Жалкие двести пятьдесят грамм самогона закончились слишком быстро. Забрав у Павла опустевшую флягу, Макс поболтал ею, убеждаясь, что там ничего не осталось, и с досадой закрутил пробку. – Ишь какой – меня упрекает, а сам как приложился, так за уши не оттащишь, – посетовал он. Павел покачал головой, глядя в пол. – Найду кто это делает – прикрою лавочку, а тебя вместе с ним накажу, – без тени улыбки сказал он, отчего угроза звучала более чем серьезно. Но Макса так просто было не запугать. Хоть Паша и был противником алкоголя, но даже он понимал, что нельзя отбирать у людей все радости жизни, даже когда эти радости разрушают их здоровье. Макс и сам понимал опасность массового пьянства, потому и «крышевал» самогонщика – так он мог контролировать объемы производства и точно знать, что «Убежище» не утопят в алкоголе. Более того – все в «Убежище» знали, что случись что на этой почве и виновником займется лично Родионов, а майора все тут слегка побаивались порой даже больше Гронина. – Сначала найди. И вообще – вредные привычки делают жизнь приятной, – почему-то угрюмо заявил Макс, пряча флягу обратно в карман. – Да и чем тут ещё развлекаться? 2 Выводы Гронина и Родионова на счет Андрея были логичны и обоснованы, но через несколько дней выяснилось, что они рано похоронили Романова и его группу – все они благополучно вернулись обратно. После того, как Андрей побывал у Тургенева, он попытался отследить возможный дальнейший маршрут отца, потратив на это почти две недели, фактически игнорируя приказ после контакта с «Булатом» возвращаться в «Убежище», чем после доклада вызвал огромное недовольство полковника. Наказание последовало незамедлительно. Андрей был снят с командования отрядом и надолго стал «старшим-куда-пошлют». Дежурства в штабе, где Гронин, Родионов или старший сержант Лебедев гоняли парня взад-вперёд, сменялись нарядами по кухне, работой грузчиком и даже техничкой. Андрей настолько изматывался, что не имел сил даже задуматься и определить что хуже – целый день метаться по базе как угорелый, приходить в казарму в седьмых потах и засыпать без задних ног, чтобы через шесть часов заново начинать метаться, или по четырнадцать часов в сутки мыть посуду, чистить овощи и помогать по кухне, чтобы трижды в день накормить почти четыреста человек, находящихся сейчас в «Убежище». С каждым новым днём нервы у парня сдавали всё больше. Сильнее всего Андрея выводило из себя то, что Гронин будто не понимал насколько важно для него было разыскать отца. Да, он не смог ничего найти, но он не имел права не попытаться. Позиция Гронина была иной – выполняй приказы при любых обстоятельствах. Личные интересы не должны быть приоритетнее приказов. Это было аксиомой, залогом функционирования вертикали управления да и вообще всей организации. И Павел не собирался это обсуждать. Чисто по-человечески он все понимал: и стремления парня, и его горячность, подпитываемую молодостью, но дисциплина – безусловная необходимость, и он решил научить Андрея её соблюдать. Ранее он совершил грубейшую ошибку, не дожав на этом поприще собственного сына, а Павел был не из тех, кто наступает на одни и те же грабли дважды. Очередное утро тоже не обещало ничего нового. Андрей проснулся как обычно рано, протёр глаза, окинул взглядом серый, испещрённый трещинами потолок, и нехотя поднялся с кровати. Товарищи пили чай в дальнем углу и негромко разговаривали. Подойдя к ним, Андрей молча выслушал очередную порцию лёгких издёвок от Игоря, спокойно вытерпел сочувствующий и поучительно-безучастный взгляды Севы и Алексея, и отправился в очередной наряд по столовой. Именно здесь нарушился ставший привычным для него за последний месяц порядок – из наряда его внезапно, посреди дня, вызвали к Гронину. Андрей, опустив голову, молча направился в штаб, ожидая очередную порцию рутинных заданий. Полковник ждал его. Он