братан! — не согласился Жека. — Он же идейный. За страну выступал. Не, его не надо. Сами будем тренировать. На первый раз наймем 4 человека. Посмотрим, как дело пойдет. Но я думаю, все нормально будет. Поедем завтра ещё мебель покупать, ринг поставим на первом этаже, вешалки повесим. Столы, стулья купим. Жека хотел Сахарихе предложить работу секретаршей, но она ни в какую не захотела. Нет, и всё. Денег брат ей давал достаточно, и лишний раз елозить она не хотела, да и осенью в школу в 9-й. Естественно, Жека хотел притянуть её к себе поближе, так как со всеми мутками сильно скучал по ней, но… Не получилось. Многие кооператоры того времени, заработав себе денег, тратили их на всё подряд. Дорогую аудио и видеотехнику, золото, хрусталь, дорогую одежду, машины. Жека со Славяном, выросшие в небогатых семьях, действовали по иному. Страсть к золоту, цацкам, машинам, коврам, они считали жлобской и совковой. Для них главное, чтоб было самое необходимое — модная одежда, обувь, хорошие сигареты, деньги без нужды, и ладно, больше и не надо. Все свободные средства тратили на обустройство здания, и к осени сделали всё так, как и хотели. Наняли пока 4 охранников, из числа местных пацанов, кто более менее хорошо драться мог. И кто не пил и не шмалял дурь. Это правило было строжайшим. Да и то, их надо было обучить. Занялся Митяй. Однако это был всего лишь задел на будущее, когда кооператив раскрутится. Для начального толчка требовались люди знающие и умеющие. Конечно, идеально было бы нанять бывших работников милиции или афганцев, но это повлекло бы за собой вовлечение в контору левых, посторонних людей, а Жека этого не хотел. В кооперативе должны были работать люди проверенные, свои, кто не сдаст, не зассыт в спорный момент, возможно, пойдёт на всё. Но лето заканчивалось, скоро приступать к учёбе, свободного времени оставалось бы не так много для дел. Славян с Митяем закончили ПТУ весной, и должны были осенью идти в армию — ограничений для этого никаких не было. Но Жека не хотел остаться один — кооперативу тогда пришёл бы кирдык, и всё, что нажито непосильным трудом, превратилось бы в прах. Тем более Жека понимал — СССР доживает последние деньки, и надо ковать железо не отходя от кассы. Иначе будет поздно, и поляну застолбят другие. Пацаны сунули по два косаря каждый начальнику призывной комиссии, и он написал им грозный диагноз, тянущий на откос — многократное сотрясение мозга, повлекшее вегетососудистую дистонию, ишемическую болезнь сердца, и многочисленные вывихи конечностей. Получили белый военник. Одна проблема решилась. Теперь надо было набить клиентуру. Дали объявление в местную газету, и начавшее зарождаться местное телевидение. «Торгово-производственный кооператив «Удар» предлагает услуги охраны жизни и здоровья, и услуги охранной деятельности». Но отдачи не было никакой. Хоть бы один хрен позвонил. И в самом деле, какой резон нанимать охранника, если он не требуется. — Надо посмотреть хоть на будущих клиентов, — предложил Жека. — Давай в кабак сходим. Посмотрим, кто там зависает. Перевернуть пару хат, рожи начистить, слухи о беспределе пойдут, и народ к нам повалит. — В ресторане искать клиентов? — заржал Славян. — Да ты гений, братан! Но мне это нравится. Пошли сходим. Давно уже нигде вместе не бухали. Девок возьмём. Жека только представил, как Сахариха вырядится в кабак, так сразу понял чем это кончится — мордобитием или скандалом. Или всем сразу. Поэтому решительно отказался. — Не, братан! Это наше дело. Мы же не развлекаться туда идём, а по делу. А с Пущей и Сахарихой никакого дела не получится. Только и будешь что их обхаживать. Бабы отдельно — дела отдельно. Только так. — Пожалуй что ты и прав, — согласился Славян. — Просто запурхались мы с этими делами, про жизнь забыли совсем. — Не ссы! Сходим куда-нибудь скоро! — Чё, сами справитесь? Мне не ходить? — спросил Митяй. — Ты так и не понял? — рассмеялся Жека. — Мы ж не драться идём. Просто посмотреть, кто там зависает. А драться ты будешь. — Как это? — наивно спросил недогадливый Митяй. — Кого мне бить-то? — Наших будущих клиентов. Но не сильно, а так… Испугать чтобы, — объяснил Жека. — А потом мы будем их охранять. Сначала мы сами, а потом пацаны наши. Пока время было свободное, решили дело не откладывать в долгий ящик. Идти завтра. И выбрали ресторан «Омуль», славящийся своей фешенебельностью и труднодоступностью для рядового гражданина СССР. Если в «Гудок» утром и днём ещё можно было попасть, когда обедали пассажиры поездов и таксисты, то в «Омуль» простому человеку попасть было невозможно. На двери всегда висела табличка «Мест нет». «Омуль» был построен в 1979 году, и должен был напоминать советским гражданам о современности социалистического строительства и образа жизни. Был выполнен он в стиле советского модернизма эпохи застоя, и своей необычностью конечно же, выделялся среди