Внезапно загрохотали жестяные отливы. Сверкнула молния — фойе и лестничные пролеты озарились яркой вспышкой. Следом громыхнуло так, что завибрировал под ногами пол, захрустели оконные рамы. Кобальт постоял еще немного, вдыхая свежий запах озона, и направился вниз. ГЛАВА 3 — Двадцать литров в сутки — столько мы производили в первый месяц, — Иван Иванович отпил горячего чая из блюдца. — Как разделить двадцать литров на сто ртов? Дать всем поровну? По стакану мужику, который пашет весь день на жаре и приносит пользу, и восьмидесятилетней бабке, еле стоящей на ногах? — Они называли это социальным равенством, — сказал севший хриплый голос из противоположной стороны кабинета. — Жажда — мощнейший инстинкт живого организма, — продолжил Иван Иванович. — Я видел, как за глоток воды брат убивал брата, как мать выпивала норму ребенка, а потом рыдала от стыда у его трупа. Тогда я осознал — социальные законы, которые формировались тысячи лет, больше не работают. Если мы хотим выжить, нужен новый порядок. Когда тонул Титаник, шлюпки в первую очередь наполняли женщинами и детьми. Большинство мужчин — сильных, умных и полезных для общества погибли. — Неразумная трата ресурсов. — Преступная. Сильные не должны жертвовать собой ради слабых. Иван Иванович стоял напротив окна, из которого открывалась панорама на Сенатскую площадь Кремля. Вдоль нее плотными рядами тянулись жилые постройки обслуживающего персонала — в большинстве своем армейские палатки, укрепленные кирпичной кладкой. Здесь проживали наименее квалифицированные кадры: операторы, ремонтники, наливщики. Их путь на работу в бывший Государственный Кремлевский дворец, где теперь располагались водоустановки, пролегал через Соборную площадь. Там организованы пункты выдачи воды и продовольствия. Каждый получал норму в зависимости от квалификации, опыта и наработки часов. Никаких авансов и отпусков. На территории бывшего Тайницкого сада велись приготовления к ежегодному Празднику воды. Зрелище обещало быть, как всегда, грандиозным — на него губернатор не поскупится ресурсами, даже если придется урезать водную норму для рабочих и поднять цены для других общин. Необходимо все время убеждать своих граждан о каменной непоколебимости Кремля. Водоустановки всегда исправны, производство год от года растет, нормы повышаются. Стабильность и твердая рука — вот что держало Ивана Ивановича все эти годы в безоговорочных лидерах общины и всего Садового кольца. Так должно оставаться и впредь. В очередной раз восхитившись созданным им миром, губернатор испытал приступ удушающего страха. Все это в один момент может закончиться… — Я дал тебе любые ресурсы. Когда будет результат? — Скоро, — ответил хриплый голос. — Я чувствую, прорыв близко. — Мне недостаточно твоих чувств, — вдруг сорвался Иван Иванович. — Покажи мне свет в конце тоннеля. Чекист молчал. — Не пытайся влезть мне в голову. Эти твои штуки со мной не проходят. — И не думал этого делать. Я знаю свое место. Иван Иванович глотнул чай из кружки. Нёба обожгло, но именно это было ему сейчас нужно. Боль отвлекала от фатальных мыслей. — Я делаю то, что вы меня просите, но у меня недостаточно знаний, — сказал Чекист. — Если бы у нас был профессор Алмазов… — Мы давно обыскали все общины. Его нигде нет. Скорее всего, его убили еще десять лет назад. — Нет, он жив. Я чувствую. Иван Иванович хмыкнул. Опять этот недомедиум со своими чувствами. — Возобнови эксперименты в коллекторе. Бери столько подопытных сколько нужно. Я хочу знать, как мне защитить Кремль. В Спасские ворота въехал кортеж Гортранса. Первым номером двигался БТР с дюжиной вооруженных дружинников, следом два автомобиля личной охраны, затем бронированный лимузин князя Суворова, замыкал колонну, обшитый стальными листами пазик с тремя пулеметными расчётами. Кремлевская гвардия окружила кортеж плотным кольцом. Иван Иванович ответил на звонок секретаря и дал разрешение на прием высокого гостя. Через несколько минут на пороге появился Великий князь Суворов в парадном мундире. На узких плечах громоздились пышные золотистые эполеты. Грудь украшали многочисленные