жестом пригласил парня войти и привычным движением указал на стул напротив себя. Ничего в его облике или выражении лица не изменилось со вчерашнего вечера, и Андрей по-прежнему смиренно ожидал типичных для последнего времени слов, но первая же фраза принесла парню огромное облегчение. – Ну что? Усвоил урок? – поинтересовался Павел, пока Андрей отодвигал стул и садился. Несмотря на внутреннюю радость, Романов ответил ему взглядом, полным бессильной ненависти. Гронин в ответ на это лишь рассмеялся. – Вижу, что усвоил, – заметил Павел, улыбаясь, а затем, резко убрав с лица улыбку, серьёзным тоном добавил. – В следующий раз я поступлю, как положено. По всей строгости. Поблажек больше не жди. Понял? «Ничего себе поблажки»: подумалось Андрею. Он вздохнул и согласно кивнул, потому что понимал, что виноват, но если бы можно было отмотать время назад и поставить его в ту же ситуацию – он сделал бы то же самое. Он обязан был хотя бы попытаться, иначе не смог бы жить с этим дальше. – Уверен, наряды и работа «в каждой дырке затычкой» пришлись тебе по душе, – посмеиваясь, сказал Павел. Андрей смотрел в пол и молчал. – Ладно. Не буду больше ёрничать. Я хочу верить, что больше ты не станешь подрывать безопасность всей организации. Мы ждали твоих разведданных, теряли время, не зная что с тобой приключилось. Потом снова ждали, пока вторая разведгруппа справится, а тебя все не было. Это неслыханно и безответственно. Ничего подобного я больше не потерплю. Все это Андрей уже слышал во время доклада. Только тогда тон у полковника был совсем другой – пугающий до дрожи в коленях. После этого у Андрея было достаточно времени, чтобы обдумать слова полковника и осознать масштаб своего промаха. – Я все понял, товарищ полковник. И сделал выводы. – Надеюсь, правильные, – вздохнул Павел. – Ладно. К делу. Как ты знаешь мы избавились от непредсказуемых факторов в виде остатков банды, и теперь у нас есть чистый простор для дальнейшего развития. Андрей поднял взгляд и внимательно слушал полковника, пытаясь угадать, что последует за этими словами. – Но нельзя останавливаться на достигнутом, – продолжал Павел. – Почивать на лаврах – недопустимая роскошь в наше время. И глупость. Похоже, предстояло что-то интересненькое. Андрей ещё больше обратился в слух. – Пора двигаться дальше. Нужна информация об остальных организациях – «Новый порядок», «Чаян», загадочные монахи. Сразу отвечу на твой возможный вопрос – да, можно попытаться получить её у гильдии или «Булата», если мы сумеем с ними договориться, но я им не доверяю. Это большие организации и логично, что все они преследуют только свои интересы, значит, информация будет сильно субъективной. «Булат» вон вообще месяц с нами не связывался, хотя ты предоставил им всю необходимую информацию, стало быть, не сильно они в нас заинтересованы. Павел сделал паузу, хлебнул воды из стакана, стоявшего на столе, и продолжил. – Поэтому майор Родионов формирует отдельное соединение, которое будет заниматься особо деликатными или сложными задачами, в том числе и разведкой. Туда войдут самые тренированные и опытные бойцы из всех, что у нас есть. Это будет своеобразная элита нашей маленькой армии. Ты и твой отряд на очень хорошем счету… по крайней мере, были до последнего выкидона, поэтому если ты дашь слово больше ничего подобного не устраивать, то вы однозначно войдете в этот состав. – Даю слово, – воспользовавшись короткой заминкой, вставил Андрей. – Хорошо. Посмотрим, как ты умеешь его держать, – с долей сомнения ответил Гронин. Андрея такая реакция больно уколола. Очень неприятно было после ощущения полного доверия, почувствовать, что в тебе сомневаются. Гронин тем временем продолжал. – Готовьтесь к тому, что вы постоянно будете находиться в длительных и дальних командировках, без возможности контакта со мной и без нашей поддержки. Поэтому удели особое