В браке Екатерины и Оуэна родились дети, хотя их точное количество неизвестно, но вроде как были и сыновья, и дочери. Интересуют всех обычно двое: мальчик и мальчик, Эдмунд и Джаспер. Эти уж поучаствовали в борьбе за правое дело Ланкастеров, причем небезуспешно. Екатерина Валуа умерла достаточно молодой, в возрасте тридцати шести лет. От чего умерла – сведения опять-таки противоречивы: то ли от болезни, то ли от родов, то ли от всего вместе. Последние месяцы жизни она чувствовала себя очень плохо. Она сама говорила, что у нее «длительное тягостное беспокойство и уныние» и что это наверняка «кара Божья» (за что – не уточняла). Может, она страдала депрессией, а может, еще какое тяжелое заболевание психики проявилось – гены предков к тому располагали. В общем, королева удалилась в Бермондсейское аббатство, где и умерла (предположительно родив дочь, которая тоже долго не прожила). В завещании она не упомянула второго мужа и детей от второго брака. В этом иногда усматривают косвенное доказательство того, что брак не был заключен по всем правилам. А может, Екатерина просто не хотела подставлять мужа и детей перед королевским советом. Без ее защиты неизвестно, как с ними могли поступить. И действительно, вдовца Екатерины ожидало немало приключений и крупных неприятностей. И убегать ему приходилось, и скрываться, потому что Глостер пытался шить дело за женитьбу на королеве без согласия короля и совета. Потом Тюдор все же предстал перед советом и оправдался, с него сняли обвинения и отпустили в Уэльс. Но по дороге все же арестовали, наложили арест на имущество и посадили в тюрьму. Через некоторое время освободили под залог, а потом и вовсе простили и приблизили ко двору. Король к своему отчиму относился с почтением. Под старость лет Оуэн воевал на стороне Ланкастеров: участвовал в знаменитой битве при Мортимер-Кросс, где победили Йорки, был схвачен и обезглавлен. Якобы перед смертью он сказал: «Голове этой надлежит быть преклоненной перед королевой». Какую королеву он при этом имел в виду, не пояснил (времени, наверное, не было): Маргариту Анжуйскую, которая была видной фигурой в той войне, или собственную жену вспомнил. Эдмунд и Джаспер Тюдоры считались членами королевской семьи. Король любил их как братьев, даровал титулы графа Ричмонда и графа Пембрука, соответственно. Эдмунд женился на Маргарет Бофорт, правнучке знаменитого Джона Гонта, герцога Ланкастерского. Их сына (рожденного, к слову сказать, после смерти отца) назвали Генрихом. Генрих хорошо себя вел, кушал кашу, слушался маму и дядю Джаспера – и в итоге стал королем Англии. Дети, будьте как Генрих! Но не во всем. И вот этот-то Генрих и стал, когда пришло время, отцом знаменитого короля Генриха VIII, который, как мы знаем, был очень нервный и вспыльчивый и характер имел тяжелый. А с чего ему другим-то быть, при таких-то интересных предках? Но, кажется, я это уже говорила в начале главы. Мораль… А нет никакой особенной морали. Если вам достались не совсем вменяемые предки, с этим ничего не поделаешь. Надо жить, работать над собой и стараться по мере возможности быть счастливым, особенно если против вас лично пока парламентские акты не принимают. И не циклиться на роли в вашей судьбе бабушки-абьюзера и чокнутого семиюродного дедушки. Тем более не всегда они в ваших несчастьях виноваты. О, вот и мораль сложилась! Обещать – значит жениться, или Как король наследников подставил Ему надо было вовремя со своими женщинами разбираться и пистолеты не разбрасывать где попало. Глеб Жеглов об Эдуарде IV Главный герой: Эдуард IV, король Англии. Место действия: Англия. Время действия: 1461–1483 годы Вот в последнее время так и тянет меня пофилософствовать о вопросах бытия. Прямо даже смеяться не хочется, а