2 Дневник Группы Спасения 21 января Сегодня состоялась первая встреча Группы Спасения Флореса. Я, Анхелес Эспиноса, решила, что буду вести дневник и описывать все наши встречи. Я подумала, что, если мы победим, это будет хроника нашего подвига, которую мы завещаем будущим поколениям жителей Флореса. А если потерпим поражение, мои записи станут свидетельством того, что мы сделали всё, что было в наших силах, чтобы спасти Флорес от смерти. Группа Спасения будет собираться регулярно в Синем зале клуба. Места, конечно, маловато, зато мы далеко от бара и бильярда, а значит, защищены от шума и зевак. Не то чтобы встречи Группы были секретными, просто поначалу мы решили особо не распространяться о нашей деятельности – чтобы никто нам не мешал. Также мы решили, что не возьмем новых участников, – уже сейчас нам сложно принимать решения без споров. Вот список нашей группы. Луис Верду, мэр Флореса. Мария Роса Санчес де Верду, супруга Луиса и директриса начальной школы. Сантьяго Руэда, плотник, кузнец и скульптор. Сейчас у него мало работы, поэтому он ходит по домам и делает ремонт, если у кого-то что-то сломалось. Вообще-то он испанец, но живет тут всю жизнь. Марта Фальдутти, хозяйка «Радуги» (это магазин одежды для женщин и девочек). Специализируется на свитерах, которые вяжет сама. Летисия Фернандес, учительница физики и математики в средней школе. А еще она дает уроки фортепиано, если получается найти учеников. Орасио Стерн, муж Летисии. Раньше работал на лесозаготовках, а сейчас занимается грузоперевозками – у него есть свой грузовик. Анхелес Эспиноса (это я), специалист-кондитер. Хозяйка ресторана «Эль-Лаго» (ранее – отеля «Эль-Лаго»). Писательница-любитель (ни одной моей книги пока не опубликовали, но у меня есть несколько тетрадей стихов и рассказов, а еще один незаконченный роман). Я бы хотела объяснить, почему именно мы всемером вошли в Группу Спасения, но, по правде говоря, я сама не знаю. Точнее, так: каждый из нас когда-либо выражал определенные опасения и беспокойство по поводу того, что будет дальше с Флоресом. Мы видели, что дело плохо и, если ничего не предпринимать, дальше будет только хуже. Нас собрал вместе дон Луис – он сказал, что нужно поговорить о нашем будущем. Сегодня он первым взял слово (у него была с собой записная книжка с актуальными сведениями о Флоресе). И вот что он сказал. Как все мы знаем, в тучные годы во Флоресе было более тысячи восьмисот жителей, однако, согласно переписи, которую он сам проводил, в 1999 году во Флоресе жили тысяча тридцать семь человек. Год спустя, к декабрю 2000 года, это число сократилось до семисот восьмидесяти двух. В этом году нас во Флоресе всего триста девяносто восемь, а на следующей неделе уезжает семья Россо (отец, мать и двое детей), то есть жителей останется триста девяносто четыре. Это, конечно, катастрофа – не отъезд Россо, а ситуация в целом. По данным дона Луиса, Флорес сейчас можно причислить к «деревням под угрозой вымирания». Если отток жителей не остановить, Флорес перестанет существовать! – А что это значит? – поинтересовался Сантьяго. – Что он умрет. Совсем опустеет, как это произошло с другими местами. В стране около четырехсот деревень в таком состоянии: люди уезжают и уезжают, пока от деревни не останется одна скорлупа – горстка покинутых зданий, покрытых пылью. Их называют деревни-призраки. Как Мансанарес. – Как Мансанарес? – в ужасе повторила Марта. – Нет, Луис, с нами такого не может случиться. Как же такое может быть? И тогда мэр Флореса проанализировал наше положение – по правде говоря, мы все и без того знали, как обстоят дела, но он настоял. Он начал с закрытия железнодорожной станции – а закрыли ее почти двадцать лет назад. Однако, по словам дона Луиса, с последствиями мы до сих пор имеем дело каждый день. Потом он упомянул лесопилки: одну закрыли в 2000 