— Представьте себе, известно. — Ну тогда попробуйте сделать логический вывод из этого факта и моих слов. Сеньор, у меня нет ни времени, ни, откровенно говоря, охоты рассказывать вам о приключениях, в которых Отец-Ягуар доказал, что читать любые следы где угодно он умеет отлично, тем более, что подобные приключения с его участием, я чувствую, нам с вами еще предстоит пережить вместе. — Но мы проезжаем через пески, леса, низины, переходим реки вброд. Невозможно прочесть следы, оставленные на этом пути. — Для большинства людей, согласен, невозможно, а для него это не слишком трудная задача. Вы можете мне возразить, что для этого требуются незаурядный ум, обширные и глубокие знания, а также немалый опыт, но у Отца-Ягуара все это есть. Не будем спорить, кто из нас прав, вы поймете это сами, когда Отец-Ягуар появится. Впрочем, это произойдет не слишком скоро. Я понял одну важную вещь. Сейчас он нас не преследует, вопреки моей недавней уверенности в этом. А знаете, по какой причине? Он точно знает, куда мы направляемся. — Откуда он может это знать? Среди тех, кто посвящен в наш план, предателей нет. — Но ведь Отец-Ягуар слышал наш разговор у костра! — Ну и что? Мы не говорили ни о чем таком, что бы раскрывало наши планы, не упоминали никаких имен и названий мест. — Вы так думаете? А тайные арсеналы, о которых вы сказали? — Но мы же не говорили о том, где именно они находятся. — Зато вы говорили, что надо отправить посыльных на границы, чтобы передать приказ солдатам идти к озеру. — А я сказал, как называется это озеро? — Нет. — Ну и вот, пусть проедет по всем озерам, благо, их в Аргентине не так уж и мало. — Этого ему не требуется делать. Он уже знает точно, какое именно озеро вы имели в виду. — Каким образом он это мог узнать? — От наших пленников, неужели не понятно? Их-то вы не стеснялись, когда говорили о наших планах. — Черт! Но кто бы мог подумать, что все так обернется. Нельзя терять времени! Надо немедленно ехать к этому озеру Лос-Карандахес. — Я буду не я, если Отец-Ягуар уже не в курсе всех наших планов. Но я все же попробую перехитрить его и направить по ложному следу. Значит, так: мы шли с юга и, перейдя реку, двинулись дальше на север, а потом на северо-запад. Теперь нам надо вернуться назад, чтобы вновь перейти реку. — Но это же огромный крюк! — Никакого крюка. Надо сделать вот как: сейчас же сняться с этого места, найти другую прогалину в лесу и завтра утром выйти к реке, а дальше уже ехать вдоль нее. Скакать придется в таком же темпе, как на охоте с гончими. До самого вечера, потом надо отдохнуть часа два-три, а после этого и вернуться сюда уже другим путем. — Но мы потеряем целых два дня на это! — Ничего не поделаешь! Зато при этом мы проведем самого Отца-Ягуара. — Но вы можете гарантировать, что это удастся? — Разумеется. — А я все же сомневаюсь в этом. — Это потому, что вы все же не до конца понимаете, что происходит. Объясняю еще раз: Отец-Ягуар сможет начать преследовать нас только завтра утром, когда мы будем уже у реки. Поскольку он вынужден будет ехать медленно, чтобы внимательно изучать следы лошадиных копыт, то доберется к реке только к вечеру. И только через сутки он, возможно, сможет выйти к тому месту, куда мы вернемся, я говорю «возможно», потому что за то время, что будет разделять нас, следы пропадут. Тут весь фокус именно в этой разнице во времени. — Вы в этом уверены, сеньор? — Не был бы уверен, не говорил бы. Отец-Ягуар будет убежден, что мы вернулись туда, откуда шли сначала, перейдя вновь через реку. Он подумает, что мы испугались его, и в нем проснется тщеславие, которое имеет коварное свойство ослаблять рассудок даже таких хитроумных и многоопытных людей, как он, что нам в данном случае будет на руку. — Да, это было бы чрезвычайно большой для нас удачей, только я, откровенно говоря, не разделяю вашей уверенности. — Напрасно, все получится, но ладно, очень скоро вы убедитесь в том, что я был прав. — И тогда мы сможем спокойно пойти в форт Тио, чтобы пополнить запасы провианта? — Сможем. Антонио Перильо не высказал никакого мнения на этот счет, а Бесстрашная Рука сказал: — Гамбусино все хорошо продумал, его план мне нравится. Мы проведем Отца-Ягуара и укоротим ему руки. Сколько человек с ним? — Точно я этого не могу сказать, — ответил гамбусино. — Насколько я мог разглядеть в темноте, их было что-то от двадцати до тридцати человек, — У нас воинов десять раз по десять, но люди Отца-Ягуара гораздо более умело, чем наши, обращаются с оружием. Поэтому будет лучше, если мы еще до встречи с ними объединимся с другими отрядами абипонов. Я знаю не очень далеко отсюда другую прогалину, которая выведет нас к реке. И они, не мешкая, тронулись в