Даже и не подозревал, сколько существует определений состояния двигателя РАФа с окончанием на «…мать». Я расположился на скамейке во дворе обычного квадрата, образованного зелененькими хрущобами, догрызая яблоко и наслаждаясь внезапной паузой и осенним солнышком. Водитель, продолжая свирепо ворчать, рылся в потрохах нашей машинки. По мере погружения в процесс ремонта, вариативность диагностики и аналитика нарастала. «Это ж древнее говна мамонта!» «На соплях приделано!» «Вместо рук – ноги, вместо головы…!» Лучше мне воздержаться от цитирования. Звучало почти ласково. Вообще-то сегодняшний мой водитель был известен способностью четырьмя сакральными словами и производными от них (глаголами и прилагательными) объяснить всем всё и вся. Разумеется, если слушатель был способен различать не только привычные местоимения и предлоги. Я как-то подначил его пересказать в присущей ему манере известное всему советскому детству произведение великого пролетарского писателя «Золотой ключик». Чуть не помер от смеха, не дослушав сцену первой встречи Буратино с лисой Алисой и котом Базилио. Мышцы живота, шеи и лица болели двое суток. Жалею, что не записал тогда. Сегодня, в эпоху толерантности к матерному языку, был бы бестселлер. – Доктор, а можно вас спросить? Неслышно, как ниндзя, подобравшаяся старушка протягивала мне коробочку от таблеток. – Тут написано непонятно, разобрать не могу… «Ну да, инструкция на английском, немецком, французском и почему-то польском языках… Разбирайся – не хочу. Название вообще незнакомое…» – А для чего принимаете-то? С какой целью? – Дык от давления, сынок, от него проклятущего! Съем утром таблеточку и хорошо. Голова-то весь день и не болит. Сынок привез. Он у меня моряк. Вот и привез из-за кордону… Я нашей участковой показывала. Да она чегой-то злая была. Не сказала ничего толком. «Вот задача… Будем напрягать мозги. Э-э-э… мнэ-э-э… Мама дорогая! Это ж слабительное!!!» – Бабуль, а давно ли ты его принимаешь и помогает ли оно? – Да уж давно! С год наверное. Такое хорошее лекарство! Съем таблеточку и как молодая бегаю. Голова-то и не болит! А раньше давление-то как мучило! Как даст-даст с утречка, так и лежу… Все болит. Руки-ноги, даже живот и тот болит… «Гвозди бы делать из этих людей, или рельсы! Голова у нее не болит… И бегает она… Я бы через месяц такой терапии даже ползал бы хреново… Вяло и неровно…» – Бабушка, а как у вас со стулом? Все ли в порядке? – Ой, милок! Надо-ж, как угадал-то?! Раньше-то оно конечно было затруднительно, по нескольку дней на двор не ходила. Но вот как давление победила, как голова болеть перестала, так и со стулом наладилось! Вот представь себе, совпадения какая! Вот таблетки хорошие какие сынок привез! У соседки-то тоже приключилось давление-то, так я и ей дала. Ей тоже помогло! Голова у ней вобче болеть перестала. А в аптеке у нас таких таблеток нету. Ждем вот сынок обратом приедет и привезет. И соседке тоже дам. Шибко хорошие таблетки от давления… – Так. Таблетки действительно хорошие. Импортные. У нас их нет. Только злоупотреблять ими не нужно. Постарайтесь пить пореже, не каждый день. А то привыкните… Выслушивая краем уха обильные благодарности за «консультацию» забираюсь в машину. Хочется поржать, но надо держать серьезное выражение на лице. С другой стороны – чего смешного. Все логично. Посиди с запором недельку – «давлением» все пробки вышибет, не только из головы. А тут процесс наладился и голова болеть перестала. Тоже вариант. Представил себе «скорую», оборудованную стационарным клистиром. Процедура от всех болезней, как в «Приключениях бравого солдата Швейка». Тут меня прорывает, воображение дорисовывает детали оборудования, спецодежды, специфики опроса и лечения. Начинаю давиться от смеха. Водила удивленно таращится на меня через лобовое стекло. В двух словах обрисовываю ему проект. Ржем оба. На удивление быстро восстанавливается двигатель (видимо испугавшись возможных процедур со стороны экипажа), и мы, наконец, пылим на следующий вызов… – Медик-38, принимаем вызов! 