ордена и медали, учрежденные самим Суворовым. — Входите, Ваше благородие, — губернатор жестом пригласил гостя к столу. Суворов чеканным шагом прошел по кабинету и остановился возле стула. — Постою, если позволите, губернатор. Я ненадолго. — Чаю? — предложил Иван Иванович. — На десерт шоколад из поздних запасов. Попробуйте. — Благодарю, но не испытываю аппетита. Суворов нервно потер пышные усы. — Что вас привело ко мне в такой поздний час? — спросил губернатор. — На моих людей совершенно зверское нападение сталкеров. — Какой кошмар. И как это случилось? Суворов набрал воздуха в грудь и, не успев заговорить, вдруг резко замолчал. Оглянулся на затемненную часть кабинета. Произнес требовательно: — Я настаиваю, чтобы наш разговор был конфиденциальным. — Таким он и является. Положив ладонь на рукоять кортика, Суворов посмотрел вопросительно на Ивана Ивановича. Тот кивнул. Суворов прошел вглубь кабинета, прислушался. Достав кортик из ножен, взмахнул им перед собой, рассекая воздух. Убедившись, что там никого нет, вернулся к столу. По его лицу стекал пот. Иван Иванович наполнил водой стакан из хрустального фужера. — Благодарю, губернатор. Я не испытываю жажды. Осторожничает, подумал Иван Иванович. Правильно делает. Сергей Дмитриевич Востриков, так на самом деле звали Князя Суворова, раньше был военным историком и ярым поклонником великого русского полководца. Возглавив Гортранс, он провозгласил себя его прямым потомком. За большие по тем временам деньги выкупил из Оружейной палаты Кремля множество экземпляров одежды и оружия конца восемнадцатого века, в которые облачался как сам, так и его воеводы. — Итак, Ваше благородие. Продолжим? — Недавно я распорядился выставить дополнительные посты на основных магистралях в целях предупреждения нападений урок. Вчера вечером пост с Нового Арбата не вернулся. — Вы сказали на ваших людей напали сталкеры. — Абсолютно точно. Мои люди убиты, их тела спрятаны. Губернатор задумчиво глотнул чаю, закусил шоколадкой. Как же вкусно. — Почему вы считаете, что это сделали сталкеры? У вас есть доказательства? — Только они ездят той дорогой. И почерк их — напали как крысы, превосходящей силой, а потом замели все следы. Иван Иванович поставил пустое блюдце на стол и осушил предназначавшийся Суворову стакан с водой. — Не вижу мотива, — усомнился губернатор. — Зачем сталкерам убивать их? Это какой-то абсурд. Они же не самоубийцы. — Мотив — две тысячи фляг, которые были у дружинников при себе — недельная выручка от доставки воды. Как видите, сталкеры не только крысы и убийцы, но еще и падальщики. Я расцениваю их поступок как акт объявления войны. Губернатор задумчиво покосился на князя. — Полагаю, ваши выводы обусловлены эмоциями. На такое гадкое преступление мог пойти кто угодно. Например, урки. Вам ли не знать, насколько они кровожадны. — Со всем уважением, губернатор, я воюю с этими отбросами много лет и знаю их методы. Урки никогда не прячут следы, а, наоборот, зверствуют показательно — их цель вселить страх. Монеты их не интересуют, им нужна только вода. Повисло молчание. Из открытого окна доносилось гудение водяных установок. — Зачем вы приехали ко мне, князь? — тон в голосе губернатора растерял вежливые нотки. — Сталкеры перешли черту. Неизвестно, на что они еще могут пойти. Я готов отдать приказ штурмовать Мид, но тогда это повредит вашим интересам, губернатор. — Вы правы, князь. Сталкеры делают много полезного для Кремля. — За последний год мы наладили поставки для вас ГСМ и запчастей, мы гарантируем доставку воды общинам, и готовы полностью обеспечить все ваши нужды в любом товаре. Мои люди намного организованней и могут достать даже то, на что не способны сталкеры. Если вы позволите мне добиться справедливости, Гортранс возместит все ваши потери… — Не позволю. Суворов выпрямился струной. От негодования у него задергался глаз. — Они оскорбили Гортранс, плюнули в лицо мне лично! Губернатор опустился в кресло, достал из стола красную папку, открыл. — Существует подписанный всеми общинами Табель безопасности. В нем определена процедура для подобных случаев.