Мак не могла сказать с уверенностью, к какому из них относится Линкольн Рид. Но нервничала, рассматривая обе возможности. Он возил ее вместе с Саншайн на озеро, где они катались на каноэ, петляли по извилистым окрестным дорогам, чтобы полюбоваться листвой. В придорожной лавочке они купили яблочный сидр и сфотографировались с тыквой весом в три сотни фунтов. Мак помогала регистрировать участников конкурса поваров в пожарной части, где соревновались в приготовлении перца-чили, и ходила к Моретта на торжественное открытие заднего дворика после ремонта. Под осенним солнцем и облетающими листьями все они наслаждались приготовленной Глорией энчиладой. Миссис Моретта все еще встречалась с футболистом, которому и слова не давала сказать, но он, похоже, не сердился. На работе Мак пришлось впервые отправить одного пациента к онкологу, другого – к кардиологу, разделив вместе с ними тревогу. Она зашила рану футболисту. И после долгого разговора о самоуважении, о праве в любой момент сказать нет и о том, как ребенок может разрушить планы на учебу в колледже, выписала противозачаточные очень взволнованной семнадцатилетней девушке, мать которой, ожидавшая в приемной, одарила Мак отважной слабой улыбкой. Мак все время была в напряжении, но соотношение ее напряженности на работе и в личной жизни резко изменилось. Она все еще не дежурила в санитарной авиации, и три дня в неделю ей нечем было заняться. Время от времени она кухарничала и несколько дней в неделю занималась в спортзале Линка. Она тосковала о пробежках, но силовые тренировки приносили свои плоды. А главное, ей нравилось смотреть, как полуобнаженный Линк, весь в поту, таскает тяжелые круги от штанги. Медитация пока… давалась нелегко. Но Мак продолжала упорствовать. Особенно после того, как Эллен доложила ей о своем двадцатом заплыве, прислав селфи, на котором она была мокрой и с сияющей улыбкой. Все шло хорошо. И это тоже настораживало. Потому что так никогда не бывает. * * * Мак приятно удивило приглашение на День сотрудников служб оперативного реагирования, который отмечали в начальной школе Биневеленса. Чтобы ошеломить детей, спасатели состязались друг с другом, устроив театрализованные представления. Полиция приехала с сиренами и мигалками, плавно затормозив на стоянке, расположенной внизу у поля, где собралась вся школа. Пожарные машины, с ревом заехав на стоянку, устроили шоу, развернув шланги и установив лестницы. Но команда Мак перещеголяла всех. Она впервые поднялась в воздух с тех пор, как пришлось надеть ортопедический сапог, и ей казалось, что она вернулась домой. Вертолет, наклонив нос, скользнул над верхушками деревьев. Он резко устремился вниз, когда перед их глазами открылось поле, и Мак увидела возбужденно машущих руками детей, увидела учителей и персонал, отгоняющий всех подальше от посадочной площадки. Возница Салли сделала аккуратный и эффектный круг, прежде чем приземлиться точно в центре школьного футбольного поля. – Вот что значит мягкая посадка, – сказал Бубба. ВС дала сигнал отбоя, и Мак с Буббой отключили радио и вышли из вертолета. – Мне кажется, мы выглядим, как герои в замедленной съемке, – прошептал Бубба, когда они брели – а она хромала – к толпе младших школьников. – Нам следовало бы снять шлемы и потрепать их по волосам, – подсказала Мак. Из мегафона до них донесся знакомый вежливый голос. – Доктор Мак, вы прерываете мое выступление, – подзадорил их Линк из своей штабной машины. Детям представилась возможность окружить все машины, пробуждающие в их живых молодых умах массу идей о дальнейшей карьере. Они примеряли шлемы и растягивали шланги, садились в кресло пилота в вертолете и на водительское место в полицейской машине, изображали из себя жертву и врачей скорой помощи. Подскочила Эва Гаррисон и обняла Мак, прежде чем вернуться к стайке своих подруг. Некоторые из пациентов окликали: – Привет, доктор Мак! Рядом с Мак неожиданно возникла длинноногая девочка с косичками и с забавной прорехой вместо зуба. – Привет. Меня зовут Саманта. Мы раньше встречались у дяди на заднем дворе. – Точно. Ты – племянница шефа Рида, – сказала Мак, вспоминая водяную битву и последовавшую за ней сцену смерти. – А вы – его подружка, – заявила Саманта. – Хм. Ну на самом деле мы не обсуждали наименований и… – Не волнуйтесь. – Девочка, набрав в рот воздуха, сдула челку со лба. – Я здесь не по этой причине. У меня другое дело. – Хорошо, почему бы тебе не зайти в мой кабинет? – сказала Мак, жестом показывая на вертолет. Они забрались внутрь. – Итак, я думала, что хочу стать следователем или владелицей похоронного бюро, – сказала Саманта, сидя на носилках, как на насесте, и качая ногами. «Дети». – Угу. Саманта с вызовом посмотрела на нее. – Я понимаю, что это кажется странным, но все умирают. Это гарантия занятости. Мак моргнула, не зная, что ей больше казалось странным – то, что одиннадцатилетняя девочка собиралась стать владелицей похоронного бюро, или то, что решающим фактором для нее была гарантия занятости. – Это верно. – Но также все болеют или получают травмы, – сказала Саманта. – Тоже верно. – Поэтому, может быть, мне стать врачом и работать с живыми людьми? Я имею в виду, летать повсюду на вертолете – это очень круто, и вы спасаете жизни людей так же, как дядя Линк. – У тебя есть время, чтобы принять решение, – заметила Мак. – Немного. Если я захочу стать врачом, это предполагает хорошую подготовительную программу и знакомство с медицинской школой до того, как я окончу среднюю школу. И давайте посмотрим правде в глаза, препарирование земноводных на уроке биологии или обучение мытью рук на уроке здоровья – это не подготовка. Малышка уже кое-что накопала. Мак мысленно отметила, что нужно сказать Линку, чтобы тот поговорил со своей сестрой насчет родительского контроля в интернете. – Когда вы решили, что хотите стать врачом? – спросила девочка. Мак закашлялась, когда у нее в голове так ясно, словно это было вчера, всплыло прозрачное, как хрусталь, воспоминание. – Мне было шесть лет. – Вот видите, – возмущенно проговорила Саманта. – Я отстаю уже на пять лет! – В шесть лет слишком рано решать, кем ты хочешь быть. У тебя куча времени, чтобы принять решение и подумать о том, куда поступить учиться. – Как вы поняли это в шесть лет? – спросила Саманта, теребя хвостик косички. – Вы были вундеркиндом? Вы окончили медицинскую школу в восемнадцать? – Что? Нет! Я сломала лодыжку, и меня положили в больницу. Доктор был очень внимателен ко мне и сделал все для того, чтобы у меня перестала болеть нога. Саманта опустила глаза. – Очевидно, он был не слишком хорош, если вы до сих пор в гипсе. – Это ортопедический сапог и другая травма, – сказала Мак, внезапно переходя в оборону. – Той же самой лодыжки? «Засранка». – Да, той же самой лодыжки. – Вероятно, она неправильно срослась. – Сомневаюсь, что это по вине доктора. – Как вы ее сломали? – Я выпрыгнула из окна второго этажа. – Не успев договорить до конца, Мак пожалела о сказанном, но Саманту это не расстроило. – А этот шрам вы тоже получили тогда? Мак стиснула зубы. – Нет. «Черт, мамаша и тетушки этой девчонки могли бы поучиться у нее, как вести допрос». – Манта, ты терзаешь мою подругу? Линк милосердно пришел ей на помощь, сунув голову в салон вертолета.