2-я мостостроителей, 16, частный дом. На усиление Медику-20-му. Как поняли, Медик-38? – Принял-понял-поехал. Медик-38, 19.43. Чего там? – Не знаем точно. Но очень просили поспешить. На тот же адрес ментов посылаем. «От побач жеж, еврейско шастье! Время вечерять, а тут який поханый вызов да в хородской «шанхай», да усе ышо с ментами… Это ж точно драка или убивство какое… К детским «шокам» на посиление послали! Это шо ж там такое е, а?!» Под хохлоподобные причитания и подвывания пожилого дядьки-шофера продираемся через вечерний город на окраину. Дядька – зануда страшный, но водитель классный. Во-первых, вся карта города со всеми «пронырами», «скратками» и подъездами у него в голове – достаточно озвучить адрес; во-вторых, он четко различает, когда можно ныть и жаловаться, а когда молчать и «давить на гашетку». Если не обращать внимание на его постоянное бормотание и несчастное выражение лица, то дежурство с ним в целом проходит достаточно уверенно. Времени не теряем, луноход не разваливается на ходу, ездим быстро и точно. Мелькая синими фонарями и изредка взревывая сиреной, проскакиваем основные автомобильные потоки и погружаемся в частный сектор окраин. Вот и нужный адрес. Странно. Машина детских «шоков» стоит открытая и пустая. Рядом патрульный уазик милиции. Тоже пустой. В доме суета и крики. Захламленные сени. С усилием выдергиваю входную дверь, обшитую всяким тряпьем (для тепла). В просторной горнице идет битва… В одной куче: три милиционера, незнакомый мужик, водитель «шоков», докторица и медсестра. В углу лежит женщина (ой, нехорошо она лежит!). Рядом, на столе на одеялке совсем маленький ребенок. Склонившись над ним, торопливо бинтует, глотая слезы, фельдшерица. Увидев меня, кричит: «Помоги им!!! Отними у Лешки мужика!!! Он его убьет!!!» Алексей – водитель детских «шоков». Метр шестьдесят в прыжке. Боксер-«мухач» в прошлом. Сорокасемилетний Будда. Вывести его из себя невозможно по определению. Спокоен в любых ситуациях. Увидеть его белые от ярости глаза и ощерившиеся зубы, которыми он, хрипя от напряжения, пытается дотянуться до горла незнакомого мужика, можно было только в страшном сне. Два мента крутили руки мужику, пытаясь завести их за спину, третий вцепился в руки Алексея, не давая ему дотянуться до лица противника. Врачиха повисла у него на шее, пытаясь протиснуться между бойцами. Медсестра самоотверженно оттаскивала его за пояс, мешая пустить в ход ноги. Амок. Боевой транс. Своего рода сдвиг в мозгах, который делает из человека боевую машину, нечувствительную к боли и повреждениям. Леша был готов убивать. Его противник, здоровый мужик, под сотню килограммов весом, запрокинув вздутое от наливающихся гематом лицо, орал что-то нечленораздельное, стряхивая с себя парней в милицейской форме. Я подскочил сзади и, просунув руки в эту кашу из людей, обхватил Алексея поверх его рук самым простым захватом, замком зацепив собственные руки. Прижал к себе, заорал «Дай!» менту, который блокировал до сих пор его руки, и, как учили в далеком прошлом на тренировках по вольной борьбе, рванул «спиной» и всей своей массой. Почувствовав отрыв, сгруппировался, немного довернулся, чтобы упасть на бок и заплел ноги Алексея своими ногами. Так вместе мы и шарахнулись на нечистый пол. Сверху плюхнулась медсестра, не давая никому из нас встать на ноги. Через чье-то плечо я увидел, как освободившийся от Лехи милиционер практически без замаха засадил кулак в живот его противнику, который к тому моменту практически уже вывернулся из рук двух других патрульных. Свернувшегося дугой от удара «клиента» встретили коленом в челюсть. Снова навалившиеся мужики за секунду взяли агрессора в железо, для гарантии скрутив еще и ноги подвернувшимся полотенцем. – Лешенька! Лешенька, миленький!!! Опомнись, Лешенька! Уже все!!! Уже его повязали! Лешенька, успокойся!!! – Медсестра с трясущимися белыми губами держит Лешкину голову в своих ладонях, плачет. Я понимаю, что мне его не удержать. Нечеловеческая сила, переполняющая худосочное тело, медленно, но верно выворачивает его из моего захвата. Над нами возникает лицо доктора Бахметьевой: всклокоченные волосы, на лбу набухает свежая ссадина. Внезапно Алексей обмякает в руках. Как марионетка, у которой бешеный кукловод обрезал все веревочки. Хриплый, каркающий звук голос пересохшего горла резанул уши: – Катя, работать!!! Оставь его!!! Дима, присмотри за Лешкой. Я его