— Фак ю! — показала средние пальцы Пуща и показала язык. — Курить есть? Сахариха подошла к Жеке, и картинно взяла его под локоть. — Ну чё, пошли? Пацаны переглянулись и заржали: — Когда свадьба? — Когда надо! — Сахариха грозно посмотрела на пацанов, нахмурив брови. И от этого стала ещё красивше. Жека чуть не прижал её тут же, на виду у всех. Подошли к подъезду, а там уже Клаус ждал, весь как на шарнирах, гадая, придут-не придут. Увидев толпу на тропинке, замахал обеими руками. — Ну наконец-то! — А ты чё думал, братишка, мы тебя просто так отпустим? — ухмыльнулся Жека, и показал водяру в пакете. — Куда? — Да есть там! — махнул рукой Клаус. — Поднимайтесь! На втором этаже девятиэтажки знакомая дверь, обитая коричневым дермантином. Клаус открыл её, и махнул рукой, призывая входить. — Заходите. Давайте, давайте! Обувь тут кладите, куртки сюда! Из квартиры потянуло аппетитным запахом разновсякой еды. Первыми вошли девчонки, разулись, разделись, и неловко встали у входа в зал. Оттуда вышла мать Клауса, культурная интеллигентная женщина средних лет, в очках, чёрном платье с кружевным воротничком, и клеёнчатым передником. — Ой… Девочки! Идите в ванну, мойте руки, а потом за стол. Саша, проводи гостей! — Да щас, я щас, мам! — крикнул из-за спины пацанов Клаус, вошедший последним. — Щас пацаны зайдут! — Саша! Это что за выражения! — возмутилась мать Клауса. — Я сколько раз тебе говорила — не щас, а сейчас! Не пацаны, а парни! Или юноши! — Слыш, юнош… Давай быстрее, пока по сраке пинка не получил! — тихонько заржал Клаус, пихая Жеку и закрывая дверь. Когда Жека помыв руки, вошёл в зал, вслед за остальными, чуть не упал тут же, у входа. За столом на диване сидела… Валька! Да ещё и со своим фраером из мусарни! И с ними её мамаша, которая сделала вид, как будто не узнала дворовых. Тут же во главе стола сидел отец Клауса. Здоровенный усатый мужик в костюме и при галстуке. Вид у него был донельзя торжественный и какой-то суровый. Жека увидел военную форму на плечиках, висящую на ручке шкафа. Портреты Сталина, Ворошилова, Жукова на стене. Обстановка в квартире более чем скромная, без изысков. Клаус же говорил, что у него отец настоящий коммунист, идейный. А он оказывается, ещё и военный. Кажется, капитан, судя по погонам. Жека сел на стул рядом Сахарихой. Та, конечно же, знала Вальку, и презрительно уставилась на неё. Жека подумал, что-нибудь да может быть при таком раскладе… Валька, как и мать, сделала вид, что тоже не знает никого, а в целом, конечно же, чувствовалась некая неловкость. Мать Клауса хлопотала, носила с кухни блюда, и упурхалась вся. — Может, вам помочь? — Сахариха толкнула локтем Пущу, и встала из-за стола. — Ксюха, пойдём! — Да нет, нет, сидите, девочки, я сама! — махнула рукой мать Клауса, но Сахариха всё равно встала, и пошла на кухню, стала с Оксанкой помогать. Доставали посуду, таскали в зал. Валька с высокомерным видом осталась сидеть на месте, прижимаясь к кенту. — Кхм, кхм, — кашлянул отец Клауса. — Может, выпьем пока с парнями? А то сидим как на похоронах. Саша, принеси водку! Клаус принёс две бутылки Столичной, поставил на стол, принёс простые гранёные стопки, расставил всем, однако мать Вальки возразила, вытянув руку ладонью вперёд: — Нет, нет, Константин Николаевич! Спасибо! Мы не будем! Мы с Валентиной не употребляем! — Ну, женщинам сам бог велел не употреблять, — сквозь усы улыбнулся Николаич. — Давайте с женихом вашим хоть… — Нет! — возразила уже Валька, и прижала к себе кента. — Серёжа тоже не пьёт! Даже, Серёжа, ты же не пьёшь? Кент смущённо улыбнулся, и согласно кивнул головой. — Эх… Все непьющие… Так скоро старому вояке и выпить не с кем будет… — сокрушенно покачал головой Николаич, и тут же быстро взглянул на пацанов. — Хоть вы-то будете? — Да, да, а чё такого-то! Друг уходит служить! И мы пойдём! Мы тоже… Обязанные! Военно! — загудели пацаны, пододвигая пустые рюмки. — Так… Мальчики… А вам есть 18 лет? — вдруг встряла Валькина мать, недовольно глядя на пацанов. Жека хотел ответить, но его опередил Николаич. — Конечно им есть 18. Вон какие бугаи. Особенно этот, — махнул рукой на Жеку. — Видишь, как рюмку тянет. Бывалый. Ну, давайте, парни, будем… За Вооружённые Силы Союза Советских Социалистических Республик! Выпили, похрустели огурцами, капустой. Накатило. Жека почувствовал как лицо краснеет и становится горячим. Пока сидели, накатили ещё. Тут же и познакомились. — А ты, Евгений, работаешь, или учишься? — спросил Николаич, закусывая квашеной капустой, оставляя кусочки в усах. — Да я и учусь и работаю. Учусь в торговом техникуме на механика холодильных установок. Сейчас работаю на кондитерской фабрике. Практика там, — объяснил Жека. — До мая, а потом каникулы. — А в армию когда? — даже как-то с