— Карл Полсон. Лицо на экране расплылось в улыбке. — Личность подтверждена. Привет, Карл Полсон! — Кто активировал сигнал бедствия? — У моего владельца сильно упало кровяное давление. Я совершил экстренный вызов. Снова появилось сообщение о том, что прервано соединение с сервером и базой данных, и последовала просьба отдать устройство владельцу. Карл переключил Зеркало в режим ожидания и поехал в больницу. Перед его глазами стояла ужасная картина: мертвенно-бледный отец, лежащий неподвижно, словно покойник. Но в то же время Карл чувствовал некое подобие гордости. Произошло то, ради чего стоило преодолеть и не такие трудности! По какой-то странной прихоти судьбы первым человеком, которому Зеркало спасло жизнь, оказался его собственный отец. Фаза первая 1 Сияющие лампочки гирлянд, заботливо развешанных мамой над столом, складывались в разноцветные буквы. Надпись расплывчато отсвечивала на блестящей оберточной бумаге. Он попробовал повернуть пакет так, чтобы прочесть отражающееся поздравление, но удалось лишь разглядеть фрагмент: «С днем рожд…» — Андреас? Те слова, что были в начале надписи, он прочитал без труда, но сколько ни поворачивал сверток, ему не удавалось увидеть отражение всех букв сразу. Может быть, если держать пакет с подарком поближе клицу… — Андреас, ты не хочешь открыть пакет? Он не любил, когда мама называла его Андреасом. Энди звучало намного лучше. Он перевернул пакет. Из-под темно-красной подарочной ленточки проглядывала полоска скотча. Это было не совсем правильно. К тому же на упаковке отклеился маленький уголок. Он попытался прикрепить его снова, но клей уже высох. — Андреас, может, мне распаковать его для тебя? Нет-нет, только не это! Она порвет своими неуклюжими пальцами красивую бумагу, вероятно, еще и поцарапает коробку, которая скрыта внутри. Возможно даже, в своем нетерпении дойдет до того, что снимет ленточку, предварительно не развязав ее! — Андреас, мы садимся завтракать. — это сказал Рудольф, отчим, — человек, который уже десять месяцев и четыре дня жил с мамой и занимался с ней сексом. Энди его ненавидел. Внимательно рассмотрев бантик, Энди осторожно поправил его и разгладил ленточку, затем потянул ее кончиками пальцев за край и немного ослабил узел. Наконец лента была развязана, смотана и осторожно положена на стол. Затем он осторожно отклеил скотч, разгладил оберточную бумагу и развернул ее. Коробка!.. Черная картонная коробка. Энди приподнял крышку. Стала видна наклейка с номером ЕАN[3] — 5-901235-123457. Рядом надпись: «Сделано в Китае». Рудольф сказал: — Если мы продолжим в таком темпе, я сегодня опоздаю в офис! — Пожалуйста, дай ему время, — сказала мама. Они оба говорили об Энди так, словно его тут и не было вовсе. — Ты не находишь, что он должен постепенно учиться вести себя по-взрослому? — Я и так веду себя по-взрослому, — проговорил Энди, не отводя взгляда от коробки. — Тогда открой наконец этот чертов подарок! — Рудольф! — громко проговорила мама, — это его день рождения. — Точно, — сказал мужчина, — ему сейчас двадцать один, и он мог бы уже перестать вести себя как десятилетний ребенок. Когда я был в его возрасте, у меня уже была своя квартира, подружка и работа! Энди перевернул коробку. На дне красовалась надпись: «Уолнат Системс». Рядом с двумя словами располагался логотип, который, возможно, должен был изображать ядро грецкого ореха, хотя с таким же успехом это мог быть мозг. Под ним крупными серебряными буквами значилось: «Зеркало». Некоторые буквы в этом слове имели зеркальное отображение. Выглядело неплохо. Ниже надписи находилось изображение чего-то похожего на зеркало — гладкая серебристая поверхность в черной рамке. Энди повернул ее так, что в ней можно было увидеть его собственное отражение: ярко-голубые глаза за стеклами очков в черной оправе, вьющиеся светлые волосы. Он показал своему отражению язык. — Это уже слишком! — крикнул Рудольф. — Если тебе не нравится подарок, ты только скажи. Мы вернем его завтра же! — Он же не имел в виду ничего плохого! — вмешалась мама. — Ты хоть знаешь, сколько стоила