— Не знаю… Вы с Каэмом в меня столько зелий влили, пока я была ящерицей — радуйтесь, что я не хожу с гребнем на голове и вся в пятнах, или какие там бывают побочные эффекты! Выпалив всё это, я отвела от себя руку Хаарвена и встала. — Побеседуйте с Тэн-Арелани, я вам ещё раз говорю. А потом уже говорите или не говорите Каэму. Белый дракон наклонил голову, раздумывая. — Ладно, — согласился он, и я испытала некое подобие облегчения: у меня есть отсрочка. Воспользоваться ею, чтобы сбежать? Или довериться деду Шиилит, ведь он сам мне сказал с привычной таинственной улыбкой: «Если жених твою тайну и раскроет, Золотко, отправишь ко мне. Я обладаю удивительным даром убеждения». К счастью, жених до сих пор находился в блаженном неведении, а вот его другу «повезло» меня разоблачить. — Что это за служанка была? — Эсимэ, — Хаарвен не стал утаивать. — Она не умеет читать и сначала хотела отдать пергамент Каэму. Ваше счастье, что вместо него ей попался я! Ах вот как всё было. — Может, она шпионит за мной? — Вряд ли, — Хаарвен с озадаченным видом почесал лохматую макушку, — сама не стала б, а Каэм верит в то, что вы Шиилит. И я так думал, пока отрывок из дневника не прочитал. И это понятно — больно уж много в вас драконьего, Алина. Хотя по характеру вы и Шиилит — небо и земля, так сильно отличаетесь! «Больно уж много в вас драконьего…» Не поведать ли Хаарвену о своих странных видениях? Но вместо этого я спросила: — А бывает у драконов провидческий дар? — Раз в пять столетий. Думаете, этот Тилен — дракон? Я решила, что уже ни к чему утаивать оставшееся содержание дневника. — Лекарь назвал себя безродным, а когда я спросила о нём у Тэн-Арелани, мне показалось, что он знает того. И посоветовал мне почитать об изгнанных из рода — мол, там ты его найдёшь. — Тилен, Тилен… — повторил белый дракон, наморщив лоб. — Нет, при мне никогда не произносили такого имени! Но я вам помогу отыскать о нём в книгах всё, что сумею. Пока что сидите тут — я должен сперва поговорить с вашим… с дедом Шиилит. И Хаарвен скрылся, хлопнув дверью — худой, подвижный, легко меняющий настроение. Да, в его присутствии ледяная змейка не поднимала голову, но сейчас я знала, почему: не потому, что Хаарвен чересчур добр, а по той причине, что ему, в отличие от Каэма, ничто не угрожало. Я наконец-то научилась отличать страхпереддраконом от страхазанего. XI Моё утро началось не с лучей солнца, бивших в окно, и не с чашки травяного чая, а с послания, неожиданно прилетевшего ко мне в виде клочка пергамента с рваными и обожжёнными краями. Я лежала в постели и с недоумением разглядывала строчки, написанные не фиолетовым, а чёрным: «Что бы вы ни вспомнили, молчите. Иначе худо будет». Вслух эти слова так и не прозвучали. Послание вспыхнуло и рассеялось пеплом, а я закрыла глаза, надеясь, что это очередной осколок сна или видение, и с силой ущипнула себя за руку. Бесполезно. Запах горелого пергамента всё ещё витал в воздухе, когда я встала и нащупала под босыми ногами коврик, а в дверь постучалась Райле. — Госпожа Тэн, позвольте войти. — Позволяю, — машинально ответила я, всё ещё думая о зловещем письме. Кто-то здесь не хочет, чтобы у меня проснулись воспоминания. И дошёл до того, чтобы угрожать мне во дворце Каль-Иэрэма, где я, по идее, должна чувствовать себя в безопасности. — Госпожа Тэн, вам нездоровится? — Старая служанка подошла ко мне со знакомой кружкой в руках. — Вы побледнели. Всё ли хорошо? Я натянула на лицо улыбку: — Я в превосходном настроении и отлично себя чувствую, Райле! — Вот и славно, — улыбнулась она, вручая мне тёплую кружку, — а то я уж забеспокоилась. Господин Ирр сказал, чтоб вы приготовились, оделись потеплее — он вас на прогулку хочет взять. Я чуть не поперхнулась: — С чего бы такая радость? — Чего не знаю, того не знаю, — покачала головой Райле. — Не забыл бы зелье своё выпить. Я ему каждый день готовлю. — Райле, — я пристально посмотрела на неё, — скажи, а болит у него меньше или больше? А рана заживает? Каэм говорил, она хоть и медленно, но затягивается! На лице старой служанки отобразилось смятение. Она поклонилась, не отвечая на вопросы, и торопливо проговорила: — Пойду я! Вы не сердитесь, госпожа Тэн, мне зелье-то ещё варить надо! Пришлю к вам Эсимэ — одеть и причесать. И ушла, да с такой быстротой, словно помолодела лет на двадцать. Я вздохнула и принялась