* * * Едем с вызова. Треплемся о разном. «Что ж так жрать-то охота?! Вроде обедал недавно, но сосиски попались какие-то быстрорастворимые…» Водитель бодро крутит штурвал и обсуждает всех увиденных симпатичных барышень. Проходим по дуге кольцо на площади. Я сижу спиной к двери и едко комментирую особо заковыристый пассаж рулевого. В какой-то момент ловлю его взгляд. Нет, не так… ВЗГЛЯД!!! Два выпученных расфокусированных глаза размером в половину физиономии. Меня из-за резкого торможения бросает плечом в сторону передней стойки. Останавливаемся с легким юзом. За спиной раздается деликатное «тюк!» в боковое стекло. Оборачиваюсь – на уровне моей головы угол крыла армейского «Урала» с зеленым кунгом. «Вежливый, гад! Перед тем, как протаранить – стучится!» Тут доходит, что это не «Урал» стучался в мою дверь – судьба. И становится как-то плохо-плохо, слабость в конечностях, во рту сухо, в голове пусто. Водитель тихо трогается с места. Мы уезжаем без слов, без мыслей, без эмоций. Выгорело все. В одно мгновение. Слишком много мы видели исходов таких вот встреч. Не успевая примерить на себя, пожалеть, погоревать, поплакать, испугаться… Было просто некогда. 27 «Изыдите, вороги!!!» – орала иностранным голосом сука Антонида. Только что в ее судьбе случился выигрыш в «Спортлото». Воспользовавшись воскресным расслабленным состоянием и утратой бдительности «подселенцев» в ее трехкомнатной квартире, она сумела увести со стола вчера сваренную курицу. Целиком. Этот мутант французской болонки и всего дружного песьего дворового коллектива считала себя интеллигенткой и продвинутой особой, умела ругаться на трех иностранных языках и знала вкус шампанского. Вот и сейчас она, обнявшись с вожделенной добычей, вжималась в дальний угол в пространстве под антикварным диваном и орала на собачье-матерном «Уйдите гады! Мое! Не отдам!» Швабра бездушно и подло тыкала безвольное тело вкусной курицы и раздражала. «Живодеры! Письмо в ООН нассу! За сосиску ругали! За холодец – оскорбляли! За курицу – вообще убивают!!! А-а-а-а-а-а…» Хозяин настойчиво запихивал свое тело под диван и тянулся к драгоценному. Целая курица в одно мохнатое рыло представлялась ему чрезмерным проявлением любви и заботы к домашнему питомцу. Питомец недвусмысленно щелкал зубами в опасной близости от алчущих пальцев. Наконец, невзирая на очевидную потерю вкусовых качеств воскресного диетического блюда, жадный хозяин болонки и курицы совершил особо ловкий рывок. Что-то хрустнуло. К протестующим воплям лохматой суки присоединился поначалу тихий, но весьма выразительный мат голодного хозяина. Антонида тощей задницей почувствовала неладное и, бросив курицу, подползла к хозяину. Терапевтическое облизывание бледного и потного лица не сильно помогло в исправлении самочувствия. Лохматая бестия выскочила из-под дивана и помчалась за подмогой. Как рассказали очевидцы, беспорядочным визгом и лаем она никого не удивила, но вот запрыгнув на кухонный стол в присутствии хозяйки (!), она вызвала нешуточный интерес всей семьи. Продолжая орать непонятное, но тревожное, Антонида несколько раз собственным примером обозначила путь, по которому следовало всем бежать и что-то делать. – Выползень, оползень, приползень… Как правильно описать ваше драгоценное состояние, милейший? «При попытке вползти под антикварный диван массивного дуба, дабы отобрать пищу у домашней собачки, пациент сумел талантливо получить защемление седалищного нерва. О чем сейчас безмерно скорбит». Правильно, поползень? О, как сладка месть! О, как глубока бездна сарказма и ароматен запах безнаказанности! Представьте кайф от широты фантазии перспектив расправы над одногруппником, который еще вчера корчил тебе рожи… – Слышишь, гад ползучий! Хе-хе… Так кто мне конспекты по микре зажал списать, а? Полечить тебя коктейлем «бешеной старушки», а? Анаконд? Ползать научишься со скоростью аскариды в отдельно взятой фекалии. Кто меня оскорблял недоверием и сожрал втихую честно украденый на пару бутерброд, а? Кто жульничал на дуэли в го? Я те щас вместо анальгетиков магнезию влуплю! Будешь носиться по сортиру на реактивной тяге, лишенец! Лежи тихо, не дергайся. А то промахнусь ржавой иголкой, и будешь не только хромать, но и заикаться, ошибка Дарвина. Становитесь в позу Ромберга, пациент, я вам сейчас ваши права зачитаю. И кончай ржать, чучело! В другую сторону себе хребет свернешь. Дал страшную клятву, что завтра в институте не расскажу всем о деликатных обстоятельствах полученного болезненного состояния однокашника. Налитый чаем и сияющий от полученного удовольствия, удалился. * * * Сегодня в административном крыле происходила регулярная сакральная процедура – научно-практический семинар. По сути – очередная попытка внедрить в мозги персонала гениальный и многообещающий реформаторский план