эта штука? Энди проигнорировал мать и отчима. Он повернул сверток так, чтобы огоньки гирлянды отражались в серебристом зеркале на коробке. Отражение было более четким, чем на оберточной бумаге. Он понюхал подарок. Пахло свежей упаковкой: бумагой, краской, пластиком. Все было нетронутым, новеньким. — Я буду завтракать. А вы делайте что хотите! — отчим сел и налил себе кофе. — С днем рождения, сынок, — сказала мама. — Спасибо, мам, — ответил Энди, не глядя на нее. Он осторожно открыл коробку. Запах новой вещи усилился. Зеркало лежало на черной бархатистой подложке. Экран выглядел тусклым, поскольку его прикрывала защитная пленка. Энди вытащил устройство. Оно было тяжелее его смартфона и во много раз мощнее. Он знал технические характеристики Зеркала наизусть: тысяча двадцать четыре RISC-процессора[4], которые позволяли совершать до семи триллионов вычислительных операций в секунду — столько же, сколько в 2000 году совершал самый быстрый компьютер в мире. Терабайт встроенной памяти. Сверхбыстрое интернет-соединение со скоростью передачи данных до двухсот пятидесяти шести мегабит в секунду — это достигалось через Ethernet-кабель[5],— а в условиях обычной мобильной сети порядка тридцати двух мегабит. Одним словом, это был самый мошный компьютер, когда-либо созданный для использования на бытовом уровне. Внутренняя архитектура устройства[6] по-настоящему впечатляла: процессоры, структура памяти и встроенное программное обеспечение были оптимизированы для работы искусственной нейронной сети с несколькими сотнями миллионов нейронов — их столько в мозге птиц. Энди нажал кнопку включения на боковой панели. Ничего не произошло. Конечно, мама забыла зарядить Зеркало. Он осторожно отложил в сторону системный блок, достал упаковку с остальными аксессуарами и бережно вскрыл ее: внутри находились зарядное устройство и блютус-гарнитура — браслет и наушник. Энди примерил браслет на правое запястье. Тот смотрелся великолепно: черный, со слабо светящейся красной надписью: «Нет соединения». На внутренней стороне эластичного браслета располагались датчики, фиксировавшие пульс, электрическое сопротивление кожи и температуру. — Мы сегодня вообще позавтракаем или нет? — раздался раздраженный голос отчима. — Минуточку, Рудольф, — прозвучал мамин ответ. Энди закрепил наушник, одновременно вытащив тонкий гибкий щуп длиной примерно десять сантиметров. Казалось, на голове у него выросла антенна. На самом деле это была камера с микрофоном — будучи величиной с булавочную головку, она имела обзор триста шестьдесят градусов и обладала необыкновенно высоким разрешением. Именно так Зеркало воспринимало окружающую среду. Наушник ощущался слегка непривычно, но неудобств не доставлял. Энди наклонил щуп вперед, чтобы тот лежал параллельно дужке очков, и посмотрел на поверхность Зеркала. Однако по размытому изображению невозможно было определить, включилась ли камера. — Мне некогда ждать. Я должен прямо сейчас уходить! Энди вставил вилку зарядной станции в розетку и установил на ней системный блок. Мелодичный звуковой сигнал и загоревшийся на экране значок возвестили, что идет зарядка аккумулятора. Энди знал, что при полной зарядке и стандартном режиме работы устройство способно функционировать восемнадцать часов. Ночь оно должно проводить на зарядной станции, получая питание и обрабатывая впечатления, полученные за день. По такому же принципу действует и человеческий мозг. Энди снял наушник и положил его обратно в коробку. Браслет остался на руке: уж больно приятные ощущения он вызывал. Тем временем светящаяся надпись исчезла, но одного прикосновения пальца было достаточно, чтобы она появилась снова. — Давай позавтракаем, дорогой! — Да, мама. Спасибо, мама! Она поцеловала Энди в лоб, будто он был еще маленьким. — Не за что. Я надеюсь, что тебе понравился наш подарок. — Да. мама. Энди знал о Зеркале все, что нужно знать: в сети можно было найти множество отчетов об испытаниях и восторженных отзывов. Только в первый день продаж по всему миру было куплено пять миллионов устройств. Все шло к