Хранительница сжала губы и не сразу встретилась с ним взглядом. – За последние два дня пропало четверо Наследников. Исчезли ночью, не оставив следов. Саймон судорожно вздохнул, будто его ударили под дых кулаком из чистого льда. – Думаешь, это Вадим их похитил? – Или он, или его сообщники, – кивнула она. – Мы думали, что первые двое встали пораньше и ушли гулять, но они так и не вернулись. После ужина прайд отправил поисковый отряд, но они не нашли следов. А утром пропали ещё двое, хотя из-за Тембо я решила, что его тоже похитили. – Она покачала головой. – Насколько я знаю, раньше они друг друга не знали, и в логове их всё устраивало. Они точно не сбежали – их увели силой, и за этим стоит Вадим. Саймон стиснул край скамьи. По указанию Вадима Верховный Совет похитил Нолана прямо посреди улицы. А несколько лет назад они напали на Бека, старшего брата Шарлотты, который тоже был Наследником. Вадим не гнушался похищать детей, но что-то тут не складывалось. – Но… как? – спросил он. – Все же спят в одной комнате… – Я не знаю, – ответила Фахари. – Замки на дверях и окнах никто не сбивал и не взламывал. Наследники словно испарились. Вадим любит экспериментировать с ядами и седативными веществами, – добавила она, хотя Саймон испытал это на собственной шкуре. – Но даже если они потеряли сознание, их нужно было унести, и я не представляю, как этого никто не заметил. У Саймона были идеи, но пока что он решил оставить их при себе. Фахари оставалась Хранительницей, а им он больше доверять не собирался. – Так ты хочешь, чтобы я разобрался, как Вадим их похищает? – Да, – сказала Фахари, крепко сцепив длинные пальцы в замок. – Ему явно помогают люди, знакомые с внутренним устройством логова. Иначе он бы не прошёл незамеченным. Помоги мне выяснить кто. – Но почему я? – не удержался он от вопроса. – Ты меня даже не знаешь… – Я знаю, что ты прилетел сегодня утром – соответственно, вчера тебя в логове не было, – сказала она. – И я знаю, что в Австралии ты рисковал ради Наследников жизнью. Надеюсь, ты не оставишь их и сейчас. Больше мне некого попросить. Ставки слишком высоки. Он испытующе взглянул на неё. Фахари выдержала его взгляд, не дрогнув. – А вдруг это я их похищаю? Откуда ты знаешь, что мне можно доверять? – наконец спросил он. – Понимаю, это беспочвенно, – признала она. – Но я просто знаю. Пока что этого достаточно. Саймон обдумал её слова. Возможно, она просто обманывала его и сама выманивала Наследников из убежища, чтобы передать их Вадиму, но не выдать себя перед Рехемой и прайдом. А если она говорила правду? Да и какая разница, кто был виноват – Наследники всё равно помогали. Саймон не мог бросить их, просто потому что не верил Хранительнице. – Ладно, – сказал он. – Я помогу. Но только если ты помилуешь По. Окончательно и беспрекословно. Фахари напряглась. – Я не могу. Это решает слоновий совет… – Ну, тогда мы поехали. Повисла долгая тишина, но Саймон не дрогнул под раздражённым взглядом Фахари. Он не мог рисковать жизнью По, особенно если в итоге бы выяснилось, что его обманули. Но и оставлять Наследников на произвол судьбы он не собирался, раз мог им помочь. Наконец Фахари выдохнула. – Ладно. Я помилую По Бишару. Но если мы его снова поймаем… – Я и слова вам не скажу, – заверил он. – Но у меня тоже есть условие. Даже два. – Многого просишь, Саймон Торн, – сказала она, сощурившись. – Я прошу не для себя, – сказал он. – А ради Наследников. Нельзя их здесь оставлять. Слишком опасно. Фахари не стала возражать. В конце концов, она прекрасно понимала, с кем им придётся столкнуться. – Рехема уже ищет подходящее место, – сказала она. – Но на это нужно время… – По работает с Катариной Рот, – сказал Саймон. – Ты её знаешь? – Бывшая жена Ромула? – удивлённо спросила Фахари. Ромул Дюбуа, отец Шарлотты, ещё на прошлой неделе был европейским Хранителем, но погиб; Фахари хорошо его знала. – Она давно его бросила, после… – После смерти Бека, их сына, – сказал Саймон. – Хранители убили его, потому что он был Наследником. Фахари ощутимо напрягалась. – Я тогда только заступила на должность, – тихо сказала она. – Нужно было отстаивать свои принципы, но я не рискнула. Раз уж его собственный отец готов был пойти на такую жертву ради высшего блага… – Ромул – трус, – коротко бросил Саймон; он не желал слушать её отговорки. – Он должен был защитить Бека. С