– Ммм. Мое лицо не слишком отличалось от лица моего адъютанта. Честно говоря, я был в замешательстве. В этот момент наша легкая разведывательная группа вела огонь с вершины холма. Они стреляли болтами из арбалетов вниз по вражеским отрядам. Силы врага, наверно, все сильнее истекали кровью, и все же они не сдвинулись ни на дюйм. Что происходило? – Может, у них в голове другой сценарий…? – Их намерения неизвестны. Я нахмурил брови. – Если они будут так продолжать, то их потери увеличатся. – Генерал совсем никакого движения. Может, они получают меньше повреждений, чем мы думаем? – Нет. Шанс, что это так, очень мал. Конечно, дальность и мощь арбалетов, которыми пользуется разведывательная группа, слабее чем у тех, которые используют пехотинцы. Но все же это арбалеты. Концепция поглощения магической энергии из окружающей среды, чтобы выстрелить сильным болтом, была та же самая. К этому нельзя относиться легкомысленно. Конечно, считалось, что это так, но… – Генерал, есть вероятность засады. – На этом широком открытом холме? Поблизости нет лесов. Если бы они спрятали свои войска, то где они могли бы их спрятать? – ... Мой адъютант закрыл рот. Его удрученное выражение на лице было очевидно. Я не чувствовал потребности отчитывать его. Скорее всего, мой адъютант хорошо знал, что не было никакой засады. Он просто не мог понять поведение вражеских сил и лишь озвучивал свое «Почему?». – Тогда, ну, кажется, это элитное подразделение. Они находились под обстрелом последние 10 минут, но все еще нет никаких признаков движения. Генерал, это не группа разношерстных солдат. – … Это только вызывает дальнейшие вопросы. – … Это так. Вражеские силы находились под односторонним ливнем из стрел, и все же они твердо стояли. Их число не превосходило 200. Неважно, сколько у них было арбалетов, определенно не больше 100. С другой стороны, у нас было 400 дозорных. 400 солдат, которые открыли бы огонь в ответ, выпуская бесконечный поток болтов. Они не были достойны даже называться противниками. Сражение между взрослым и ребенком, наверно, и то было бы энергичнее. Несмотря на это пехотинцы все равно продолжали держать строй. Они держали подбородки высоко, словно то, что их боевые товарищи рядом падали от стрел, было пустяковым делом. Их смелость была из ряда вон выходящая. – При других обстоятельствах мы бы похвалили их за поразительную военную дисциплину… – … Разве это не печально? Что же отличает этих людей от щита из плоти? – Да. Действительно жаль. Мой адъютант, соглашаясь, повысил голос. Мгновение мы смотрели на поле битвы в тишине. Наконец, через 20 минут сражения, мой адъютант уже не мог сдерживать свой гнев. – Я не способен понять! – Его лицо было ярко красным. Скорее всего, он рвал и метал из-за некомпетентности неизвестного вражеского командующего. – Что именно делает их командующий?! Их солдаты умирают. Наносите ответные удары, поверните ход битвы, сделайте что-то! Если уж на то пошло, сдайтесь!.. Конец. Примерно 30 минут с тех пор, как началось сражение, вражеские силы наконец были побеждены. Они были не в состоянии больше сопротивляться ранениям, их строй распался. Крепкая стена была разрушена. – … Отдай приказание заряжать.