хочется пить плакать и искать решение двух исконно русских, давно запатентованных российской интеллигенцией вопросов: «Кто виноват?» и «Что делать?». Но искать почему-то на примере персонажей из английской истории века эдак XV. На своих соотечественниках и современниках как-то страшновато, можно в депрессию впасть и больше не выпасть. А эти далеко – и в пространственном, и во временном смысле, так что их поступки и мотивы препарировать легко и приятно. Конечно, мои рекомендации по вопросу «Что делать?» несколько припоздали – веков на пять с половиной. Другое дело – «Кто виноват?» Тут мы крайнего в любой исторический момент назначить можем и даже с большим удовольствием. Сегодня у меня виноватым в развале часовни назначен английский король Эдуард IV. Ладно часовню, чуть целую страну не развалили. Очень старались некоторые. А кто виноват? Вот Эдуард и виноват. На роль виновного на первый взгляд, конечно, так и просится младший брат вышеуказанного монарха, тоже король – Ричард III. Но, во-первых, его многие любят, еще побьют меня за любимого персонажа. Во-вторых, он, прямо как Юрий Деточкин из фильма «Берегись автомобиля», виноват, но он… не виноват. Человеку в случае опасности все-таки свойственно бороться за свою жизнь и место под солнцем. И чрезвычайно странно бы выглядел Ричард, поднявший вверх лапки и с умилением взирающий на своих врагов, которые уже власть у него отобрали и того гляди убьют. Как-то это немножко диссонирует с его образом. Вот был бы он святым – другое дело. Тогда да, тогда и спрос с него другой. А так – человек как человек, действовавший в духе своего времени. Уж как мог. Вот какая я объективная, сама собой иной раз подолгу любуюсь. В ситуации с королем Эдуардом IV я могу – на радость убежденным антифеминистам – с уверенностью заявить: «Все зло от баб!» Или от дам – зависит от сословия, к которому принадлежат антифеминист и окружающие его особы женского пола. Не попадись Эдуарду на жизненном пути Элеонора Батлер попалась бы какая-нибудь другая, как пить дать, Ричард не мог бы прицепиться к законности его брака, оттеснить его детей от трона и влезть на тот трон самолично. Были бы мир, благодать, красота, прогресс и прочие полезные в исторической перспективе явления. Но не сложилось. Возжелал юный король тесных плотских взаимоотношений с этой самой Элеонорой – и хоть ты тресни, а подай ее сюда! Танком переть было как-то неудобно. Элеонора была женщиной из уважаемой аристократической семьи, папа ее носил титул графа Шрусбери. В родне у нее были и граф Уорик, и герцог Норфолк. А Эдуард только-только на трон вступил, причем в результате кровавых сражений, которые потом романтично назвали «Войны Роз». В общем, устал как собака, а кровищи уже пролито столько, что жалко все потерять (спойлер – дальше будет пролито еще больше). Как-то, наверное, ему не хотелось сходу злить собственных новоявленных подданных-аристократов, обесчестив знатную молодую вдову из их среды. И Уорик может обидеться, что нежелательно в свете текущей политической ситуации. Да и насильником король Эдуард вроде не был. Так что, видимо, постарался добиться добровольного согласия Элеоноры. Уж он к ней, как в песне поется, и так, и этак, со словами и без слов. Дров наломал – целую поленницу. А Элеонора повела себя с молодым-горячим поклонником так же, как впоследствии некая Анна Болейн с его родным внуком Генрихом VIII: не дала отказалась вступать с ним в связь, не освященную узами брака. Не в пример семейно ориентированному внуку Эдуард под флагом «Обещать – не значит жениться!» пообещал даме своего сердца все, что она хотела, не имея намерения это обещание выполнять. И на этом прокололся. Вообще, юридическая безграмотность некоторых королей удивляет. Понятно, что