Горздрава по исцелению населения оптом и в розницу минимумом средств и максимумом занятости скоропомошников. Персонал уже который час томно внимал старательному камланию, стараясь не захлопнуть глаза и не нарушить процесс слишком уж очевидным храпом. Шефиня медленно приходила в бешенство, понимая, что зря трясет воздух. Большинство присутствующих работало на скорой не первый год и ясно представляло разницу между благими пожеланиями и строгими инструкциями от начальствующих, и грустной действительностью от болящих. Мелко тряся пергидролевым каракулем и тщательно артикулируя ярко окрашенными губами, начальница старательно зачитывала методичку Горздрава. После каждого абзаца следовал пронзительный взгляд поверх очков. Пойманная в визуальный контакт жертва немедленно изображала интеллектуальный оргазм и катарсис от прикосновения к мудрости руководства. Медитация и любовь. Будда и Кришна. Радовала лишь кровожадная фантазия на тему расчленения автора методички. * * * Отрабатывая в «арестантской роте» после «вчерашнего», мужчина был послан суровой женой наколоть дров. Замахнувшись топором, вступил ногой на свеженаложенное свинское мумие. Попытался удержать равновесие, ага! Рванул руками на себя и грамотно поймал лицом обух топора. Упал на спину. Видимо, судьба не исчерпала на сегодня весь сарказм для него предназначенный. Недавно на дровяной колоде был казнен петух. Петух так просто не сдавался, и потому вокруг были раскиданы перья. Упавший страдалец затылком приземлился в раскиданные вокруг предметы. Когда я его увидел, тот сидел на колоде, держал в руке топор, вместо носа и верхней губы была кровавая каша. Из головы торчали два петушиных пера. «Чингачгук из Крыжополя» – мелькнуло в голове. Благоразумно промолчал. Топор-то вот, а вдруг пациент книжек не читал? И слово «Чингачгук» воспримет как оскорбление, а не признак доблести? Прецедент был. Мой друг, золотой человек, но с хулиганским детством, однажды очень странно воспринял произнесенный мною медицинский термин «трикуспидальный клапан» («трехстворчатый» на латыни). Медленно повернувшись, нехорошим голосом спросил: «Кто это тут гусь педальный?» Быстро разобрались, поржали, но осадочек остался. Старательно забинтовал пострадавшее лицо. Каюсь, перья не тронул. Так и привез в челюстно-лицевую хирургию. Чтобы по достоинству оценили героическое прошлое пациента. * * * Нет, мне, конечно, известна аксиома, что «правильная доза приводит к правильной позе». Но глядя на очередную жертву алкогольного передоза, я и представить не мог к чему такому страшному она так старательно готовилась. Позвали нас из сострадания. Подруги. Повод для веселья ка-а-анешно был, но трехдневного запоя от тихой библиотекарши никто не ожидал. Сроду не пьющая ударник архивного труда и передовик местной стенгазеты стремительно проглотила в доме все, что напоминало алкоголь или хотя бы слабенько горело, и впала в растительное состояние. Не ела, не пила, с окружающими не контактировала. На стандартные вопросы и раздражители реакции добиться не удалось. Присел к столу, отодвинул в сторону зачитанный томик Байрона и начал сочинять сопроводиловку в больницу. Вопрос решался только один: «В психушку или в токсу?» На автомате продолжал бормотать себе под нос разное. Кроме всего прочего спросил порицающе страдалицу: «Пить так будешь еще?» Как вдруг… …Дама внезапно приняла декоративную позу «Диана на диване», опершись на дебелую руку и пытаясь держать равновесие. Равновесие сохранялось короткими подруливающими рывками всего туловища и коррекцией орбиты шумными вздохами. Видимо под весом нанесенных теней и туши, один утомленный глазик периодически закрывался до половины, а затем испуганно распахивался, как дверь в овощехранилище. Зрелище было сюрреалистическое и пугающее пролетарскую молодежь. С третьей попытки открыв малоуправляемый рот, хрипло крякнула: – А, давай! Чо просто так-то сидеть! Вздохнулось радостно: «Ну тогда в токсу!» Подруги устроили пациентке быстрое отпевание на тему «На кого ж ты нас покидаешь! Кто ж тебе в стационаре стаканчик опохмелительного поднесет! Курвасан с кофиём в постель подаст! Кто печальную песню споет!.. Ы-ы-ы-ы…» С трудом вырвавшись из интеллигентского табора, увез пострадавшую в токсикологию. Там она снова впала в печальную задумчивость и чуть было не убедила окружающих в необходимости переместить ее в психиатрию. Но контрольный вопрос сработал и там. И все! «Диалог с пациентом есть? Есть! Отвечает адекватно? Ну да! Извольте кушать!» Не скорая, а шаман-сервис. Камлаем, поем, исцеляем, бьем в бубен заказчика старательно и громко. Дружественные духи. Многозадачность. Скидки детям и ветеранам. 