году, а вторую – шесть месяцев назад. Из-за этого множество жителей Флореса (я всегда использую это выражение, хотя некоторые предпочитают называть себя флорианцами) осталось без работы. Также он сказал о проблеме с дорогой: в этом году из-за кризиса власти Сан-Маркоса перестали присылать рабочих, чтобы те чинили дорогу. И если раньше хоть какие-то туристы к нам приезжали, то сейчас по камням и пыли до Флореса лишь изредка добирается горстка безумцев с рюкзаками, но такие обычно ставят палатки в лесу и не тратят в деревне ни песо – а значит, не способствуют процветанию Флореса. Туристы могли бы стать для Флореса настоящим спасением, но в нынешней ситуации мы просто не сможем никого к себе заманить. И наконец, заключил дон Луис, все мы знаем, что многие жители Флореса работают на холодильной установке в двух километрах отсюда. Ходят слухи, что дела там идут неважно. А если ее закроют, нам конец. Прямо так и сказал – нам конец. Тогда взял слово Орасио. Он сказал, что нам нужно заасфальтировать дорогу (раздался общий ропот: это все и так знают). Дон Луис напомнил, что уже двадцать лет пытается добиться от правительства асфальта, но пока его попытки не увенчались успехом. А теперь из-за кризиса шансов стало еще меньше. Летисия предложила учредить комиссию для переговоров с мэром Сан-Маркоса и убедить его хотя бы поддерживать дорогу в приемлемом состоянии. Луис ответил, что десять лет назад уже беседовал об этом с мэром и ничего из этого не вышло. А еще он слышал, что в прошлую среду тому пришлось спрятаться у себя в офисе, потому что к нему пришла толпа разгневанных горожан, они били в кастрюли и требовали снизить налоги и раздать нуждающимся еду. В таких условиях судьба Флореса не волнует никого, кроме самих жителей Флореса. Тогда слова попросил Сантьяго, плотник. Он сказал, что нужно пойти поговорить с доном Альфонсо Вера. – С доном Альфонсо? – переспросила Мария Роса. – С этим богачом? Ему уже небось за девяносто. – Девяносто три, если точно, – подтвердил Сантьяго. – Он на десять лет старше меня. И, как вы правильно заметили, он очень богат. – Но что он может сделать? – спросила Летисия. – Он приехал во Флорес много лет назад, когда только-только начал свой бизнес. Дела у него шли хорошо, он купил землю, стал что-то выращивать. А потом – вы все слишком молодые, не помните – на одном из его участков нашли нефть. Приехали люди из Буэнос-Айреса и купили его землю, а у него остался только дом. Мало-помалу его семья стала уезжать. Его жена умерла, а дети теперь живут в городе, здесь живет только его внук. – А при чём здесь всё это? – снова спросила Летисия. – У Альфонсо куча денег, и, похоже, я единственный, кто помнит, какое обещание он дал, когда в его земле нашли нефть. Он сказал, что когда-нибудь оплатит асфальтовую дорогу до Флореса. Пришло время заставить его выполнить это обещание. – Сейчас, в девяносто три года? – воскликнула Марта. – Да он даже не вспомнит! А еще он, по-моему, глухой. – А мы ему напомним, – невозмутимо ответил Сантьяго. – И, если надо, покричим. – Но почему он должен нас послушать? – Он всегда любил Флорес. И вообще, попытка – не пытка. Здесь он был прав. Так как других проектов предложено не было, мы утвердили этот. Была создана комиссия – Сантьяго, Луис, Мария Роса и Летисия, – которая должна была как можно скорее переговорить с доном Альфонсо Вера. Больше тем для обсуждения не было, так что мы принесли из бара напитки, чтобы не расходиться просто так. Кто-то упомянул семью Эррера. – Это семья нового доктора, – объяснил дон Луис. – Недавно приехали его жена и двое детей – очень симпатичные. – Вряд ли они тут задержатся, – заметила Марта. – Они люди городские, не смогут приспособиться. – А может, ты ошибаешься, – сказала Мария Роса. – Может, они влюбятся в наши места. Давайте выпьем за то, чтобы они остались. Нам нужна молодежь. – За Эррера и за асфальт, – сказал Сантьяго, поднимая стакан. Все чокнулись и выпили. 