– Он представился частным детективом Вундерлихом. Ниммер оторопел. Обычно они разговаривали по телефону, причем последняя беседа оставила у него неприятный осадок. Если сыщик сам пришел к нему, то случилось что-то особенное. Он отметил про себя, что появление сыщика как нельзя кстати, и, оживившись, сказал: – Пусть войдет. Макс Вундерлих бодро вошел в кабинет, в котором уже однажды побывал вместе с Гизелой Оберман, и, застенчиво улыбаясь, произнес: – Здравствуйте, господин инспектор. Вот был неподалеку и решил навестить вас. Извините, что без звонка. – Ничего страшного, частный детектив, в нашем деле случаются неожиданности. И где же неподалеку вы были? – В Айзенахе. – Действительно рядом, – сказал Ниммер и, решив пошутить, добавил: – Уж не тот ли это пункт «икс», где нам предстоит встретиться в нашем движении навстречу друг другу? – Думаю, господин инспектор, что этот населенный пункт имеет высокий шанс стать этим историческим местом, – в шутливом же тоне ответил Макс. – Серьезно, частный детектив? – Вполне. Только не сам Айзенах, а его ближайшая окрестность. Та, где располагается имение Лихтенберг. – Что-то припоминаю… Вы когда-то мне рассказывали, что именно оттуда берет начало история с медальоном. Вы все еще считаете, что у нее есть продолжение? – Я в этом уверен, господин инспектор. – И располагаете доказательствами? Помню, при последнем нашем разговоре вы упоминали некоего Отто, фамилию которого не хотели мне назвать. – Да, господин инспектор. Его фамилия Фукс[9]. – Ну что ж, фамилия вполне подходящая для ловкого неуловимого преступника. И он является потомком того Гринберга? – С высочайшей вероятностью. – Допустим. Но, частный детектив, какое отношение он имеет к убитому Паулю Зиберу? – Я думаю, родственное, господин инспектор. Инспектор Ниммер заерзал на своем стуле. Этот частный сыщик продолжает гнуть «потомственную» линию в истории с медальоном. Что он такое знает? Или проявляется его непомерное упрямство, в котором Ниммер имел возможность убедиться? Он снова вспомнил последний телефонный разговор и холодно спросил: – Вы в этом уверены? – Почти. Чтобы окончательно убедиться в родственной связи, достаточно было бы допросить мать убитого Пауля Зибера. Если она, конечно, жива. – Жива и даже позволяет себе излишества в некоторых житейских радостях. Она алкоголичка, частный детектив. Тихая радость охватила Макса. От волнения даже вспотели ладони рук, плотно прижатые друг к другу. Он только сейчас заметил, что держал их в таком положении в течение всего разговора. – Надеюсь, пьянство не помешает ей ответить на парочку пустяковых вопросов. Например, какую фамилию она носила до замужества… – И какой ответ был бы для вас желанным? – Я хотел бы услышать, что в девичестве она была Эльзой Фукс. – Вы хотите сказать… – Именно это я хочу сказать, господин инспектор. Мать Пауля Зибера является сестрой Отто Фукса. – И тогда ваш Отто – дядя убитого Пауля Зибера… – Совершенно верно. Инспектор Ниммер неожиданно обхватил голову руками, что выдавало его душевное волнение, и несколько раз повертел ею в разные стороны. Затем сложил руки на столе и, подняв к Максу раскрасневшееся лицо, сказал: – Допустим. Ну и что из этого следует, господин Вундерлих? При чем здесь медальон, тайну которого вы так жаждете раскрыть? Мы с вами точно установили, что до определенного момента содержимым медальона владел убитый Пауль Зибер. Или вы хотите сказать, что, перед тем как нырнуть на машине в овраг на четвертом автобане, он предупредительно передал это нечто своему любимому дяде? Которого вы, кстати, даже в глаза не видели. – Его видела и даже общалась с ним моя помощница. Не оставляя издевательского тона, Ниммер сказал: – И этот потомок нацика, конечно, рассказал ей, что