— Караул! — тихо сказал Бетономешалкин, нет — Бетономехалкин с кефирного, вернее с кофейного завода. — А он сказал, что он из космоса, — продолжала дочка. — Это откуда? — Наверное, кинотеатр такой. Выступать для них надо. — Некогда нам выступать, — сказала девочка, — у нас полы не везде ещё достаточно сверкают! Глава шестнадцатая Обед раздражённого космического гостя Пластмассовый дедушка был раздражён. — Они не доверяют, что я из космоса! Они думают, что я обманщик какой! Он позвонил по телефону Володе Удинцеву: — Алло, это кто? Кто разговаривает? — Это — Володя. — А это я — Константин Михайлович беспокоит. С космосу. Больно поговорить есть охота. — А вы приезжайте, — пригласил Володя. — Лучше вы приезжайте. Мы здеся пообедаем. Поедим то есть. Володя расспросил поподробнее, где они собираются обедать. Надел оранжевую майку и выехал в сторону центральной гостиницы. Дедушка сидел за столиком и ждал. Никто к нему не подходил. За соседним столом сидели два толстых господина и обедали. Им всё время что-то подавали. На столе у них стояли полувялые астры. У дедушки на столе ваза была пустая. Константин Михайлович достал таблетку из папочки, проглотил и внимательно посмотрел на вазу. И постепенно в ней стали прорисовываться тёмные прутья. Потом зелёные листья и красные бутоны. В вазе появились сверхсовершенные полиэтиленовые розы. Совершенно как настоящие. Не отличишь. Только лучше. Когда картина была дорисована, к столику подошла строгая заведующая и спросила: — Постоялец, вы откуда приехали? — Сюда? — Ну да, сюда. К нам в гостиницу. — С Переславу-Залесского. — Вам цветы не положены. Она взяла вазу и понесла на другое место. Но чем дальше она отходила от дедушки, тем больше розы теряли цвет. И когда она поставила вазу на отдельный маленький спецстолик, розы совсем исчезли. Ваза стояла, а роз не было. Заведующая вытаращила глаза и пошла обратно. Цветы стали появляться. Она поставила вазу на место, бросила на стол к дедушке меню и ушла, ничего не поняв, но оставшись очень раздражённой. Вошёл оранжевый Володя Удинцев. Он сел к дедушке. И оба стали ждать. А вокруг маленького спецстолика кипела жизнь. Туда принесли салфетку, вилки, ложки. Поставили разные тарелки. — Быстрее, быстрее! — говорила заведующая официанткам. — Сейчас он придёт. — Он сейчас придёт, а мы уже здеся! — сказал Константин Михайлович И вот, когда очередная официантка бежала к столику с очередным подносом, одна тарелка затормозила, остановилась в воздухе и приземлилась на дедушкин столик. И каждый раз то бутылка с водой, то жареная картошка с мясом, то подливка задерживались на месте, словно спотыкались, и прыгали на стол к Володе и к пластмассовому Константину Михайловичу. «Охота узнать, — думал дедушка, — кто это придёт? И что так ему служат?» — Здесь, наверное, будет обедать какой-нибудь важный иностранец, — сказал Володя. — Посол или президент. А может быть, африканский вождь. Но вошёл небольшой очкастый Карцев. (Начальник над кадрами гостиницы, тёти-Пашин муж.) И все ещё больше забегали. Даже Володя заметил: — Такой маленький, а все его боятся. Все боялись Карцева, а он, совершенно ясно, опасался пластмассового дедушку. Он даже поклонился ему два раза издалека. И один раз на всякий случай Володе. Тотчас же официантка бросилась к их столику. — Что будете заказывать? — Уже ничего, милая. Уже благодарствуем. Разве мороженое для мальчишки. — Какое будете брать — апельсиновое, шоколадное, клубничное, сливочное, фруктовое, молочное, пломбированное, крем-брюле? — Вот это, — остановил её дедушка. — Крем в руле. Через минуту «крем в руле» был водворён на стол. — Слушайте, молодой юноша, что я вам растолкую. — Константин Михайлович, — попросил Володя, — можно я мороженое съем? Оно меня отвлекает. — Ради бога! Ради бога! Вы ешьте. Кушайте. Я погожу. Пока он ест мороженое, можно прочитать главу № 17. Глава номер семнадцать Необитаемый остров в центре города Летающая щётка несла Залогуева и инженера Карцева над городом. Они пролетели мимо спящего небоскрёба гостиницы для интуриста. (Слава богу, что мимо!) Их пронесло над широкой трубой карандашной фабрики. Оттуда шёл густейший чёрный дым. Из струи дыма они выбрались как два самых чёрных трубочиста. Врезались они в стаю воюющих галок и ворон. И вылетели с карманами, набитыми воронами и галками. И вдруг их швырнуло на какую-то огромную зелёную поляну. — Ура! — закричал Карцев. — Да здравствует! Приземлились! Но радовался он рано. Лужайка была нарисована на крыше какого-то чрезвычайно массивного высокого здания. Именно нарисована для маскировки. И тогда Карцев понял, что это было за здание. Это был генеральный штаб. На крыше стояли зенитки, замаскированные под яблони. Лежали ящики со снарядами, замаскированные под ящики с яблоками. Все чердачные двери были заперты и опломбированы. А сами Карцев и Залогуев сильно смахивали на двух негритянских шпионов из Америки. Им даже не очень хотелось кричать и привлекать к себе внимание. — Всё ясно! — сказал Григорий Борисович Карцев. — Это необитаемый остров. Я — Робинзон. А ты — мой Пятница. Серёжа Залогуев изучал пломбы и ящики. — Но если судьба не выкинула сюда несколько бочек с провизией, то людоедом буду я, — закончил свою тираду Карцев. А вокруг кипел город. Ходили маленькие автомобильчики, и в опломбированные бинокли можно было видеть окна всех домов. В том числе окна гостиницы для иностранных туристов. Глава шешнадцатая