подозрением спросил Николаич. — Или у тебя отсрочка? — В армию после техникума только, — согласился Жека, умолчав, что скорей всего не пойдёт из-за плохого зрения. — Не раньше чем полтора года. — А ты, Станислав, учишься? Работаешь? — Николаич доколупался до Славяна, сидевшего тихо-мирно и ковыряющего вилкой солёные огурцы. — Когда закончишь? Когда в армию? — Да я через год в армию, — степенно ответил Славян. — Я в ПТУ учусь на слесаря. Сейчас второй курс. Еще полгода отучусь, получу диплом, и следующей весной пойду. Косить не буду, дядь Кость… — Ну, хорошо, коль так… А вот и девочки! Давайте, давайте, красавицы наши! Сахариха и Пуща натаскали еды, расставили тарелки. Картофельное пюре, тефтели с подливкой, винегрет, тонюсенькими ломтиками копчёная колбаса, сыр, порезанные яблоки. Сами уселись, весёлые и довольные, раздали вафельные полотенца, чтоб накрыли колени. Последней пришла мать Клауса с бутылкой шампанского и несколькими фужерами. — Дамам шампанское! — довольно заявил Николаич. — Давайте, открою! По мастерски! Каплю не пролью! — А девочкам сколько лет? — опять спросила мать Вальки. — Может, им компот, сок или газировку налить? — Зинка, перестань! — Николаич стукнул кулаком по столу, и недовольно покосился на неё. — Им не по 10 лет! Я им что, стакан водки наливаю? — Костя, Костя! Спокойно! — мать Клауса вскочила, обняла мужа за плечи, и что-то прошептала ему на ухо. Николаич покраснел, и открыл шампанское. Разлил по фужерам. Девчонкам совсем по чуть-чуть. Сахариха тут же одним глотком выпила, и с недовольным видом поставила фужер. Жека сразу понял, что бунтует. — Ребята, это моя старая школьная подруга Зинаида Евгеньевна, а это её дочь Валентина с женихом, с Сергеем. — О… Очень приятно… — кент хотел привстать из-за стола, чтобы поклониться, но задел коленями за столешницу, и чуть не смахнул всё на пол. Звякнула посуда, заколыхались напитки в стаканах, рюмках и бокалах. — Ой… Извините! — Серёжа! Ну ты что такой неаккуратный! — недовольно внушила Валька. — Чуть мне колготки не залил! Сахариха из последних сил сдерживалась, чтоб не заржать, отвернув голову к Жеке, и чуть не уткнувшись ему в плечо набитым едой ртом. Посидели неплохо. Пацаны пошли покурить с качающимся Николаичем на балкон, и там уже вовсю и братались и обнимались. Особенно с захмелевшим и расчувствовавшимся Митяем. Тот датый, был по-русски всем рад, и ко всем добродушен. Разгулялись. Под конец захмелевший Клаус притащил магнитолу Вегу-328, включил Газманова «Есаул, есаул, что ж ты бросил коня!». Петрович пустился в пляс, чуть не сметая посуду со стола. Валька с матерью и кентом, глядя на такое простое русское веселье, по-быстрому распрощались, и ушли, пожелав Клаусу отлично выполнить свой воинский долг. А Жеке даже уходить как-то неохота было. В их семье никогда ничего подобного не водилось. Мать никого не звала в гости, опасаясь, что отец напьётся до чёртиков и начнёт чудить. Сахариха, стоя у двери в зал, надменно наблюдала за Валькой, а потом вдруг спросила у её жениха невинным елейным голоском: — Серёжа, а тебе сколько лет? Жека чуть не сматерился. Вот какого хрена лезет к ним? — Мне 25, — неловко улыбнулся кент. — Но мы с Валей любим друг друга. Поженимся. — А ей 18 лет есть уже? — тут же спросила Сахариха, нагло глядя на обоих. Валька глянула на Сахариху уничтожающим взглядом, и ни слова не говоря, вышла в подъезд. Серёжа поспешил за ней. Мать Вальки вышла следом. Потом девчонки помогли матери Клауса убрать со стола. Пацаны, взяв под мышки, положили тяжёлого батю на диван, распрощались с матерью, и тоже стали собираться. Жека взял свой пакет, а там уже не одна, а две бутылки водки лежало, одна неполная. Пока пацаны укладывали батю, а мать убирала со стола, Клаус сунул в пакет Жеки начатую и недопитую бутылку водки. — Бате бы оставил на опохмел, — негромко предложил Жека, но Клаус махнул рукой. — У него ещё есть. Хватит и столько. Неплохо подтарился. Стоху на проводы потратили. — Саша, а ты куда? — неожиданно обеспокоенно спросила мать, видя одевающегося Клауса. — Время уже 9 часов. Темно… Не забывай, куда тебе завтра. — Да я щас. Пацанов и девчонок провожу. В подъезде накатили ещё прямо из горла. Постояли, покурили. Потом Клаус пожал всем руки, в шутку козырнул и пошёл домой. — В военкомат-то проводить тебя? — крикнул Жека с площадки. — Да не! Мамка с папкой проводят! Пацанам привет передавайте! И ждите! Я приду! Пока прощались, туда да сюда, поставили открытую бутылку на подоконник, а там уже Сахариха с Пущей тут как тут. Отхлебнули последнее, и сейчас кашляли стояли. Походу первый раз водку попробовали. — Ладно. Пошли на пятак. Ещё немного повиснем, — Жека махнул рукой и вся компания вышла из подъезда. Глава 11. Залётные бандиты на рынке