3 Даже мой братец, к которому накрепко приклеилась гримаса страдания, типа «ну почему всё это должно было произойти именно со мной», был вынужден признать, что дом оказался неплох. Он не просто больше, чем тот, что был у нас в Буэнос-Айресе, тут еще и потрясающий сад. Мы всю жизнь жили в квартире, где, чтобы увидеть небо, нужно было по пояс высунуться из окна. Поэтому вся эта зелень стала для нас неожиданным подарком: тут шесть деревьев, настоящая лужайка и даже цветы. Папа рассказал нам, что это дом предыдущего врача, который переехал в город, и что мы снимаем его очень дешево. – Ну еще бы, – сказал мой брат. – Больше никто не захотел бы тут жить. Папа пропустил его комментарий мимо ушей. Он приготовил нам еще один сюрприз: купил у семьи по фамилии Россо, которая вот-вот собиралась уезжать из Флореса, четыре подержанных велосипеда. А еще папа сказал, что в его распоряжении старая машина в медпункте – она вообще-то для экстренных случаев, но почти никогда не используется. – Тут все ездят на велосипедах, – объяснял папа, пока мы разбирали чемоданы. – Вы сами увидите. Можем прямо сегодня прокатиться к озеру, оно вам очень понравится. Видно, что папа изо всех сил старается сделать так, чтобы нам тут понравилось. Я пытаюсь казаться довольной, но это непросто. Виды тут потрясающие, это да, но всё выглядит таким крохотным, таким жутко скучным… – А как тут школа? – спросила я, чтобы проявить интерес. – Можем туда тоже съездить, если хотите, – сказал папа. – Сейчас, понятное дело, каникулы, но директриса живет тут неподалеку, она уже пригласила нас заходить в любой момент. Начальная и средняя[2] стоят рядом, так что сможете ходить вместе. – Великолепно… – сказал мой брат тоном, который уже начинал нас всех раздражать. После обеда мы поехали на велосипедах к озеру. И тут оказалось, что поехать – это одно дело, а приехать – совсем другое. И не потому, что озеро так уж далеко, а потому, что каждые две минуты кто-нибудь останавливал нас, чтобы поприветствовать. Дело происходило так: ты залезаешь на велик, проезжаешь, скажем, метров пятьдесят и слышишь крик: – Доктор Эррера! Все останавливаются. Тот, кто кричал, подходит поближе и говорит с ликованием в голосе: – Так к вам уже приехала семья! Вот радость-то! Тут все слезают с великов, начинаются поцелуи и обмен комментариями на следующие увлекательные темы: долго ли мы ехали, очень ли мы утомились в дороге, как нас зовут, как нам нравится Флорес, удобно ли нам в новом доме, не нужно ли нам чего. Ответы наши не поражают разнообразием: долго, больше суток; да, немного подустали, конечно; Мара и Леонардо; тут очень красиво; нам очень удобно; нет-нет, спасибо, ничего не нужно. В конце концов я так ошалела от этих бесед, что сказала кому-то, что меня зовут Мама, а когда меня спросили, не устала ли я, ответила «нет, спасибо». К озеру мы добрались почти без сил. – Люди тут всегда такие… любезные? – спросила мама, усаживаясь в тени под деревом. – Только поначалу, – утешил ее папа. – Пока не познакомитесь. А потом они будут просто здороваться. Тут всё по-другому, надо привыкнуть. В городе все ходят, не глядя по сторонам, не задумываясь, кто дышит тебе в ухо в автобусе. А тут все знают друг друга с рождения и поэтому останавливаются, здороваются, переживают друг за друга и друг другу помогают. Тут живут иначе. – Как трогательно… – издевался Леонардо. – Они такие невероятно любезные, что небось даже с камнями на дороге здороваются. Идут такие: добрый день, сеньора Глыба! Какой чудесный денек, у вас даже серая веснушка вылезла. Да, сеньор Валун, сегодня слегка поддувает, но вряд ли вас унесет ветром. Вы что-то сегодня как каменная, сеньора Глыба, может быть, вам заняться йогой? А как поживают ваши малыши-голыши?