На традиционно серьёзном лице Владова можно было прочитать живой интерес к заданному вопросу. Он не мог знать, что ответ на этот вопрос – чуть ли не единственная реальная цель Андрея в жизни. Он не предполагал, что стремление к этому «не знаю чему» захватит парня полностью и без остатка и будет вести вперёд даже если за это ему будет грозить смерть. И, конечно же, Владов не мог даже представить, к чему в итоге это может привести. – Хоть в ад, Игорь Алексеевич, – несколько претенциозно ответил Андрей. Владов хмыкнул. – Прощайте, Андрей Романов. Он переключился на ноутбук и больше в сторону своего гостя не смотрел. Парень вышел. Спускаясь по бетонным ступенькам, Андрей размышлял об услышанном. Сначала ему показалось возмутительным, что такой человек, как Владов, имея такие возможности, даже не подумал попытаться выяснить, что нарушило его жизнь. Но обдумав все ещё раз, он пришёл к другому выводу – зачем это Владову? Для чего забивать голову тем, что ему на самом деле не нужно? У него есть всё: еда, семья, удобства, крыша над головой, власть, в конце концов. Ведь «от добра добра не ищут», как гласит старинная поговорка. Полковнику и так хватает забот, и Андрей не вправе его осуждать. Всё-таки Романов сам выбрал свой путь, а Владов выбрал свой. Чтобы переварить услышанное и привести свои мысли в порядок, Андрей решил немного прогуляться. В любом случае спешить ему было уже некуда. Выйдя из здания он остановился в задумчивости и настолько погрузился в свои мысли, что не услышал, как его окликают. Из этого состояния его вывело лишь лёгкое прикосновение к его плечу женской руки. – Ну? И как это называется? – деланно обиженным голосом спросила Аня. Андрей повернулся и оказался лицом к лицу с девушкой. – Я его зову, зову, а он не отвечает – идёт себе прямо и хоть бы что! – пожаловалась она. – Или ты хотел меня обидеть? – Извини, Аня ‒ что-то я слишком глубоко ушёл в себя, ‒ попытался оправдаться Андрей. ‒ Рад тебя видеть. Звучало это кисло, и для проницательной Ани не составило никакого труда это заметить. Она с привычной пристальностью посмотрела на Андрея, и этот взгляд напоминал парню Владова. Дочь определенно унаследовала его от отца. ‒ О чем это ты так задумался? ‒ Да так… Были кое-какие проблемы во время выполнения задания, ‒ Андрей решил уклониться от прямого ответа. ‒ Прогуляемся? Аня согласно кивнула и они пошли вместе по улице. Из окна своего кабинета Владов видел, как Андрей разговаривает на улице с его дочерью. Трудно было бы по выражению его лица в этот момент определить, о чём он думает. Владов был очень умным, хитрым и организованным человеком. Он редко показывал свои истинные эмоции, зато хорошо умел имитировать и всегда вводил людей вокруг в заблуждение. Многие находились в заблуждении, думая, что хорошо знают этого человека, но никто на самом деле его не знал. Даже его дочь. Владов спокойно наблюдал за молодыми людьми на улице, перебирая в пальцах руки ребристый оранжевый карандаш. Он подолгу пережимал карандаш пальцами, затем проворачивал его между ними и зажимал уже фалангами других пальцев, помогая им гнуть карандаш остальными пальцами руки. Эта игра продолжалась несколько минут, пока Андрей с Аней не скрылись за углом одного из домов, а Владов не сломал ни в чём не повинный карандаш и не вернулся к своему столу. Сломанный пополам кусочек дерева без малейших колебаний полетел в мусор, а в руках у хозяина кабинета появился новый, точно такой же остро заточенный оранжевый карандашик. Тем временем Андрей с Аней продолжали свою беседу. – Расскажешь? ‒ спросила она. ‒ Уверена, что хочешь это слушать? Это не совсем женская тема. ‒ Не хотела бы ‒ не стала бы спрашивать. И вообще ‒ не решай за меня, что для меня интересно. Рассказывай уже. Андрей помялся немного, не зная с чего начать. Он помнил последний совет Владова и меньше всего хотел бы впутать Аню в неприятности. Впрочем, она была дочерью большого начальника торговой гильдии, поэтому вряд ли ей могли грозить