Эдуард Кембриджей и Оксфордов не кончал, но проконсультироваться-то с законниками и богословами можно было? Хотя о чем это я? Какие законники и богословы, когда тебе девятнадцать лет и ты хочешь трахаться? Вот Эдуард и обручился с Элеонорой, заключив таким образом предварительный брачный договор. Торжественная церемония в этом случае не требовалась, но, видимо, из уважения к статусу и религиозности своей дамы король попросил поучаствовать священника Роберта Стиллингтона. Тот и поучаствовал. И все бы ничего, только помолвка приравнивалась к совершенному браку. Выразили стороны должным образом свое добровольное согласие – все! Вот эта пошлятина типа «Ты обещал на мне жениться! – Мало ли что я на тебе обещал!» если и прокатывала, то из-за юридической неграмотности женщин и нерасторопности их законных представителей. С Элеонорой этот номер не прошел. Да и священник, присутствовавший при обмене клятвами, всю жизнь был совершенно уверен, что Эдуард был фактически женат на Элеоноре и не мог жениться ни на ком другом, пока она жива. А дальше было прямо как в современной России после каждой новой переписи населения, когда неизменно выясняется, что из-за незарегистрированных официально отношений число замужних женщин превышает число женатых мужчин: женщина считала себя замужней, мужчина считал себя вольным орлом. Через некоторое (короткое) время после обручения Эдуард продолжил свой неутомимый бег по граблям бабам. Элеонора на это дело смотрела, ясное дело, неодобрительно. Но она была не из тех пробивных дамочек, которые, захомутав короля, хоть тушкой, хоть чучелом, а на престол влезут. Или разведутся и полкоролевства отожмут. Скандал поднимать она не стала, признать себя королевой не потребовала, расторгнуть помолвку – тоже. Последние годы жизни (она умерла задолго до Эдуарда) Элеонора провела в монастыре, хотя в монахини не постриглась. А Роберт Стиллингтон, ставший епископом Батским, хранил-хранил в тайне обручение, мучился-мучился совестью, да и выступил с заявлением, раскрывающим правду о семейном статусе короля Эдуарда, на тот момент покойного. По чистой случайности это произошло в тот самый момент, когда брату Эдуарда Ричарду, герцогу Глостеру, до зарезу требовался предлог, чтобы отстранить сыновей покойного брата от трона. «Совпадение? Не думаю!» Так откуда у Эдуарда взялись сыновья, способные претендовать на престол? А это уже после обручения с Элеонорой, но еще при ее жизни, он женился на некой Елизавете Вудвилл. Тем самым он сразу убедительно доказал всем своим подданным, а также иностранным государям, что при решении таких важных вопросов, как брак, он предпочитает не пользоваться головным мозгом, а консультируется с другим важным органом своего организма. С сердцем, а вы что подумали? Правильно подумали. Помимо удивительной красоты, у новоявленной королевы не было каких-то особенных преимуществ, да и брак был заключен как-то по-дурацки (как будто король Эдуард когда-то оформлял свои отношения иначе!). Семья, из которой происходила Елизавета, была довольно почтенной, но не слишком знатной. Папа у нее был простым рыцарем. Вот мама – та была знатной дамой. Жакетта Люксембургская в первом браке была женой герцога Бедфорда, дяди короля Генриха VI и регента Франции. А овдовев, должна была сидеть тихо и снова замуж без согласия короля не выходить. Но там при дворе среди важных особ прямо какая-то эпидемия пошла: то мама короля замуж выскочит, никого не спросясь (см. главу «Безумное семейство, или Личная жизнь королевы»), то тетка тот же номер выкинет. Тетя Жакетта тайно сочеталась браком с Ричардом Вудвиллом, который ранее находился на службе у ее покойного мужа. Их, понятное дело, поругали за тайный брак, потом простили, и в правление Генриха