путь. Глава X ПИЯВКИ ДОНА ПАРМЕСАНА Да, репутация, которой Отец-Ягуар пользовался в пампе, была действительно нешуточная. Могу себе представить, как поражены были бы гамбусино и Бесстрашная Рука, если бы узнали, чем был занят грозный Отец-Ягуар в тот момент, когда они проводили свой чрезвычайный военный совет, потому что он в это время… мирно спал. Разумеется, сначала приняв все необходимые меры предосторожности: в трех местах вдоль прогалины он выставил посты из своих людей, чьей задачей было следить за всеми передвижениями противника. В его планы отнюдь не входило нападать немедленно: члены его экспедиции нуждались в полноценном отдыхе, и ему казалось, что сейчас для них нет ничего важнее. Только после того, как все выспались, он попросил позвать к нему доктора Моргенштерна и Фрица. Разговор между ними шел на этот раз на испанском — чтобы все остальные могли быть в курсе того, о чем шла речь. — Сеньор, — обратился к доктору Отец-Ягуар, — при всем моем безграничном уважении к вашим знаниям и вашему авторитету в научном мире, не могу скрыть от вас, что своим поступком вы поставили меня в тупик и даже рассердили. Отправиться сюда — более чем неблагоразумно с вашей стороны. Бог мой, ну почему вы не остались в Буэнос-Айресе? — А что мне там делать? — ответил нисколько не смутившийся ученый. — Да все, что вы хотите и можете! — Нет Там я могу делать далеко не все из того что хочу. В Буэнос-Айресе, видите ли, невозможно отыскать никаких, ну, ни малейших следов глиптодонта, мегатерия или мастодонта, — совершенно серьезно возразил ему доктор Моргенштерн. — Ну, если очень захотеть. — Но правительство Аргентины, к сожалению, не позволяет вести раскопки в центре столицы. — В гаком случае, почему бы вам не попробовать вести их в пампе? — Этим я как раз и намереваюсь заняться. — Если я вас правильно понял, вы полагаете, что сейчас находитесь в пампе? — Да, в пампе, между рекой и лесом — «флувиусом» и «сильвой» по-латыни. — Хорошо, о характерных особенностях пампы мы поговорим в другой раз, а сейчас ответьте мне на такой вопрос: как вы оказались там же, где и я? — Я искал вас специально. — Но я же сказал вам, чтобы вы этого не делали! — Сеньор, каждый человек вправе сам решать, что ему делать, а чего не делать, — обиженно заявил приват-доцент. — Да, но только не в Гран-Чако Мало того, что своим необдуманным поступком вы ставите меня и всех, кто здесь со мной, в затруднительное положение так вы еще и подвергаете смертельной опасности свою собственную жизнь и жизнь своего слуги. — Вы так думаете? Но сеньоры, которые нас пленили пребывают в заблуждении, которое скоро рассеется, они просто путают меня с кем-то, вот и все. — Вы, право же, просто на редкость беспечный человек Но я повторяю: ваша жизнь — в опасности! — Моя жизнь, по-латыни «вита»? Не могу в это поверить. — Знаете, кого вы мне напоминаете? — с долей сарказма произнес Отец-Ягуар — Благодушного, неторопливого, красивого серебристого карпа. Но карпу лучше всего плавать в специально вырытом для него пруду где никакая щука его не проглотит. — Но вы же сами рекомендовали мне именно этот район как самый богатый останками доисторических животных! — Я не отказываюсь от своих слов, но если вы будете искать останки доисторических животных в тайных арсеналах аргентинских заговорщиков, то я не дам и гроша ломаного за вашу жизнь! Я знаю, как вы попали в плен, об этом нам поведал бравый дон Пармесан, которому вы, кстати, обязаны своим спасением. Прошу вас, расскажите мне, что вы собираетесь делать дальше? — Пожалуйста, у меня нет от вас секретов, Я собираюсь вернуться к той яме, в которой погребена моя гигантская хелония, и продолжить работу по извлечению ее останков. Потом погрузить их на лошадей и уехать отсюда. Даю слово ученого, что там находится действительно спинной панцирь гигантской хелонии, и его можно откопать, в чем эти господа, пленившие нас, к сожалению, мне наотрез отказали. При этом с ними, знаете ли, случилась странная метаморфоза. Я небольшой знаток физиогномики [61], но мне показалось, что у них на лицах было написано, что они имеют какие-то тайные намерения воинственного характера, и вдруг это выражение, одинаковое у всех них, сменили какие-то детские улыбки! — Откровенно говоря, я с большим трудом понимаю вас. Не хотите ли вы сказать, что они над вами смеялись? — Смеялись? — переспросил доктор. — Нет-нет, я ведь сказал о мягких по-детски улыбках, а не о грубом хохоте. Сеньор, я, кажется, тогда, в Буэнос-Айресе, несколько переоценил ваши знания в палеонтологии. Ибо, если бы вы на самом деле обладали ими в достаточной степени, то вам и в голову бы не пришло, что над человеком, открывшим гигантскую хелонию, можно смеяться.