неприятности. – Помнишь, я говорил тебе, что хочу разобраться в причинах эпидемии? Девушка кивнула. – Так вот, на задании мы спасли одного человека. Я думаю, он может что-то об этом знать. – Ну так расспроси его? – Не могу. По прибытии сюда твой отец забрал его у нас. Причем процедура изъятия была довольно жесткой и бескомпромиссной. – Странно, – удивилась Аня. – Мой отец ‒ авторитарный человек, но в его действиях всегда есть логика. А в чем именно заключалась «жесткость»? Андрей задумался на мгновение, как правильно ответить на этот вопрос. Ему не хотелось жаловаться на Владова его дочери и не хотелось втягивать Аню в его разборки с ним, но он уже начал говорить, а значит, Аня не отстанет, и если прервать разговор, будет только хуже. – Мне показалось, ‒ осторожно начал Андрей, ‒ что люди твоего отца были готовы отнять у нас этого человека силой. Аня остановилась и бросила на Андрея недоверчивый взгляд из-под нахмуренных бровей. ‒ Хочешь сказать, что он готов был приказать стрелять в вас? Андрей смущённо отвел взгляд. ‒ Слушай, давай лучше оставим эту тему, ‒ предложил он, чувствуя, что попадает в ловушку. ‒ Я мог что-то неправильно понять, или чего-то не знать, и теперь делаю ложные выводы. Мы с твоим отцом уже все обсудили и... ‒ Нетушки – ты меня заинтриговал, Романов. Я хочу разобраться, что происходит. Зачем отцу угрозами заставлять тебя отдать твой же трофей? Расскажи мне все: кто этот человек, откуда взялся, что он вам рассказал? Аня была настолько настойчивой, что Андрею не оставалось ничего другого, кроме как коротко рассказать ей историю Ильченко, упуская лишь самые пикантные детали типа побоев и угроз. Рассказал он ей и про то ли совет, то ли угрозу Владова держать рот на замке, который сам Андрей нарушил всего за каких-то полчаса. – «Рассвет»? – Аня напрягла память, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь про каких-либо учёных или организацию с таким названием. – Странно, но я никогда ничего такого не слышала, а я неплохо знакома с политической картиной современного мира. – Если они такие скрытные, то в этом нет ничего странного. Но я тебя очень прошу ‒ не говори об этом ни с кем, хорошо? Если слух дойдет до твоего отца, он легко догадается, что ты узнала от меня, а тогда добром это не кончится. Причем мне кажется, что для нас обоих. ‒ Не будь трусом, Романов, ‒ снисходительно сказала Аня, и похлопала его по плечу. ‒ Прорвемся. Гуляли они ещё долго, предусмотрительно навестив бойцов Андрея. Отряд как раз заканчивал собираться в обратную дорогу, но поскольку спешить было некуда, Андрей предложил им немного отдохнуть, а сам решил, что просмакует каждую из тех немногих минут, которые он ещё может провести рядом с Аней. Находясь рядом с ней, Андрей испытывал странные и не совсем понятные ему чувства: она ему не просто нравилась, в этом было что-то более глубокое, чего прежде он ещё никогда не ощущал. И чем дальше, тем сильнее он к ней привязывался. С ней было весело, с ней было интересно, она казалась такой… особенной. Был момент, когда Андрей всерьез задумался над её предложением остаться в Ольховке, но здравый смысл быстро взял верх, и парень понял, что слишком серьезно воспринял обычную шутку. Даже если бы это было не так – кто Аня и кто он? Ему никогда не быть с ней вместе. Даже если бы она влюбилась в него, даже при всем её напоре и упрямстве ‒ Владов человек с несгибаемой волей и стальным характером, он никогда не позволит Андрею строить отношения с его дочерью. Да и сама Аня… Она немного заботилась о нем, была с ним милой и приветливой, но больше ничего. Им было интересно вдвоем, но как она сама сказала: в Ольховке давно закончились интересные люди. Андрей просто был для неё чем-то новым, может, даже другом, но скорее приятелем, с которым можно поболтать и весело провести время. Не более. Да и не может он подвести своих друзей ‒ они стали его новой семьей, а Павел Гронин так вообще отцом. Андрей не чувствовал за собой права бросить их ради девушки