VI Вудвиллы как сыр в масле катались. То есть обращаем внимание на то, что Эдуард, король из династии Йорков, взял в жены даму из семьи самых что ни на есть рьяных сторонников Ланкастеров. Они, правда, перековались после восхождения на трон Йорка, но все равно довольно оригинальный выбор. Потом, Елизавета была не юной наивной студенткой девушкой, а вдовой с двумя сыновьями. Не разведенной, конечно, но повод для негодования людям, которые любят использовать слово «неликвид» в отношении женщин, побывавших в браке и родивших детей, она бы дала. А королю ничего, нормально. Вот только первый муж Елизаветы отдал свою жизнь за правое дело Ланкастеров: погиб в бою, сражаясь против йоркистов. Но и это никаких нехороших ассоциаций у влюбленного короля не вызвало. Брак был заключен тайно, как и помолвка с Элеонорой Батлер. Хоть церемония и прошла по всем правилам, юридически такой брак был сильно уязвим с точки зрения законности. Потому что свадьбе должно предшествовать оглашение: чтобы все желающие могли вовремя назвать причины, по которым брак состояться не может. А если не назвали – все, поезд ушел, брак законный. Но нет, не захотел Эдуард подкрепить законность своей семьи положенным способом, предпочел жениться тайно. Может, ему казалось, что так романтичнее. А может, боялся, что, узнав об оглашении, Элеонора пришлет своего представителя или явится сама и со словами «А что здесь делается-то у вас? Ах ты, сучка ты крашена!» оттащит Елизавету за косы от алтаря, невзирая на разъяснения, что это натуральный цвет. Расторгнуть предыдущую помолвку и жениться потом нормально? Не, не слышал! А может, король понимал, что у влиятельных английских аристократов его выбор восторга или даже простого понимания не вызовет. Например, наставник и главный сподвижник Эдуарда граф Уорик был убежден в необходимости союза с Францией, искал своему королю и подопечному французскую невесту, уже заказал банкетный зал, купил фломастеры и лично сел рисовать плакат с целующимися голубками и надписью «Совет да любовь!» на французском языке. А тут заходит, значит, Эдуард с какой-то чучундрой, одетой, как гопница из Нортгемптоншира, и говорит: «Привет, дядь Ричард! Это Лиза, моя жена, она будет жить у нас!» Когда Уорик фамилию Лизиного папы расслышал, его чуть не разорвало от чувств-с. Вся Библия нафиг все труды прахом. С тех пор отношения между королем и графом резко испортились. Дошло до того, что Уорик поднял мятеж против Эдуарда и вернул на трон ланкастерского короля Генриха VI. Кингмэйкер («Делатель королей» по-нашему), понимаешь. Потом, правда, Эдуард опять забрал себе корону, а Уорик был убит, но неужели нельзя было без этого всего? Беречь надо таких ценных сотрудников, а то страна живо останется без кадров. Мама Эдуарда, герцогиня Сесилия, закономерно не пришла в восторг от невестки. Братья короля смотрели тоже как-то косо. И это еще мягко сказано. Да и верные друзья-сторонники что-то не очень были довольны. В Тайном совете[15] прямо высказали свое «фи». Все они могли бы хором исполнить песню «Нас на бабу променял!», позвав запевалой того же Уорика. Тем более к трону быстренько подтянулись родственнички новой королевы. Видимо, Вудвиллы в глубине души понимали, что все те блага, которые на них посыпались в результате женитьбы короля на их родственнице, не совсем заслужены. Ни происхождением, ни особыми талантами они не удались. И смутно чувствовали, что надо взять власти и имущества столько, сколько унесешь, пока не отняли. Вот они и начали коллективно грести лопатой доходы, титулы, должности и, как ненормальные, родниться со старыми аристократическими домами Англии. Некоторые представители этих самых домов руками и ногами отбивались от предложенной чести. Например, Екатерина