внимание умению беречь людей и разумно их использовать. И команду собери надежную. Такую, на которую сможешь положиться в любой ситуации. – Команда уже собрана, товарищ полковник, – в голосе Андрея все ещё звучала легкая досада. – Готовы хоть завтра в путь. Полковник невольно улыбнулся. Он сразу понял, что парня задело его сомнение, но так оно даже лучше. – Команда у тебя хорошая, – согласился Павел, – Но есть пару человек, которые могут стать слабым звеном. – Например? – Например, твой брат и Кирилл Черенко. – Они справятся, – решительно ответил Андрей, не дожидаясь обоснований Павла. – Ну… хорошо, – не стал спорить Гронин, почесав затылок. – Тогда пока отдыхайте, а в субботу поступаете в подчинение к Родионову. Он разберется кто из нас прав. Ну что, всё ясно? – Так точно! – вскочил со стула Андрей. Он готов был прямо сейчас бежать со всех ног и поднимать по тревоге весь отряд, сию секунду приступать к любому заданию лишь бы доказать полковнику, что тот зря в нем сомневается. А ещё чтобы оказаться подальше от тряпок и кухонных ножей. – Ценю твоё рвение, – улыбаясь, похвалил Гронин, – но не спеши. Есть ещё вопросы. Андрей сел обратно на стул и уставился на Гронина, как собака, ждущая, что её покормят. Павел, размышляя, как повести дальнейший разговор, пощупал подбородок, покосился на Андрея, прищурился. – С последнего задания с тобой пришёл человек – Алексей, который снайпер. Что ты о нём знаешь? Сразу по возвращении Андрей доложился об Алексее и своих подозрениях. Буквально в тот же день Лешу вызвал к себе Родионов и долго с ним беседовал. Романов уже подумывал, что Леша действительно шпион и Макс его выкрыл, но Алексей вернулся, как ни в чем не бывало, и Андрей решил, что все в порядке и никаких проблем нет. Почему тогда Гронин снова возвращается к этой теме? Андрей с удивлением и некоторым волнением ещё раз пересказал всё, что знал о Лёше. – Понятно, узнаю Корнеева – меньше говорить, больше слушать, – подытожил Гронин с лёгкой улыбкой, когда Андрей закончил. Романов продолжал взволнованно смотреть на Павла, догадываясь лишь, что Корнеев – это фамилия Алексея. – Алексей Корнеев, твой новый боец, – продолжал Гронин, отвечая на немые вопросы Андрея, – мой старый знакомый. Он служил под моим командованием ещё до эпидемии. Скажу тебе – я не удивлен, что он выжил, но зато сильно удивлен и рад, что мы снова встретились. Павел не стал рассказывать Андрею о том, как к нему пришёл Родионов и с нескрываемым волнением, что для Макса было крайне редким явлением, рассказал об этом странном новобранце. При личной беседе Родионов сразу же определил в Алексее хорошо подготовленного профессионала. Более того – оперативника. Алексей был не просто тренированным солдатом – он знал, что и как говорить, ловко уклонялся от неудобных вопросов, умело избегал прямых ответов, но при этом вел себя так, чтобы к нему невозможно было придраться. Заурядные личности таким набором качеств и знаний определенно не обладают. Макс неплохо умел вести допрос с физическим воздействием. Хватало ему и решительности, и жестокости, и изобретательности, но к своим или условно «своим» такого применять было нельзя. По крайней мере не просто так. Поэтому когда Макс исчерпал весь свой достаточно скромный арсенал корректного допроса, он решил подключить к этому делу Павла, а тот, заинтригованный рассказом товарища, не откладывая в долгий ящик, сразу вызвал Алексея к себе. Каково же было удивление Гронина, когда перед ним предстал не кто-нибудь, а его бывший подчинённый – боец отряда специального назначения, которым в прошлом командовал Павел. Когда-то им вместе пришлось побывать в серьёзных переделках, оставивших память и шрамы на всю оставшуюся жизнь. Такое не забывается, и эта встреча стала для обоих приятным сюрпризом. – Корнеев – очень опытный солдат, – продолжал Павел, окончательно добивая озадаченного