пить чай, вспоминая события вчерашнего дня. Хаарвен долго беседовал с Тэн-Арелани, и я уже испугалась, что тот его не убедит, но вот белый дракон вернулся в библиотеку и подошёл к полкам. А я, замерев, ждала своего приговора. — Старый хитрец сказал, у него есть план, — не оборачиваясь, сообщил Хаарвен. — Нам с вами, Алина, остаётся только ждать. И надеяться, что с Шиилит всё в порядке, что она жива и здорова. А мне надо искать лекаря. Мне показалось, или он как-то уж очень сильно переживал за невесту своего друга? — Значит, вы не выдадите меня Каэму? — Пока нет. Но если этот план затянется, — нахмурился Хаарвен, — выдам. У Каэма нет столько времени… Как будто спохватившись, белый дракон замолчал, а я подлетела к нему сзади: — Что-что? Почему у него нет времени?! Хаарвен сгрёб в охапку сразу пять книг и заспешил к столу: — Это я так… имел в виду, что надо поскорее обзаводиться потомством. Ну же, Алина, берите вон ту книгу и вот эту! Там наверняка найдётся что-нибудь про вашего Тилена!.. Сейчас мне вспомнилась оговорка Хаарвена. Значило ли это, что Каэм солгал мне? Очередной обман во благо? А в книгах, кстати, ничего про Тилена не нашлось. Мои размышления прервала Эсимэ. Я допила чай и велела взять из дорожного сундучка самое тёплое шерстяное платье, какое там было — зелёное, с кожаными вставками. А следом за ним — накидку потемнее. — Ваш ключ, госпожа, — протянула мне его обратно Эсимэ. Я сжала ключик в правой руке, пока служанка помогала мне переодеваться, а затем спрятала на груди. Была б моя воля — перепрятала бы дневник Тилена, но не знала, куда. У платья не было воротника, поэтому я обернула шею шарфом, и поскольку он был длинным, намотала конец ещё и вокруг головы. Зябнуть, пока Каэм зачем-то тащит меня в неведомые края, не хотелось. — Ещё что-нибудь, госпожа Тэн? — вежливо поинтересовалась Эсимэ, когда с моим туалетом было покончено. Я отрицательно покачала головой: — Нет, благодарю. К деду Шиилит я заглядывала ещё вчера вечером, решив, что лучше иллюзию накладывать в это время, поэтому чувствовала себя расслабленно. Вернее, чувствовалабы, не прилети ко мне письмо. — Всё, — едва я накинула капюшон накидки на голову, как в дверь постучали, и, естественно, это оказался мой благородный жених. — С добрым утром, Шиилит, — бесстрастно поздоровался он. — Вы готовы, как я погляжу? Я шагнула к нему, улыбнулась светской улыбкой и ответила столь же вежливо: — Как вы и хотели, Каэм. Только один вопрос: куда мы летим? — Узнаете на месте, но я уверен, вам понравится, — он повёл меня к выходу. — Не зря же вы восхищались снежной Бланкастрой. — Значит, хотите меня развлечь? Удивительно. Я опасалась, что после моей… небольшой выходки буду сидеть взаперти, пока домой не полетим, — после паузы сказала я. В коридоре ждал Добрыня Никитич — человек, которому мог доверять его господин, но не я. Добрыня, помнится, мне наврал, уверяя, что в спальню никто не заходил, а там побывала Эсимэ, и уж точно не с намерением убраться. Всё-таки интересно, Каэм её прислал или нет. Если нет… почему ей это вообще пришло в голову, а Добрыня её поддержал? Обо всём задумываться — так и голова может заболеть, решила я, оглянувшись. Добрыня пошёл с нами, а во дворце, значит, останется Арен. — Домой полетим не так скоро, — дождалась я ответа от Каэма, когда мы прошли весь коридор и свернули в следующий. — Сначала убедимся, что вмешательство благородного альгахри в работу вашего мозга не навредило тому. Если с вами всё будет в порядке, и вы начнёте вспоминать и творить магию, мы покинем дворец. Я угрюмо молчала. А если не начну творить магию? Меня опять «обработают»? Естественно, Каэму я задавать этот вопрос не стала. — Что касается вашей, как вы её называете, выходки, — вполголоса продолжал дракон, не глядя на меня, — нельзя не признать, что я это заслужил. И всё-таки надеюсь на ваше прощение. Я удивлённо покосилась на него. Вот уж чего не ожидала! — Скажите… а откуда вы знали, что поцелуй, — одно это бесхитростное слово заставило кровь прилить к щекам, — пробудит меня? Навстречу нам попадались то придворные, то слуги, у дверей той или иной комнаты можно было увидеть стражников. С первыми мы раскланивались, вторым и третьим я кивала или улыбалась в ответ на приветствия, а Каэм игнорировал. То ли был не в духе, то ли думал, как мне ответить — честно или уклончиво.