Невилл, герцогиня Норфолк, почтенная дама лет эдак шестидесяти восьми, без излишнего восторга восприняла весть о том, что ей следует выйти замуж за двадцатилетнего Джона Вудвилла, брата королевы. «Вы не поняли, – говорила пожилая женщина, – мне не нужен повод для участия в шоу сэра Эндрю Малахова. Я бы хотела спокойно жить, желательно не позорясь рядом с молодым муженьком, который мне во внуки годится». Куда там! Свадьба состоялась, так что пусть некоторые наши медийные персонажи не думают, что всех переплюнули в плане эпатажа. Куда им до Джона Вудвилла. Он, правда, не в телевизоре мелькал, а был воином: погиб в противостоянии с Уориком. И еще Генри Стаффорд, герцог Бэкингем, сильно обижался на то, что в одиннадцатилетнем возрасте его заставили жениться на сестре королевы. В общем, за время правления короля Эдуарда Вудвиллам блистательно удалось достать практически всех. Даже сам Эдуард в конце концов заподозрил неладное и в своем завещании регентом при своем малолетнем сыне Эдуарде назначил не жену, а своего брата Ричарда, герцога Глостера. Наверное, появились некоторые сомнения в том, что можно оставлять страну и казну на растерзание Вудвиллам. Вообще, конечно, раньше нужно было думать и содействовать примирению хотя бы внутри собственной семьи. А то любезные взаимоотношения между Ричардом и семейством Вудвилл вылились в ситуацию «или я, или они». После смерти короля Вудвиллы опять отличились. Забив болт на какое-то там дурацкое королевское завещание, они сами захватили юного Эдуарда по пути из Ладлоу. Стараясь не повстречаться с лордом-протектором[16], вышедшим им наперерез, они повезли наследника в Лондон, чтобы там быстренько короновать своего нового монарха и сплотиться вокруг него посильнее, а Ричарда и на пушечный выстрел не подпустить. Состоявшаяся все же по дороге встреча закончилась со счетом один ноль в пользу Ричарда. Он взял племянника под свою опеку, а брата и одного из старших сыновей вдовствующей королевы арестовал и вскоре казнил. Дальше все знают. Епископ Стиллингтон выдвинулся, как рояль из кустов, со своими разоблачениями относительно Эдуарда IV и Элеоноры Батлер, царство им небесное, и юный король потерял свою корону, а его брат – статус наследника. Королем стал Ричард, герцог Глостер, под руководством которого всю эту операцию и провернули. И не последний раз такое случилось. Тот же внук Эдуарда IV Генрих VIII тоже аннулировал свой брак с Анной Клевской на том основании, что ее помолвка с герцогом Лотарингским не была расторгнута. Перенял, так сказать, ценный передовой опыт. Хотя Анна и тот герцог и думать забыли друг о друге. Мораль: тщательне́е надо организовывать свои помолвки, браки и случайные связи, дорогие товарищи, тщательне́е. Как у Иосифа Бродского: «Нет для короны большего урона, чем с кем-нибудь случайно переспать». Переспал ты, а мучается вся страна. Не получив, в отличие от тебя, никакого удовольствия. Все любят Ричарда, или Король под подозрением Главный герой: Ричард III, король Англии. Место действия: Англия. Время действия: 1470–1485 годы Я давно поняла, что все любят Ричарда. Того самого – под номером три, короля Англии. И далеко не все, наоборот, любят Шекспира – как раз за то, что в угоду правящей в его время династии он очернил светлый образ Ричарда III, конъюктурщик проклятый. И действительно, образ получился несимпатичный. Я даже спектакль видела по пьесе «Ричард III», где главный герой самоубился, не дожидаясь Тюдора с войском. Почему – точно не помню. Наверное, ужаснулся собственному несовершенству. А несовершенство там было такое, что даже, наверное, в зеркало смотреть было трудно без тошноты. Тут Шекспир постарался от души, надо отдать ему должное. Так вот, пара-тройка-четверка веков, когда