тому, что Зеркало обгонит даже айфон во всех его модификациях — самый успешный электронный продукт всех времен. Вообще-то Энди хотел другой подарок на день рождения: он мечтал об игровом компьютере самого высокого класса. Зеркало было в первую очередь средством связи, но все общение Энди происходило в виртуальной реальности «Уолд оф Визадри»[7] — его любимой онлайн-игры. И для этого требовалась лишь соответствующая гарнитура, а не устройство ценой свыше тысячи евро. Он подумал: может, попросить маму поменять Зеркало на то, что ему действительно нужно? Но ведь она, как всегда, устроит из его просьбы целое представление! Она считает, что он слишком много времени посвящает компьютерным играм, в то время как должен больше находиться в «реальном мире». Мама просто не понимала, что ролевые онлайн-игры как раз и были для Энди «реальным миром» — единственным, в котором он хотел бы жить. В этом мире все люди были равны. В нем не шастали пугающие вонючие суматошные толпы. Там вас не могла сбить машина, просто потому что вы отвлеклись, ошарашенные непонятным разнообразием ощущений. Мир, в котором другие далеко не сразу видели, что вы отличаетесь от них. Мир, где умение считывать выражения лиц друг друга или понимать странные шутки и каламбуры не являлось важным. Мир, в котором Энди отлично мог использовать свои сильные стороны — интеллект, проницательность, молниеносные рефлексы. Мир, где для общения не требовалось дорогостоящее, престижное оборудование, где значение имели только способности, креативность и изобретательность. Энди раздраженно фыркнул и сел за стол. Мама украсила его тарелку, окружив ее венком из белых роз. Некоторые цветы уже засохли. Рудольф положил себе на тарелку яичницу и бекон. Запах этого блюда вызывал у Энди тошноту. Он ненавидел бекон, потому что его делали из свиней — тонко чувствующих существ, живших в самых недостойных условиях и откормленных до неестественного веса затем только, чтобы быть зверски убитыми. Эта мысль вызывала у него содрогание. Он ел булочку с медом, пил теплое какао и ждал, когда наконец отчим уйдет из дома. 2 — Ну дай, чувак! Всего один грамм. Грамм, не больше! Ты получишь свои деньги, честное слово! Джек Скиннер взглянул в бледное рябое лицо наркомана, залитое тусклым светом уличного фонаря. Уилл Мейсон. Он знал его еще с тех времен, когда они оба ходили в школу. В то время Уилл был одним из лучших учеников. Иногда Джек у него списывал. Тот даже окончил старшую школу. Хотел потом изучать информатику, делать большие деньги в Кремниевой долине[8]. Но теперь он был просто развалиной. Джек ненавидел наркоманов — людей, которые позволили себе так низко пасть. Они скулили, умоляли, обещали невозможные вещи. У них не было чувства собственного достоинства. А еще Джек ненавидел наркотики. Но это была его работа — продавать их. Этот несчастный торчок еще каким-то образом должен отработать свою следующую дозу. — Ты должен мне еще восемьдесят с прошлого раза, — сказал Джек лишенным выражения голосом, который, как он знал, пугал наркоманов больше, чем любой рев. — Я знаю. Я знаю, чувак! — глаза Уилла широко раскрылись и блестели, словно он вот-вот разразится слезами. Из его рта свисала нитка слюны. — Ты получишь свои деньги, честно! С процентами! Даже не сомневайся! Джек огляделся. Поблизости не было никого. Они стояли на опустевшей стоянке перед закусочной в Хантере-Пойнте, самом захудалом районе Сан-Франциско, находящемся совсем рядом с заброшенной верфью. Когда-нибудь обязательно найдутся какие-нибудь акулы недвижимости, которые скупят весь участок, снесут полуразрушенные дома и складские сараи и построят стеклянные небоскребы для дотком-миллионеров[9]. Тогда для таких, как Джек, здесь не останется места. Не то чтобы он был привязан к этому району, но все же он здесь вырос. Он ненадолго задумался, не пора ли поучить Уилла хорошим манерам. Но ему почему-то стало жаль парня. — Послушай, Уилл. Я не могу дать тебе больше ничего, если ты не выплатишь свой долг. Достань мне восемьдесят и доложи еще двадцать, и у тебя будет следующая доза.