и теперь стыдился, что посмел всерьез об этом думать. На улице давно стемнело. И Андрей, и Аня хорошо помнили ночное происшествие и старались не уходить далеко от центральной части города, набитой уличными фонарями и патрулями. Они совсем потеряли счёт времени и не замечали, что стрелки часов давно перевалили за полночь. Оба понимали, что это их последняя встреча, что новой может никогда больше не случиться, и им хотелось говорить и говорить, не останавливаясь. Сначала они не обращали внимания на проходящие иногда патрули, потом эти патрули стали раздражать их. Тогда они, перебарывая страх и прижимаясь друг к другу от любого шороха, принялись бродить по закоулкам, превратившись в две серые тени, сливающиеся с такими же серыми в бледном свете луны бетонными стенами. Смертельно опасное приключение, пережитое ими недавно, объединило и сблизило их, пусть и ненадолго, как объединяют людей яркие пережитые эмоции. Они часто прислушивались, инстинктивно боясь вновь услышать тяжелые, гулкие шаги, но желание ещё хоть немного побыть вместе было сильнее страха, да и здравый смысл подсказывал, что после произошедшего в ближайшее время никто с подобными намерениями в Ольховку не сунется. Хотя, если подумать, здравый смысл штука ненадежная – он работает только до того момента, пока не случится нечто, что ему противоречит. Так они и гуляли дальше, болтая и взявшись за руки. И оба переживали. Он – потому что не мог понять нормально ли то, что с ним происходит. Она – потому что удивлялась тому, как её влечет к этому парню, ведь до этого она ни к кому ничего подобного не испытывала. Спохватились уже ближе к утру. Андрей, наконец, вспомнил о времени и взглянул на часы. – Чёрт! – воскликнул он. – Четыре часа утра – твой папа меня убьёт! Они негромко захихикали, стараясь не привлекать внимания почти вездесущих теперь патрулей. – Ты знаешь, как ни странно, но ты прав, – заметила Аня, перестав смеяться. – Мы совсем забыли о времени. Отец действительно может очень переживать. – Тогда давай я проведу тебя? – предложил Андрей. – Нет, – Аня покачала головой. – Мне кажется, что для тебя безопаснее будет просто исчезнуть. Он человек своенравный и очень меня бережёт. Как бы ему действительно какая-то ерунда в голову не взбрела. Давай лучше здесь распрощаемся? – Ну, хорошо, – нехотя согласился Андрей, его голос дрогнул и оба замолкли. Аня ждала. Она допускала, что у Андрея никогда не было девушки, и давно заметила, что парень немного теряется в её компании, но сегодня этого не было. Андрей вёл себя весело и непринуждённо – что-то рассказывал, что-то спрашивал, порой смешил её, а иногда они оба с увлечением обсуждали что-то, что интересовало обоих. Было удивительно, как он, при его-то нелегкой, полной лишений жизни, умудрился прочесть целую гору книг, которые теперь им было так интересно обсуждать, и вообще сумел сохранить в себе человечность. Он нравился ей. Чуть-чуть, совсем немножко, но нравился. Возможно даже, она им восхищалась, что было тем базисом, с которого начинаются сильные и серьезные отношения. Это восхищение привело к увлечению, а оно в свою очередь к желанию чего-то большего, чем просто общение. Теперь, когда настала пора прощаться, Аня ждала, что Андрей попытается её поцеловать. Или хотя бы сделает намёк, а она уже тогда проявит смелость и сделает шаг навстречу. Однако неловкое молчание продолжалось. Андрей не предпринимал никаких попыток. Он стоял перед Аней, то опуская взгляд, то глядя ей в глаза с каким-то непонятным, двояким выражением, и ничего не делал. Даже не улыбался. С одной стороны Ане казалось, что в его взгляде можно прочесть напряжённое волнение, а с другой – он был растерянным и почти пустым. Но на самом деле внутри у парня тоже всё вибрировало. Создавалось ощущение, что каждая клетка организма пустилась в пляс и подбивала соседей делать то же самое. Ему очень хотелось поцеловать девушку, но он так и не смог решиться. Вот если бы она подала ему какой-то сигнал, попыталась