имидж у Ричарда был такой, что пробу ставить негде (узурпатор, злодей, убийца, урод – подойти страшно), незаметно пролетела, и маятник в какой-то момент качнулся в другую сторону. Теперь Ричард в глазах людей, интересующихся периодом Войн Роз, предстает как самый человечный человек. Добрый господин, талантливый государственный деятель и полководец, самый честный, самый справедливый, самый мудрый, самый совестливый… Поэтому данные о его неблаговидных поступках суть гнусная клевета и «наветы». Особенно это касается загадки убийства принцев, сыновей Эдуарда IV, в Тауэре. Ну не мог Ричард отдать приказ об их устранении. Хотя почему, собственно, не мог? Основные доводы, почему не мог: • Ричард был порядочным человеком. • Ричард любил племянников. • «Ричардуэтоневыгодно», а если и выгодно, то Тюдору все равно выгодно больше, поэтому Тюдор и убил. Инфа сотка. Порядочность Ричарда, может, кто-то и будет оспаривать, я – никогда. Только тут важно понимать, что порядочный человек в наши дни и порядочный человек в те темные времена, о которых идет речь, – это могут быть четыре разных порядочных человека. Один из главных критериев порядочности для сословия, к которому наш герой принадлежал, – безупречная вассальная преданность своему сюзерену. С этим у Ричарда был полный порядок. В противостоянии короля Эдуарда IV и графа Уорика Ричард однозначно сделал выбор в пользу своего брата-короля. И уже одно это доказывает, что перед нами товарищ не шибко сентиментальный. Был бы сентиментальный – примкнул бы скорее к Уорику, в доме которого воспитывался, которого уважал и почитал. С Эдуардом он ко времени его восхождения на трон встречался считанные разы, да и в дальнейшем не разделял его отношения к жизни. Эдуард ведь не дурак был и бухнуть, и по дамам пройтись, и вообще все тридцать три удовольствия от жизни взять. А Ричард серьезный, религиозный, замкнутый, «облико морале» (хотя и были у него незаконные дети, но строго до брака!). С ним ни выпить нормально, ни по душам поговорить: такую кислую физиономию скорчит в ответ на воспоминания брата о бурной юности, что тому хоть в церковь иди и кайся. Казалось бы, мало что могло братьев связывать, но король есть король, так что надо ему служить, делать то, что до́лжно, и не выделываться. А до́лжно иной раз и убивать во имя интересов короля и королевства. Да, вассальная преданность включала и такую опцию. Остаться с чистыми руками человеку такого положения, как Ричард, было нереально, можно было и не пытаться. И вот лично он, кстати, чистоплюем никогда не был. Согласно некоторым источникам, он полностью согласился с братом, что Генриха VI, свергнутого короля из династии Ланкастеров, надо устранить физически. Сам-то Генрих как личность опасности не представлял. Он вообще был довольно миролюбивый товарищ: например, герцогу Йоркскому, отцу Эдуарда и Ричарда, в свое время предлагал мир и прощение, хотя тот против него и выступил. Да и вообще страдал от тяжелого психического расстройства. Слабый, больной – да кому он нужен? Но Генрих самим своим существованием представлял угрозу безопасному правлению короля из династии Йорков. Он был препятствием, а препятствия надо устранять. В этом Ричард, похоже, ни минуты не сомневался. Так что жесткий был человек. А как он в пору своего регентства с лордом Гастингсом поступил? Гастингс, лучший друг уже покойного к тому моменту Эдуарда IV, одно время был на стороне Ричарда и предупреждал его о кознях Вудвиллов. Те, как мы помним, уничтожили завещание короля, где Ричард назначался лордом-протектором королевства, захватили малолетнего короля Эдуарда V и предприняли все меры, чтобы отстранить от власти его дядюшку-протектора. Вудвиллы вообще мало кому нравились, и, если уж выбирать, Ричард