Виктор вместе с женой внимательно смотрели очередной выпуск новостей, когда в дверь позвонили. Ира пошла открывать, а через полминуты позвала мужа. Тот нехотя поднялся с дивана и прошёл в коридор, где, переминаясь с ноги на ногу, ожидал военный курьер, которого Виктор уже встречал раньше. Заметив, и скорее всего, узнав Виктора, он уточнил для проформы: – Подполковник Виктор Романов? – Так точно, – по-военному, но огорчённо ответил тот – появление курьера означало досрочный конец его отпуска. – У меня для вас срочное письмо, а также телеграмма из штаба дивизии. Распишитесь о получении, – посыльный протянул Виктору бумагу. Отключенный телефон и намеренное, несмотря на запрет, игнорирование электронной почты не помогло – в штабе вспомнили о старой доброй почте с курьером. Виктор молча расписался и вернул курьеру документ. Парень отдал почту, козырнул и ушёл восвояси. Закрыв дверь, Ира недовольно посмотрела на мужа, но он не обратил на неё внимания. Сама она по его лицу не смогла бы точно сказать, что из полученной корреспонденции беспокоило его больше. – Я так понимаю, ты уже не в отпуске, – слегка раздраженно сказала она после непродолжительной паузы. – Наверное. – А что за письмо? – Не знаю. Походу, Паша решил добавить что-то от себя, – пояснил Виктор, умело скрывая своё недоумение и снова взглянул на конверт. Адрес отправителя и способ доставки сужал круг возможных корреспондентов до нескольких человек, и интуиция подсказывала Виктору, что автором письма был именно Паша. Они служили вместе уже почти два года, и за это время Гронин ни разу не писал писем и не слал смс-ок или сообщений в мессенджерах во время отпуска коллеги, хоть как бы не нуждался. Говорил, что не хочет отрывать Виктора от дел домашних и портить отпуск, да и в их работе нет проблем, с которыми он бы не смог разобраться сам. Поэтому теперь получение бумажного письма от него само по себе выглядело странно, и факт этот настораживал. Ира, успокоившись, решила не мешать мужу и ушла в гостиную, а Виктор прошёл на кухню, небрежно бросил телеграмму на стол и взялся распечатывать конверт. Из него он вынул небольшой листок и стал внимательно его читать. «Витя, похоже, ситуация выходит из-под контроля. Вирус распространяется очень быстро и практически не поддаётся лечению: медики могут только немного притормозить его развитие в организме. Знакомые «наверху» говорят, что дело чрезвычайно серьёзное. СМИ в своем репертуаре – ты и сам в курсе, что и как они врут. Правительство не хочет паники, соответственно история про волшебный препарат – вымысел. Кое-кто шепнул, что количество жертв уже достигает сотни тысяч. Про инфицированных я умалчиваю, потому что мой источник сам не знает даже примерного количества. Но самое плохое то, что никто и нигде не знает, что делать. Теперь главное. Нас отрезали от любой связи, кроме войсковой ‒ ни мобильников, ни интернета. Вчера я получил приказ о переводе на соседний объект (уверен, что ты понимаешь, о чём я) и назначении командиром охраны. Представляешь, какой цирк? Войска начинают спешно снимать и отправлять в разные места: под Москву, на восток. Думаю, это для создания и охраны карантинных зон. Хим. защита, противогазы ‒ все как положено. Мне оставили всего два взвода для охраны объекта! Сам объект интересен тем, что здесь сосредоточены кое-какие разработки в области химического оружия и имеется научный состав. Некоторые из учёных считают, что эпидемию остановить уже не удастся и предлагают в случае подтверждения их опасений закрыться в бункере здесь, на базе. Говорят, что ограничение контакта с внешним миром поможет избежать заражения, а в случае активного распространения вируса по воздуху ‒ система вентиляции оборудована многочисленными фильтрами и не должна пропустить заразу извне. Правда, я даже не представляю сколько мы так сможем просидеть, но всё же. Эх, слышал бы ты что они говорят… Если они окажутся правы, а я задницей чувствую, что так и будет, то никакие трибуналы нам будут не страшны. Мы уже начали подготовку запасов. При самом лучшем раскладе их хватит на четырнадцать-шестнадцать месяцев, не дольше. И то при условии, что мы будем экономить и протянем на этой дряни столько времени. Олега уже везут сюда. Ты тоже должен быстро собираться, брать семью и приезжать. Не знаю есть ли у нас лучший вариант. Поспеши». Подписи не было, но Виктор и без того прекрасно понял, кто автор письма. Работа требовала умения контролировать эмоции, но если бы Ира видела мужа во время чтения, она пришла бы в ужас от выражения его лица, настолько потрясли Виктора новости Паши. Получается, что апокалипсис всё-таки наступил, и теперь не ядерная война, не метеорит, не землетрясение и не цунами уничтожит мир. Смерть будет косить человечество с помощью маленьких невидимых организмов, которые так просто убивают людей… Несколько минут потрясённый Виктор простоял в глубокой задумчивости, но потом вспомнил о том, что помимо письма ему пришла ещё телеграмма из штаба. Он положил конверт с листком и взял со стола телеграмму, предварительно догадываясь, о чём в ней говорится. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, чего от него хотят. Нужно явиться в штаб не позже двадцать третьего числа. Вопрос, к чему такая спешка, отпал сам собой. Теперь всё и так было ясно. Что ж, придётся ехать прямо сегодня, а то можно не успеть на место вовремя. Виктор нехотя поднялся со стула, засунул письмо Павла в карман и направился в комнату, но остановился на полпути. Подумав пару секунд, он вернулся на кухню и вышел на балкон, стараясь прикрыть за собой дверь так, чтобы жена его не услышала. Затем достал мобильник и набрал нужный номер. Через несколько секунд холодный неживой голос сообщил ему, что в данный момент связь с абонентом отсутствует. Виктор набрал другой номер ‒ то же самое. Такой же ответ был и после третьего. Вот теперь он заволновался. Поколебавшись немного, он набрал четвертый номер... Послышались гудки, но трубку долго никто не брал. ‒ Да, ‒ наконец, ответил решительный голос. ‒ Привет. Это Романов, ‒ назвался Виктор. ‒ Здарова, Витек. Извини, друг, времени в обрез, так что давай оперативно ‒ что там у тебя? – собеседник говорил быстро: то ли был занят, то ли очень спешил. ‒ Ответь на пару вопросов ‒ что происходит? И второй – кто и зачем отдал приказ вырубить нашим мобильную связь и интернет? Невидимый абонент молчал. Пауза длилась секунд пять, после чего из динамика донесся хлесткий приказ оставить его на пару минут. Виктор был слишком уважаем даже на таком уровне, чтобы его могли игнорировать без причины. Он знал это, но никогда не пользовался ни своими связями, ни заслугами. Это был первый такой случай и потому, наверное, ему собирались ответить, даже несмотря на большую занятость. ‒ Витек, расклад такой, ‒ напряженно заговорил собеседник. ‒ Мы закрываем границы и все виды транспортного сообщения, чтобы не допустить заразу к нам. Для этого нам сейчас нужны все без исключения, особенно такие надежные люди, как ты. А по поводу связи ‒ не мне тебе объяснять, что в такой ситуации нужен информационный вакуум, иначе скоро получим панику и дезертирство. Зомбоящик сейчас тоже подрихтуют и выпуски новостей станут «нормальными». На последнем слове собеседник сделал особое ударение. ‒ Понял тебя, Николаевич. Но ответь честно ‒ закрытие границ и карантин реально могут помочь? Николаевич, как его назвал Виктор, снова выдержал короткую паузу. ‒ Не знаю, Витя. Честно. Но утром был на совещании у Самого ‒ там собрали всех светил нашей сраной науки и задали им конкретные вопросы, жестко задали. В итоге получили ответ, что да, карантин поможет. Главное ‒ локализовать и не выпускать тех, кто уже заражен, а также минимизировать перемещения людей в приграничных регионах, а для этого мы должны мобилизовать все силы... Собеседник вдруг умолк, но через секунду снова заговорил. В его голосе появились сомнение и подозрительность. ‒ Слушай… Только не говори мне, что ты или Гронин подумываете спрыгнуть с поезда… ‒ Не подумываем, ‒ уязвленным тоном соврал Виктор. ‒ Просто волнуемся за семьи. ‒ Ну и ладушки. Я даже думать не хочу, что такие заслуженные и уважаемые люди способны на нечто подобное. Кто угодно, но только не вы. От таких слов Романову стало стыдно за друга, да и за себя тоже. Однако потеплевший было голос собеседника снова стал подозрительным. ‒ Слышишь, а ты как вообще звонишь? Где находишься? ‒ В отпуске я. В Волгограде. Только что получил письменный приказ возвращаться в часть, вот и решил тебе позвонить. ‒ Понятно. Ну, лады тогда. Давай, дуй на свое место, а меня труба зовет. ‒ Спасибо, Николаевич. ‒ Да не за что. Ну, бывай. Из трубки полились короткие гудки. Виктор выключил телефон и задумчиво уставился в окно. Кто же был прав? Гронин или человек, с которым он только что разговаривал? Человек этот находится в самых верхах, ежедневно общается с президентом и наверняка знает ситуацию. То, что его голос звучал честно и уверенно это, конечно, ничего не означает ‒ их учили так делать, но все же… Что ж, в первую очередь Виктор – офицер, о чем Николаевич ему вскользь и напомнил, а офицер должен выполнять свой долг при любых обстоятельствах, невзирая ни на что. Да и реально ‒ не было ещё такой заразы, с которой бы ученые не справились. Справятся и с этой. Надо скорее ехать в часть, связаться с Пашкой и отговорить его от опрометчивых решений. Меньше всего Виктору хотелось, чтобы его друг после всего, что он сделал для страны, попал под трибунал, да ещё и за дезертирство и неподчинение. Размышляя над этим, Виктор вернулся к жене. – Ну? Что