аминазином оглушила. Проследи за давлением, пожалуйста. Катя, млять!!! Соберись!!! Работать!!! Ребенка в машину Федорова, и погнали! Дима, нас дождись. Я вызову по рации дежурного водителя. Сидим с Алексеем в углу. Придерживаю его за плечи. Он периодически пытается встать, заваливаясь вперед, оборачивается, бесцельно шаря невидящими глазами вокруг. В комнате тесно от милиции. Женщине, лежащей в углу, помощь уже не нужна. Перелом шейных позвонков. Убийца, очнувшись от нокаута, но находясь в наркотическом угаре, продолжает шебуршиться, ворочается и цедит черным матом на окружающих. Появляются наши. «Шоки». По выражению лиц понимаю, что о ребенке лучше не спрашивать. Начинаются расспросы, заполняют протокол. Наконец наступает полная ясность происшедшего. На высокую температуру пятимесячный ребенок выдал приступ судорог. Мать немедленно вызвала скорую. По алгоритму вызова поехали детские «шоки». Три женщины. В дом вошли почти одновременно с «вмазанным» папашей. Урод сразу выказал неудовольствие шумом, производимым плачущим ребенком. Его проигнорировали, занимались ребенком, купировали приступ. Он, продолжая ворчать, начал кружить по дому, попинывая мебель. В это время, проинтуичив неладное, доктор послала сестричку отзвонить на Станцию, вызвать на себя усиление и милицию. Услышав, что говорила по рации медсестра, Алексей насторожился и, выйдя из машины, присел на лавочке под окнами. В очередной раз появившись в комнате, отец семейства потребовал, чтобы все убирались вон и забирали с собой «щенка». Доктор предложила матери госпитализацию. Та согласилась и с ребенком на руках попыталась пройти в другую комнату. Вот тут все и случилось. Видимо в одурманенных наркотой мозгах все порядком перемешалось, и он, внезапно заорав что-то матерное на жену, начал рвать у нее из рук ребенка. Женщина завизжала и тут же получила сокрушительный удар в челюсть. Который, как потом выяснилось, убил ее на месте. На женский визг в дом влетел водитель «шоков». Увидев незнакомого человека, окончательно съехавший с катушек подонок со всех сил шарахнул ребенка об пол с высоты своего роста и кинулся на чужака. Надо ли объяснять реакцию Алексея на сцену убийства ребенка? Когда стало понятно, что он, потеряв над собой контроль, голыми руками забивает ублюдка насмерть, на нем повисла сначала врачиха, потом медсестра. Еще через минуту в дом ворвались милиционеры… Еще через пару минут принесло и меня… Вот такая вот мизансцена. Конечно, потом было продолжение, разборки, комиссия. Была даже попытка осудить Алексея за хулиганство и рукоприкладство. Закончилось ничем. * * * Заплохела тетенька на базаре. Продавала фрукты и заболела. Давление прыгнуло выше, чем ее цена на помидоры. Приехал. – Пойдем в машину. Лечить, однако, буду. Импортными лекарствами. Заграничным тонометром давление померяю – давление разом упадет от почтения перед производителем. Пойдем, тетка. Здоровая будешь, красивая будешь. Все помидоры продашь, денег заработаешь, жениха найдешь. Тетка видать действительно ошалела от высокого артериального давления и груза материальной ответственности. Слегка выпучив налитые кровью глаза, она судорожно просчитывала варианты последствий отлучки от товара. – Давай здесь лечи. Здесь меряй. Никуда не пойду. – Мадам, даже ради ваших очаровательных глаз и бесценных помидоров я не буду открывать медпункт посреди базара. Пошли в машину. – Не пойду! Здесь лечи. – Пойдем! – Не пойду! – К акая у нас содержательная беседа, однако. М-да… Ну, закатывай рукав, давление измерять будем. Становится более понятным смысл анекдота про невозможность секса на базаре: советами замучают. Вот типа такого анекдота и пришлось исполнять. От заковыристых комментариев собравшейся толпы горело лицо и уши. «Японамать! Давление человеку меряют! Вот же экзотика! Укол в вену сделал. Вот уж где невиданный аттракцион! Люди, вам делать, что ли совсем нечего?!!» Разглядывают как дрессированную обезьяну на велосипеде. Наконец «публичный позор» подошел к финалу, и я, придерживая оттопыренный от семечек карман (насыпал впечатленный процедурами восточный человек), побрел к машине. Толпа моментально рассосалась. Феномен, дамы и господа! Вас интересует действо, но наплевать на