сама, а он бы уже перехватил инициативу, ответил бы ей! Так они и стояли, как истуканы, думая об одном и том же, и теряясь в нервных догадках. – Прощай, Аня, – наконец, грустно выдавил Андрей, в очередной раз опустив взгляд . – Может, ещё увидимся когда-нибудь. Аня молчала, не в силах поверить, что он ничего не сделал. Это уязвляло её самолюбие. «Почему не пытается? Почему ничего не делает?», – думала она. Внезапно она подумала, что не нравится ему. Что она ошиблась. И чем она только думала? А он сам-то кто такой? И зачем ей нужен? Накрутила себе что-то и чего-то ждёт. Да посмотри на него – потерянный и перепуганный мальчик. Стоит перед ней и даже не шевелится. Тоже мне – мужчина! Ха! – Прощай, Андрей Романов, – холодно бросила девушка, и, резко развернувшись, зашагала прочь, оставив парня в недоумении. Андрей удивлённо смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду, не понимая, почему её тон вдруг стал таким холодным, ведь всё, казалось, было так хорошо… Пока что это будет для него загадкой никому не понятной женской души. Он не мог знать, что женщины – это удивительные существа, которые способны любить, а через секунду ненавидеть, уважать и презирать за одно слово, бережно хранить, а через минуту выбрасывать, смеяться и начинать плакать от одного-единственного взгляда. Он не мог знать, что ни одна женщина в мире сама толком не знает чего хочет. У него не было отца, который мог его этому научить, рассказать ему, как нужно действовать и чего можно ждать от этих коварных и непредсказуемых, но в то же время таких нежных, добрых, ласковых и прекрасных созданий. И помимо отца – у него не было юношества, не было отрочества – не было ничего из того, что так привычно для многих детей и о чём они с тоской вспоминают, повзрослев. Вместо этого у него была борьба за жизнь, закалявшая характер, изнурительная работа, укреплявшая мускулы и силу духа, и чужие люди, ставшие для него новым, искаженным подобием семьи. Ани уже давно не было видно, а Андрей всё ещё стоял, чего-то ожидая. Чувство досады появилось где-то внутри, и начало разливаться по телу, пока не захватило парня полностью. Андрей был недоволен собой. Теперь, когда Аня ушла, он вдруг понял, как просто было сделать то, на что он не отважился. Нужно было всего лишь сделать полшага вперёд и всё! Как всё просто! Ну почему он такой болван? Как он мог не решиться на такую элементарщину? Ну как возможно, чтобы человек с большей легкостью шел под пули, рискуя умереть, чем пытался поцеловать девушку, которую, к тому же, он скорее всего больше никогда не увидит? С этими мыслями он развернулся и, раздосадованный, медленно побрёл в свою сторону. Предстоял неблизкий путь домой. 9 В коридоре что-то гулко и ритмично стучало о дощатый пол, будто кто-то бил по нему молотком. Павел непроизвольно нахмурил одну бровь – старая привычка срабатывала рефлекторно, хотя когда-то давно, ещё до эпидемии, он с ней успешно боролся. В дверь постучали, но не дожидаясь ответа тут же стали её открывать. Людей, которые могли себе позволить такое можно было пересчитать на пальцах одной руки. Причем даже на руке инвалида с двумя пальцами. Либо это был Родионов, который обычно и не стучал, либо Олег. В кабинет, гремя костылем, вошел сын. Ещё с порога он бросил на отца недовольный взгляд, а затем, не дожидаясь приглашения, закрыл дверь и поковылял к стулу. Гронину всё это не нравилось, но пока что он молчал, наблюдая за происходящим и ожидая, что будет дальше. Он долгие годы многое прощал своему сыну. Ему было жаль парня, который почти все время рос без отца, воспитывался улицей и был обижен за это на весь мир. Эта жалость была единственной слабостью, которую Павел позволил себе в жизни. – Здарова, батя, – сухо бросил Олег, плюхнувшись на стул и с грохотом бросив костыль на пол. Он ожидал, что отец поздоровается первым, но раз этого не произошло, значит он недоволен, а стало быть возможности давить на него, что и так случалось очень редко, не будет.