посимпатичнее выглядел. По крайней мере тем, что свои обширные земли и многочисленные титулы заслужил благодаря своим административным и военным талантам, а не тупо из-за родственных связей, как Вудвиллы. Но потом, когда лорд-протектор установил свою власть и объявил детей покойного брата незаконнорожденными, Гастингс резко передумал и начал под него копать. Кончилось это тем, что в один прекрасный день Гастингса выволокли из зала, где заседал совет, и обезглавили по приказу Ричарда тут же во дворе, разрешив только наскоро исповедаться (есть еще версия, что какой-никакой суд все же состоялся, но она не основная). Не то чтобы совсем никогда такого не бывало и вот опять, но вообще-то обычно казни совершались по решению суда, тем более когда речь шла о важных персонах. А тут вот так. И этот поступок уж точно характеризует Ричарда как человека, не склонного размазывать сопли и подставлять свою голову под удар ради неукоснительного соблюдения закона. Нет уж, за власть он боролся жестко и использовал такие методы, которые, может, и были необходимы, но образованию нимба вокруг его головы сильно препятствовали. Еще один аргумент в защиту Ричарда: его подданные, проживающие на северных территориях, его любили и на руках носили еще в бытность его герцогом Глостером. Сущая правда: и любили, и носили, и пылинки сдували, и верно служили. Потому что простых людей он старался не обижать. Правил справедливо, в важные вопросы благоустройства городов входил лично, ничего не оставлял без внимания, к нуждам населения относился серьезно. Вот вам, пожалуйста, свободные выборы мэра без пропихивания лояльного Глостеру кандидата, вот вам уменьшение налоговой нагрузки, вот вам все, что пожелаете, – в разумных, конечно, пределах. Это все так. Только принцы в Тауэре не были простыми представителями населения. Они были первыми среди аристократов королевства. И препятствием на пути своего дядюшки. А отношение к препятствиям у него было… ну мы знаем, какое. Теперь о любви. Я не знаю, когда Ричард успел бы возлюбить своих племянников, тем более такой странной любовью, которая позволила бы признать их бастардами[17], заточить в Тауэре и забить болт на их дальнейшую судьбу (Ричард не мог не знать, что происходит со свергнутыми монархами: с Эдуардом II, например, с Ричардом II, с Генрихом VI, наконец), но не позволила приказать их убить, ни боже мой! Во время правления своего брата Ричард лишний раз при дворе не отирался. Если дела не требовали его присутствия, он уезжал домой, в свои поместья на севере. А будучи при дворе, вряд ли плотно общался с племянниками, потому что это автоматически означало плотное общение с Вудвиллами. Как он «любил» эту алчную семейку, все хорошо знают. Безусловно, будучи регентом, Ричард пытался наладить отношения с новым королем, Эдуардом V, но как-то без ошеломительного успеха. Юный Эдуард был мальчиком умным и обещал в будущем стать самостоятельным правителем. И своих родственников Вудвиллов он очень любил: любить свою маму, братьев и дядюшек, тебя воспитавших, вполне естественно. И к Гастингсу он относился с симпатией, потому что тот был лучшим другом его отца. Расправы над его близкими людьми Эдуард бы, что характерно, не одобрил. Ричард мог, конечно, прищучить и даже казнить всех этих персонажей, и новый король должен был бы смириться с его решениями, потому что пока не имел своего голоса. Но придет день совершеннолетия короля – и… беги, дядь Мить Ричард! Если, конечно, сможешь. Но ты вряд ли сможешь. У Ричарда появился бы уникальный шанс на своей шкуре прочувствовать ощущения Гастингса, впопыхах казненного без всякого суда. Если в таких условиях дядя и племянник сохраняли искреннюю любовь друг к другу, тогда они были натурально святыми людьми. И