окружающих его безликих девятиэтажек. Второй этаж относительно первого был повернут на 45 градусов, и при виде сверху здание напоминало восьмиугольник. Здание ресторана целиком было застеклено, и второй этаж смотрелся как большой аквариум из огромных окон. Первый этаж отделан ракушечником. К стеклянному входу вели широченные мраморные ступени выложенные геометрическим узором. На первом этаже находились кафе, кухня и гардероб. На втором сам ресторан. Славился он и кухней, и обстановкой, и красивой отделкой из полированного мрамора и никеля. Сюда ходило как высшее партийное руководство, так и директора заводов, шахт, малых предприятий. В последнее время появились кооператоры и творческая интеллигенция. Всех высокопоставленных гостей города водили лишь в этот ресторан, а не в воровской «Гудок». На «Омуль» и положили глаз Жека со Славяном, чтоб прочухать, кто и в чем туда ходит. Митяй должен был приехать отдельно, сам, и зависнуть недалеко на лавочке. Ждать, когда выйдут клиенты, и избить тех, на кого укажут Жека или Славян. Для похода в обитель богатых и знаменитых нужны были лишь деньги. И заходи хоть в лагерной телогрейке. Публика в Омуле собиралась достаточно богемная, и уже успела привыкнуть к причудам гостей. Жека одел как всегда, светлые варёнки-пирамиды, адики, и белую майку с надписью «Montana». Смотрелся он как достаточно успешный кооператор, или представитель золотой молодёжи. Славян пошёл в костюме серого цвета с черной рубашкой и белым галстуком. И смотрелся как крестный отец сицилийской мафии. Но так как мафии в СССР нет, то облик его напоминал либо цеховика, либо мелкого бандита, кем собственно говоря, он и был. Доехали на такси, само собой, которое вызвонили прямо к кооперативу, пообещав диспетчеру заплатить лишний чирик водиле. Подойдя к двери, увидели вечную табличку «Мест нет». Но это не смутило пацанов, и они по-хозяйски толкнули стеклянную дверь, невзирая на бешеную жестикуляцию швейцара за ней. — Молодые люди, вы что, читать не умеете? — категоричным тоном проговорил он. — Тут по русски вроде бы написано, что «Мест нет». — Знаем, — покровительственным тоном ответил Славян, и сунул в нагрудный карман швейцара сотенную купюру. — Столик в углу нам организуй-ка, дядя. Славян сунул в карман швейцара его месячную зарплату, без учёта чаевых, и поведение его сразу кардинально переменилось. — Ох, извините, дорогие товарищи… Вроде бы недавно два места освободились, прошу на второй этаж. В любом советском ресторане всегда были свободные места как раз для вот таких гостей, спорящих деньгами, и этот не был исключением. На втором этаже полумрак и негромкая музыка. Пацанов встретил вежливый метрдотель. Если гости прошли сюда, значит, швейцара на входе устроила их платежеспособность. — Два места в углу, — небрежно сказал Славян. — И официанта побыстрей. Свою фразу он подкрепил ещё одной сотенной бумажкой, сунутой в нагрудный карман уже метрдотеля. — Да, да, конечно, уважаемые товарищи. Прошу вас. Как раз свободное место в углу. Жека со Славяном как успешные молодые люди, расселись на показанном месте. А оно и в самом деле было очень хорошим. Сзади за огромным стеклом размером от пола до потолка открывался замечательный вид на главный городской проспект, а если посмотреть в зал, то весь зал перед глазами. На улице Жека заметил Митяя, сидящего на лавочке недалеко от ресторана. — Чё заказывать-то будем? — спросил Славян, листая меню. — Индейка жареная с гарниром. Во! Я эту. И заливную севрюгу. Пить… Боржоми. — Да я не знаю… Чё тут у них… — Жека пролистал меню. Телятина жареная, ветчина с гарниром, ростбиф, язык говяжий… Никогда не ел, не пробовал, и даже пробовать не хотелось непривычную еду. Супа бы горохового мамкиного с печёночной колбасой вприкуску… — Я тоже закажу, что и ты, — решил Жека. — Не люблю выбирать. С малолетства привык он к простому. Одним штанам, одной кофте, и одним тапкам. Да и сейчас, когда уже ворочал тысячами, босяцкая привычка осталась. Хоть одежда и подороже стала, но было её крайне мало, чтобы не приходилось выбирать. Так же и еда… Борщ из костей, гороховый суп с курицей, уха из кильки в томатном соусе, готовые котлеты по 16 копеек, чуть отдающие протухлятиной, что продавали с алюминиевых поддонов, и остроугольные пельмени машинной лепки за 1 рубль 70 копеек, что ел весь Союз — вот и все деликатесы, что могли позволить родители Жеки. Разве что варёная и склеенная в ком вермишель, и жареная картошка с ржавой селёдкой разбавляли это убогое меню. К этому он привык сызмальства. — Что пить будут уважаемые товарищи? — почтительно пригнувшись, спросил слащавый длинноносый официант с зачёсанной направо чёлкой и тонкими усиками. А что тут было заказывать… Пацаны пришли на работу, а не бухать. Но если не заказать спиртное, могут обратить внимание, поэтому Жека заказал обоим коньяка по сто. Хватит, чтоб не выделяться.