Андрея. – Таких, как он, с радостью и счастьем приняла бы любая из существующих сегодня организаций. Тем более странно, что он захотел остаться именно в твоём отряде и исключительно под твоим руководством. Не обижайся, но я сразу предложил ему возглавить отряд. Андрей кивнул, мол я все понимаю – вам виднее. Внутри что-то укололо, но в целом он понимал, что личные амбиции приносят мало пользы общему делу, а если этот Корнеев так хорош, как его описывает полковник, то не только для Андрея, но и для всех остальных было бы только лучше, если бы он принял командование. – И он отказался, – продолжал Павел. – Категорически. Я не понимаю, и тем более не одобряю его выбор, но уговорить его изменить решение не смог. Поэтому в такой ситуации я не просто советую – я приказываю – прислушивайся к нему: у него огромный тактический и боевой опыт, так что он не подскажет глупости. В идеале – сделай его своим замом и советуйся по всем вопросам, по каким потребуется. Андрей утвердительно закивал головой. Он и сам чувствовал что-то необычное в Алексее, как будто тот знал всё и обо всём. Иногда Романов замечал странности в его поведении, но при более близком рассмотрении эти странности казались ему обычными для характера его нового знакомого. И вот на тебе. – Понял вас, товарищ полковник, – Андрей решил словами подтвердить свои жесты. – Что-нибудь ещё? – Да. Не рассказывай никому, в том числе и самому Корнееву, о нашем разговоре. Он не хочет, чтобы кто-то знал кто он на самом деле. – Тогда зачем вы мне рассказали? – Потому что для тебя и твоего отряда будет гораздо больше пользы, если ты будешь знать. Это было логично. Если бы Андрей оставался в неведении, то ушло бы много времени, прежде чем авторитет Корнеева в его глазах стал достаточным, чтобы Андрей начал безоговорочно полагаться на его мнение. А так Гронин даже дал прямой приказ это делать, давая понять, что Алексей – надежный и опытный боец. – Я понял. Ни словом не обмолвлюсь, товарищ полковник, – сказал Андрей. – Но почему он отказывается командовать? – Не знаю. Он против и все тут. – Не понимаю. Почему… Павел выдержал небольшую паузу. На самом деле он и сам не знал что ответить. Позиция Корнеева была более чем странной – он просто не желал командовать. Категорически. Более того – он вообще позиционировал себя, как свободного человека, что в реалиях этого мира было довольно странным и непривычным заявлением. «Я не член твоей организации, Павел Константинович, – на «ты», но уважительно говорил он. – Мне просто симпатичен этот парень и я захотел ему помочь. Могу уйти в любой момент. Да, понимаю, что такое заявление вызывает у тебя подозрения, но ты меня знаешь – я всегда был человеком принципиальным и себе не изменяю. Так что даже если уйду, то никто никогда ничего от меня о вас не узнает». Своих ребят Гронин любил и уважал. Все они были лучшими из лучших в своем деле, хотя многие обладали весьма сомнительными человеческими качествами: жестокостью, безжалостностью, кровожадностью, но в бою все это было неважно. Корнеев был другим. Он скорее был похож на Витю Романова – немногословен, но очень внимателен, суров, но человечен, честен и очень, очень хладнокровен. Конечно, после вируса многие люди сильно изменились, попав в новые реалии. Мог измениться и Корнеев, но пока Павел никак не мог этого определить. – Таков его выбор, – ответил Павел, и скривив губы, добавил. – Вбил себе в голову, что просто помогает тебе. Понравились ему твои жизненные ценности, видишь ли. Во взгляде Андрея появилось изумление. Даже здесь Алексей оказался для него загадкой. Жизненные ценности? Он и сам не знал что это такое и тем более не понимал, какие у него эти ценности. Что же такого в нем увидел Алексей? Андрей склонил голову и приложил руку ко лбу, будто так ему лучше думалось. – Странно это, – сказал он. – И с его стороны, и с вашей.