пусть тогда их канонизацией занимаются специально обученные люди, мне сказать нечего. Больше всего я люблю аргумент «Ричардуэтоневыгодно». В смысле, убийство. Зато дико выгодно было держать под боком живых претендентов на престол – сыновей почившего короля. А, он же их незаконнорожденными объявил! Все, расходимся, Ричард оправдан. Интересно, кстати, как он их таковыми объявил? Нет, понятно, что через парламент решение провели, издали специальный акт. Но объявлять брак законным или незаконным светские власти, как я понимаю, не имели полномочий. Папа римский по этому вопросу не высказывался, потому что его никто не спрашивал. Допустим, дети и правда незаконные. Но это дети покойного короля, который не сомневался в том, что они его прямые наследники. При таких условиях заговорщики легко могут сделать принцев знаменем восстания против власти Ричарда. Да, всем было плевать на мальчиков как таковых, но посадить одного из них на престол, тем самым обеспечив себе множество привилегий, – заманчивая идея для многих. Оно надо? Чтоб да, так нет! Может, конечно, приказ убить принцев отдал кто-то из тех вельмож, которые на тот момент были союзниками Ричарда. Ну чтобы порадовать нового короля, расчистив ему дорогу. Герцог Бэкингем, например. Якобы он воображал, что Ричард: а) будет благодарен ему за помощь и даст те земли и титулы, которые он, Бэкингем, просил, но которых так и не допросился; б) будет с ним скованным одной цепью, связанным одной целью, и можно будет на него легко влиять. Вместо этого Ричард якобы наорал на своего придурочного сподвижника и выгнал нафиг. Интересно, если это Бэкингем, он не боялся, что король отдаст его под суд? А что, удобно: принцы мертвы, а Ричард не виноватый, виноват подлюга Бэкингем. «Энто он, коровья морда, честь цареву обмарал!» (Л. Филатов). Крепкие нервы были у Бэкингема, я тоже такие хочу. Но я все же думаю, что это не он. Не совсем же он об забор ударенный, в самом деле. Кстати, если принцы были убиты в правление Ричарда, но не по его приказу, то возникают вопросы к пропускной системе и вообще организации охраны узников Тауэра. В крепость, подконтрольную королю, может зайти как к себе домой кто попало и поубивать на свое усмотрение, кого хочет. Или подкупить охрану. Ну это же так просто, любой мимо проходящий гражданин справится. В пользу версии об убийстве именно во время правления Ричарда говорит то, что принцев с определенного момента никто не видел. Казалось бы, если они тебе не опасны, предъяви их общественности, а то и вообще выпусти, пусть живут частной жизнью на попечении матери. А вот почему-то нет. Почему? Что касается Тюдора, которому смерть принцев «более выгодна», чем Ричарду, так ведь не обязательно убивает тот, чья выгода больше. Убивает тот, кто успел и кому представилась подходящая возможность. Да и насчет выгоды… Для Тюдора, конечно, оставшиеся в живых принцы были бы неприятным сюрпризом, что и говорить. Но что мешало ему, в конце концов, сделать морду тяпкой и нахально заявить: «Да эти Йорки вообще нелегитимны – все как один. Что этот ваш Ричард, что его племянники – какая разница! Вот то ли дело мы, Ланкастеры. Вот мы – молодцы! А эти пусть от трона отойдут и под ногами не крутятся». Так что выгода от убийства Эдуарда V и его брата для Ричарда и его конкурента со стороны Ланкастеров была примерно одинакова. В общем, вопросов больше, чем ответов. Я вовсе не утверждаю, что обязательно Ричард организовал убийство племянников. Но он мне кажется наиболее вероятным кандидатом. Большинство читателей, думаю, со мной не согласится. А все почему? Потому что все любят Ричарда. Каин, Авель и Войны Роз Главный герой: Джордж, герцог Кларенс. Место действия: Англия, Франция. Время действия: 1449–1478 годы