Эмилией он хотя бы пытался… – Эмилия Рот тоже была Наследницей? – поражённо спросила Фахари. – Я не знала. Саймон стиснул зубы. Такое невежество раздражало. Он знал Шарлотту всего пару недель – она разыскала его в Нью-Йорке и попросила помочь найти младшую сестру. Эмилия пропала чуть больше месяца назад, и Шарлотта думала, что виноваты в этом Хранители, ведь её брата убили они же. И она оказалась права. Когда Ромул узнал про способности Эмилии – способности, пробудившиеся, когда Саймон расколол Сердце Хищника, – он инсценировал похищение, чтобы защитить дочь от Хранителей. Но, несмотря на все усилия, её перехватили по пути к убежищу; с того дня прошло уже полтора месяца, а Саймон с Шарлоттой до сих пор не знали, куда она делась. С каждым днём шансы найти её живой уменьшались – и вместе с ними угасала надежда. – Катарина Рот заведует убежищем для Наследников, – сказал Саймон, усилием воли сосредоточившись на Фахари, а не на страхе, сжимающем грудь. Он не мог помочь Эмилии, зато мог увести африканских Наследников в безопасное место, пока оборона заповедника ещё держится. – Нужно увести их отсюда, пока Вадим не пробился окончательно. Какое-то время Фахари молчала. – И где это убежище? – Не знаю и знать не хочу. – Так он не расколется ни под какими пытками. – Но Катарина их защитит. Он не стал упоминать, что мать Шарлотты также была главой Одичалых – безжалостной группы мятежников, пытающихся свергнуть Верховный Совет. Было у него некоторое подозрение, что тогда Фахари ни за что не согласится. – А второе условие? – наконец спросила она. – Тут всё сложнее, – сказал он. – Поклянись, что не станешь мне врать. Хочешь, чтобы мы были союзниками – давай будем. Так что никаких уловок, никаких ухищрений, никаких тайн – мне нужна только правда. Фахари медленно выдохнула. – Это распространяется на нас обоих? – Нет, – честно сказал Саймон. – Сначала я хочу убедиться, что тебе можно доверять. И снова он рисковал нарушить их хрупкое перемирие, но не мог отступить. И хотя в глазах Фахари мелькнуло сомнение, она кивнула. – Хорошо, – сказала она. – Договорились. Саймон попытался улыбнуться, но вышло неискренне. – Можно кое-что спросить? – Подозреваю, у меня нет выбора, – сказала она, поднимаясь и разглаживая складки жёлтой кофты. Саймон тоже поднялся. – В кого ты раньше превращалась? – Раньше? – переспросила она, замерев. – До того как взорвался Камень Судьбы. Она смотрела на него, не отрываясь, и Саймон практически видел, как отчаянно она пытается придумать ответ. Для такого влиятельного анимокса – и уж тем более для Хранителя – лишение сил могло обернуться концом привычной жизни. Но Фахари обещала ничего от него не скрывать. И если бы она соврала, то растеряла бы последние крохи доверия, и она это знала. – Я слон, – наконец сказала она едва слышно. – Была слоном, пока проклятый камень не забрал мои силы. – Она яростно впилась пальцами в край кофты. – Значит, ты поэтому взял Камень Судьбы? Ты знал, что так и будет? – Нет, – честно ответил Саймон. – Я не знал. Прости. Она стиснула зубы. – Я не единожды видела, как его брали в руки преступники, приговорённые к лишению сил. На них он не реагировал. Саймон замялся. Он не обязан был ничего рассказывать, но слышал в её голосе горе – и понимал, что она чувствует. Сам он лишился способностей буквально на пару минут – на высокой башне, в ночь, когда сражался с Орионом, повелителем птиц. Но никогда до этого он не ощущал такой пустоты. Он будто лишился чего-то жизненно важного, самой своей сути. Но он готов был пожертвовать силами – готов был пожертвовать всем, – а того, что произошло в тронном зале, не ожидал никто. – Со мной были Осколки Хищника, – признался он, и рука машинально дёрнулась в сторону кармана, где лежали часы, доставшиеся от отца. – Я о них не знал. Но, наверное… наверное, дело в том, что тогда два камня воссоединились впервые за несколько сотен лет. Фахари закрыла глаза. – Значит, это месть, – сказала она. – Камень Судьбы остался верен королевской семье, а Хранители многие годы использовали его ради собственной выгоды. Вот она, цена за гордость. За величие. За кражу. Саймон не знал, так ли это было на самом деле, но других вариантов у него всё равно не было. – Прости, – повторил он. – Я не думал, что так выйдет. – Ты защищал брата, – сказала она, открыв глаза. – Тебе не за что извиняться.