результат. Тетка осталась на своем месте и теперь стала абсолютно неинтересна окружающим. Она ж не помирает, не корчится, смотреть не на что, тьфу! * * * С диким мявом шарахнулись из-под ног в темном подъезде романтически настроенные кошки. Этажом выше такой же номер исполнили подростки. Работнику скорой необходим хорошо развитый обонятельный аппарат. Иначе есть риск наступить в продукты жизнедеятельности высокоразвитых цивилизованных организмов. Менее высокоразвитые и совсем не цивилизованные примитивно свое творчество закапывают, «венцы творения» гордо оставляют для рассмотрения и изучения окружающими. Успешно проложенный маршрут в темном подъезде – высокое искусство и залог хорошего настроения. Двери открыл мужчина средних лет, равнодушно пригласил пройти в комнату. Вызвали на высокую температуру у подростка. Жути не ожидается. Навстречу со стула у кровати поднялась миловидная женщина. Поздоровалась. Пациентка была в постели, головой к входу, потому я ее увидел не сразу, нужно было протиснуться около письменного стола. Сел на предложенный стул, включил улыбку и встретился глазами с девушкой пятнадцати лет. Ни до, ни после, ни в жизни, ни в журналах, ни в кино, ни на телевидении, нигде повторяю – нигде я не встречал более красивого человека. Красивого совершенной красотой, пропорциями, свежестью и прелестью. Злобная «респираторка» подняла температуру и раскрасила ее лицо нежным румянцем. Огромные темно-синие глаза с шелковой завесой бесконечных ресниц плеснули мгновением интереса и снова затуманились поволокой. Стандартная процедура осмотра превратилась для меня в серьезное испытание. Я не в лесу вырос и красивых, симпатичных, очаровательных людей видел немало. Но красота этой девочки коснулась меня физически. Ни капли эротизма или кокетства не позволялось. Этика. Дисциплина. Тем более в присутствии матери. Но… Глядя на таких женщин, начинаешь понимать поэтов, написавших бессмертные сонеты, трубадуров, загнавших соловья в обморок от зависти, Васю Куропаткина, успевшего написать белой краской на заводской трубе «Я лю…». Мне было зябко прикоснуться фонендоскопом к потрясающим линиям спины. Кожа светилась. Светлая грива падала водопадом к пояснице. У меня дух захватило, когда тонкие руки плавным, бесконечно совершенным движением в три жеста сплели все это русое богатство в косу толщиной в батон-нарезку… Пробормотав что-то невнятное, на последних каплях выдержки я осмотрел зев и проверил лимфатические узлы. Страшного ничего не обнаружилось. Рекомендации даны. Визит закончен. Сгребся и в полубессознательном состоянии побрел в машину, освещая горящими ушами темный подъезд. Впечатленный моим рассказом, водитель воспламенился и даже предложил вернуться на адрес. Мотивируя потерей какого-нибудь нужного предмета. Не одобрил. Пусть останется в памяти как… как встреча с ангелом наверное. Невозможное, но сущее. Ходил задумчивый несколько дней. И до сих пор нет-нет, да возникнет картинка перед глазами… 10 Несколько ласковых слов хочется сказать о самоубийцах. Эта категория пациентов всегда близка к скорой. У них, видите ли, эдакий странный азарт в соревновании! Кто первый успеет?! Или окаянный лишенец с низкого старта проскочит ворота св. Петра, или сердитые тетки и дядьки за выступающие части тела втащат его назад. Я не говорю о тех, кто к вопросу подходит вдумчиво и серьезно. Стреляясь не из мелкашки в живот, а картечью 16-го калибра в голову, травясь не лосьоном от прыщей, а более серьезными рецептурами, демонстративно вешаясь не на собственных трусах в присутствии всей семьи, а уходя с глаз долой, так, что если найдут тело, то случайно, если вообще найдут… Ранее всех суицидников автоматически отвозили в психиатрическую больницу. Только там их можно активно наблюдать двадцать четыре часа в сутки, там можно вовремя использовать антипсихотики, транквилизаторы, седативы, не давая соскочить в рецидив. Но сколько ж приходилось разгребать ситуевин прямо на местах… * * * Ехали весело, с бубнами и дудками! Ибо сказано было сердитым диспетчером – еще один многоклеточный решил обогатить чернозем необъятной Родины до срока. Дом был из числа элитных, жила в нем местная олигархия и