там? – нетерпеливо спросила Ира, поднимаясь с дивана и делая пару шагов навстречу мужу. – Да вот, в штаб вызывают. Похоже, что-то срочное, – сообщил Виктор, скрывая свои настоящие мысли. – Придётся тебе, родная, собирать меня в дорогу. Займись этим, а я пока гляну в инете расписание поездов. – Да, конечно. Странно, но Ира согласилась с мужем без малейшего ропота, хотя на её лице можно было прочитать неприкрытую досаду и печаль. Небольшие отпуска мужа часто заканчивались именно вот так – срочными вызовами. Этот раз не оказался исключением, но за годы совместной жизни она так и не сумела к этому полностью привыкнуть. – Игорь! Нужно срочно сходить в магазин! – крикнула она сыну. Из дверей соседней комнаты показался недовольный Игорь. – А почему я? Пусть Андрей идёт, – заканючил он. – Пойдёте оба, – тоном, не терпящим возражений, сказала Ира и с грустной улыбкой глянула на мужа. – Вредные, спасу нет. Ничего друг другу не уступят. Вроде бы и взрослые уже, а ума нету. Виктор тоже улыбнулся, но улыбка получилась вымученной и какой-то неестественной. Ира поняла, что мужа что-то тревожит, но не стала ни о чем спрашивать – она знала, что если бы он мог, то рассказал бы обо всем сам. Ира пошла на кухню, чтобы приготовить нехитрую еду мужу в дорогу, сыновья быстренько оделись и побежали в магазин, а Виктор быстро просмотрел расписание поездов и принялся собирать в дорожную сумку тот минимум вещей, который он всегда возил с собой в поездки. Тревожные мысли никак не уходили из головы. Виктор никогда не верил в глобальные катаклизмы. Он считал их чем-то невероятным, невозможным. Только не в нашем мире, не при нашем уровне технологий. Он всегда смеялся в лицо предрекателям гигантских цунами, извержений вулканов, столкновений с астероидами и прочей чепухи, но в этот раз все выглядело более чем серьезно. «А что, если Гронин окажется прав? Что тогда ждет меня, моих близких? Что, если отказываясь от его предложения, я обрекаю их на гибель?», – думал он. Какой ответ правильный? Что дороже ‒ собственное я, честь, достоинство и принципы, которым всю жизнь был верен до конца, которые являются твоим наполнением, твоим характером, твоей сутью, как человека? Принципы и честь, которые были главнее всего даже перед лицом смерти, которой ты не раз заглядывал в глаза? Или семья ‒ родные и близкие люди, без которых ты не представляешь своей жизни, потеря которых кажется невосполнимой, такой, что ты не чувствуешь в себе сил пережить? Близкие люди, ради которых ты так же готов сойтись лицом к лицу со смертью и даже проиграть, если это им поможет? Победить в этой борьбе могло только что-то одно. Приняв решение, Виктор быстро собрался. Семья вышла за ним на лестничную площадку. Словно неумолимые судьи смотрели на него три пары глаз, будто зная, что происходит у него в голове и в душе. – Я так надеялась, что ты ещё хоть немного побудешь дома, – с грустью сказала Ира. – Я тоже, котёнок. Виктор нежно поцеловал жену, потом детей. С печальной улыбкой погладил мальчуганов по головам, взъерошивая волосы. – Папа, когда ты снова приедешь? – спросил Игорь. – Надеюсь, что скоро, – бодро ответил Виктор. – Ладно, бегите в комнату, мне ещё нужно сказать несколько слов маме. Мальчишки послушались и, по очереди пожав отцу руку, наперегонки умчались к себе, оставив родителей наедине. Проводив их тоскливым взглядом, Виктор снова взглянул на жену. – Послушай. Я бы хотел, чтобы ты собрала самые необходимые вещи и приготовилась уехать. Ира хотела было спросить, почему и куда нужно уезжать, но этот вопрос оказалось не трудно предвидеть, что Виктор и сделал. – Ситуация с эпидемией меня немного волнует. Всем нам будет лучше, если вы уедете к родителям. Может, я впадаю в паранойю, но сейчас будет лучше держаться подальше от больших скоплений людей. Так, на всякий случай. Ну… не волнуйся, всё будет хорошо. Я люблю тебя. Ира ничего не сказала. Лишь кивнула в знак согласия. Виктор ещё раз крепко обнял и поцеловал её. Ему не хотелось оставлять семью, не хотелось уходить, но долг звал его. Долг… На миг Виктору захотелось забыть про приказ, забыть про то, что он офицер, забыть о своем слове и принципах. Россия стала уже не той, какой была когда-то, в ней мало что осталось от той страны, которой присягали его отец и дед, а затем и он сам: у властей совсем другие желания и ценности, им плевать на людей… но ведь он давал присягу. Кем он будет, если нарушит свои принципы, нарушит слово, данное себе? Что сказали бы его отец, дед и прадед ‒ кадровые боевые офицеры, каждый из которых отдал жизнь за эту страну? Ответив на поставленный самому себе вопрос, Виктор отпустил жену, ещё раз заглянул ей в глаза, тихо попрощался и пошёл к лифту. Непонятное ощущение ожило и крепло внутри него. Что-то подобное чувствовала и Ира.