владеет тайной медальона… И теперь вы бы хотели, чтобы я его арестовал и допросил. Макс оставался невозмутимым. Он помнил, что несколько раз обидел Ниммера, и понимал, что теперь тот вымещает на нем свои обиды в такой своеобразной издевательской манере. Нужно терпеть. Ведь последний акт драмы без Ниммера не сыграть. Для пользы дела он решил принять тон инспектора: – Нет, господин инспектор, Отто ничего не рассказал, и я не требую его ареста. Хотя он этого, безусловно, заслуживает, так как я уверен, что он имеет непосредственное отношение и к медальону, и к убийству Пауля Зибера. – Вы только уверены или еще имеете доказательства? – Доказательств пока нет. – Тогда откуда ваша уверенность? Снова дедукция? Или еще что-нибудь почище ее? – Пожалуй, почище. Мы подвергли Отто психологической атаке. – Просто какая-то мистика, частный детектив! – воскликнул Ниммер. – А как получить доказательства, которые можно представить суду? – Он сам их нам представит. – Значит, нам надо просто ждать, пока он нам позвонит? Макс по достоинству оценил шутку Ниммера и, усмехаясь, сказал: – Нет, господин инспектор, не позвонит. Но у меня есть агент, который поставит меня в известность, как только господин Фукс предпримет активные действия. – Что вы имеете в виду? – Все ту же тайну медальона… – Вы хотите сказать, что теперь она в руках этого Отто? И тогда мое предположение, что он получил нечто от убитого племянника, верно? – Отчасти, господин инспектор… Только не получил, а взял силой. – Что-то пошло не так? – Вероятно. Но ответ на этот вопрос мы сможем получить только от самого Фукса. Ниммер задумался. В его голове начала складываться некая картина. Ее очертания еще были расплывчаты, но основные линии уже просматривались. Он начал догадываться, что возникшая перед ним новая задача розыска убийц Пауля Зибера может быть решена, если припереть к стенке этого Фукса. Частный сыщик хочет раскрыть тайну медальона, а он, Фриц Ниммер, хочет разыскать убийц и закрыть, наконец, это опостылевшее дело. Столь разные цели теперь сливаются в одну. – Хорошо, частный детектив… что вы предлагаете? – поинтересовался инспектор. – Мое предложение я изложу вам подробно после допроса матери Пауля Зибера. – Здесь вы, пожалуй, правы. И сделать это совсем несложно. Опознание тела уже назначено. Завтра сюда прибудут мать и брат убитого. 41 Они сидели на скамейке, которую по распоряжению инспектора Ниммера в его кабинет доставили из дежурной комнаты. Обычно на ней сидели временно доставленные в участок бомжи, а также другие – чаще подвыпившие – граждане, вступившие в конфликт с законом непосредственно на улицах города. Теперь же Ниммер усадил на нее сразу троих человек, участвовавших в процедуре опознания тела Пауля Зибера. Скамейку поставили у стены напротив стола Ниммера. Сам же он восседал за своим рабочим столом, слегка сдвинувшись к его краю так, чтобы рядом мог поместиться частный детектив Вундерлих. Все трое (Ниммер ожидал только двоих, но пришли трое, и Ниммер решил, что трое тоже неплохо) только что подписали протокол опознания и, дожидаясь вопросов, смотрели в пол. Ниммер не стал допрашивать каждого по отдельности, посчитав, что допрашиваемым нечего скрывать друг от друга. К тому же он не рассчитывал на получение важных показаний и рассматривал допрос как необходимую формальность. Ниммер начал с бывшей подружки убитого. Он подвинул к себе лист бумаги и, взглянув на Монику, спросил: – Итак, вы Моника Шобер? – Да, господин инспектор. – Кем вы приходитесь погибшему? Моника потупила глазки, но колебалась недолго: – Я его подружка. – Как давно вы знакомы? – Мы встречались еще до ареста Пауля. А когда он освободился, мы виделись почти каждый день. А совсем недавно он перешел ко мне жить.