28 Испытал на вызове катарсис. Для тех, кто не в теме, – просветление. Наблюдал последствия драки в музыкальном училище. Само по себе событие эпическое и достойно отдельного повествования. Рубились классики и народники. Все было кошерно и интеллигентно, но не без последствий. Все-таки мало есть в природе людей, получивших сотрясение содержимого черепа (сознательно избегаю слова – мозга, ибо – недоказуемо) от удара балалайкой. «Ха! – скажете вы. – Подумаешь, какая-то балалайка! Что может повредить скромная балалайка в могучем организме будущего руководителя сельского хора?!» А вы видели когда-нибудь бас-балалайку? Нет? Вы бы серьезно зауважали русское народное музыкальное творчество. Контрабас нервно курит в уголочке… Получив по голове народным творчеством, мой пациент упал лицом в концертный рояль. Открытый, хорошо использованный поколениями студентов. Рояль повидал многое. На нем играли великую музыку, танцевали канкан, пили доступные напитки, пели разное и громко, занимались любовью, списывали конспекты. Было весело и нескучно. Но вернемся к сегодняшней реальности. Студент так ловко воткнулся в веер из рояльных струн, что умудрился укусить рояль за святое. Сейчас поясню. Презирая законы физики, между плотно сидящих в челюсти зубов клиент сумел поймать туго натянутую рояльную струну… При попытке сдвинуть пациента с места тот орал так, что у бывалых хулиганов и драчунов мошонка поджималась до состояния незаметной кочки. Дело в том, что пропущенная между зубов рояльная струна вызывает новое понимание и прочтение второго концерта Рахманинова, что с успехом демонстрировал страдалец. Было дано много советов и предложений, но ценность рояльной струны выигрывала перед ценностью уже пропиленных передних зубов. Вам не будет дурно от описания извлечения струны из зубов пострадавшего? Мне дурно это даже вспоминать, если честно. Процедуру сопровождали слаженное хоровое оханье и причитания свидетелей. Экспириенс, мля! Незабываемый чувственный опыт… * * * Кегельбан по-русски. Бутылка портвейна за пазухой. Удар машиной в грудь. Слава советским стеклодувам! Портвейн цел. Ребра в хлам. Еле хрипящий пациент выдувал розовые пузыри и явно помирал. Мы продуктивно суетились около носилок и готовились затолкнуть их в карету. Мимо прошла дама, задумчиво всколыхивая грудью эпохи Возрождения. Мы всем коллективом невольно смолкли на полуслове и проводили глазами красивое туловище. Вид сзади был еще более потрясающим. Переглянувшись, обнаружили, что пациент прекратил на время помирать и тоже провожает взглядом эту жизнеутверждающую фигуру. – Какое, однако, у девушки… эхм… воспаление легких! Не находите, коллега? Коллега задумчиво сглотнул и с грохотом выпал из своих эротических фантазий. – А вы, больной, не отвлекайтесь! Взялись помирать, вот и действуйте! – А вот хрен вам! – еле слышно хрипнул настоящий мужчина. Как такого не спасти?! * * * Вызвали на похороны. Опасное и неоднозначное мероприятие. Все понятно, что присутствующие в стрессе, в неадеквате и тому подобное. Скорбь пробивает все барьеры. У людей срывает давление, сердечный ритм, гормональный статус. Врач скорой может нарваться на что угодно. От инфаркта до ангионевротического отека гортани, от гипогликемической комы до кортизолового криза. Может развиться острый психоз и открыться желудочное кровотечение. Короче, «плохо с человеком на похоронах» – чертова рулетка. И еще один немаловажный момент. Если усопший отошел в мир иной по причине преклонного возраста или «обстоятельств непреодолимой силы», то это еще относительно спокойный вариант работы. А представьте заезд на похороны, где «общественное мнение» решило. что причина неожиданной смерти – «врачи-суки-убийцы-коновалы-залечили-зарезали». Представили? Скорбящие могут в одночасье превратиться в агрессивную толпу желающих отомстить «коновалам» хотя бы в лице попавшихся под руку «скоряков». Это потом, когда прокурор объяснит разницу между причиной и следствием, может быть, придет понимание своей неправоты. Но проломленной голове скоропомощника будет как-то не легче… Мне достался некий усредненный вариант. Хоронили годовалого ребенка. Просто выключился во сне. Есть такая гнусная штука – синдром внезапной смерти у детей. Споры о причинах продолжаются до сей поры. Предугадать практически не возможно. Предпосылки разумеется есть, но кто ж в те времена о них знал и мог предупредить. Ребеночек был вообще-то нездоровенький, но не критично, а вот на тебе… Приводить в чувство пришлось отца. В квартире фоном был слышен тихий полувой-полустон. Источник был непонятен. От черных платков темнело в глазах. Двадцатипятилетний парень сидел в углу и откровенно себя убивал нежеланием жить. Нет, это не была истерика. Это был «кафар» – черная тоска – обвальный уход в глубину того темного и неизвестного, что не отпускает потом наружу. Давление низкое, но не сильно, пульс замедлен, холодные мокрые руки. – Пошли, покурим! Ответом был непонимающий взгляд.