аристократия. «Замзавы», «главначупры», «завбазы», «завгары», «первые…», «вторые…», «третьи…» и далее несчитанные млекопитающие. С удивительными самоназваниями, но так похожие на людей. У них даже были свои собственные, почти ручные, медсанчасти, но вот в чем проблема. Как только дело доходило до прозы в виде острого живота или инфаркта, так тонкое искусство изящного вылизывания доверенного тела придворными лейб-медиками становилось бессильным, и они, хмурясь и негодуя, вынуждены были звать неотесанных грубиянов с «03». Вот и сейчас, испытав когнитивный диссонанс (в просторечии – психанув на родичей из-за отказа купить новую шубку), юное создание закатило талантливую истерику и решило расстаться с этой поганой жизнью. Уйти красиво. «Типа я вся такая в белом, в лилиях, розах и рыдающих родственниках, в лакированном гробу и на блатном месте престижного погоста…» Прыгать с собственного пятого этажа – сугробы кругом: убиться не получится, а вот ноги переломать и задницу отморозить – легко. Вены резать – больно. Вешаться – негламурно. Решение одно – травиться! Так как организм у представителей аристократии был в целом здоровый (ну за исключением головы), то домашняя аптечка была скудная и не особо «ядерная». Девица решила добиться своего уж если не качеством, так количеством. После полстакана водки (надо же было отключить остатки мозговой деятельности!) было сожрано все содержимое аптечки. Считайте: два стандарта таблеток пенициллина, стандарт аллохола, неполный стандарт фурациллина, стандарт дефицитных противозачаточных пилюль, три стандарта активированного угля. Выпито: два фуфырика валерьянки, фуфырик зеленки, бутылочка облепихового масла и надкушен крем от мозолей. Сосчитали? Представили? Когда пылающий гневом родитель, наконец, прорвался в комнату стервозной дщери, то увидел ее в томной и непорочной позе, декоративно возлежащей посреди разбросанных упаковок от таблеток. Желание выдрать говнистое, но белокурое создание заслуженным офицерским ремнем сразу куда-то пропало, и перепуганный отец метнулся к телефону… Пациентка была в сознании, хотя и без признаков интеллекта. Ну, да это хроническое, нас не волнует ее способность решать интегралы и цитировать Канта. Водка всосалась первой и придала всей картине необходимый колорит. Быстро оценив девичье состояние, артериальное давление, пульс и потенциальное содержимое ее желудка, было принято суровое, но необходимое решение – «мыть!» Маман в дверях живописно заламывала жирные рученьки и хорошо поставленным звучным голосом сыпала на наши головы страшные обещания, ежели мы навредим (куда уж больше-то?!) ея трепетному дитяти. Дикая собака бздинго, состоящая из тараканьих лапок, базедовых глазок и дрожащего тельца вносила свою долю хаоса, жалостно завывая и взлаивая. Суровую жизненную истину «хорошо зафиксированная женщина в предварительных ласках не нуждается» я понял, когда впервые увидел, как с помощью двух простыней можно примотать к стулу человека так, что он может только головой вертеть. Навык был освоен и применен в данном конкретном случае. Окуклив несостоявшуюся самоубийцу и приготовив тазик и ведро воды, без особой охоты, скажу честно, приступил к основной части трагикомедии. Преодолев вялое сопротивление и невнятное бормотание, я приготовился запихнуть в пищевод пьяненькой Белоснежки зонд для промывания желудка. Для тех, кто не в теме, – это такая резиновая трубка толщиной с большой палец (руки, разумеется!). Тут «недобитое» дитя откололо просто феерический номер. Почувствовав жесткую хватку за челюсть, а во рту инородное тело, она вдруг встрепенулась, ухмыльнулась и, продемонстрировав немалый специфический навык, со свистом всосала сантиметров тридцать зонда! От неожиданности такого техничного исполнения процедуры я аж растерялся. Мне бы развить успех, но природа взяла свое, и, через мгновение выплюнув зонд, дитя метнуло харч на добрых пару метров. Чистая коррида! Тореадоры – дети, а быки их – заводные пони по сравнению с пируэтом сотрудника скорой, спасающего свой халат от черно-зеленой струи (припоминаете последнее меню пациентки?). Маман увидев то, чем поделилась с дорогим ковром любимая доча, взвизгнула неожиданным фальцетом и брякнулась в обморок, чуть не прибив собачку-мутанта.