— Не будьте глупцом, Вал! Вчера Фанат рассказал о деньгах целой толпе. Он нашёл нечто ценное, ради чего противники готовы перерезать кучу народа. Опасные и влиятельные хищники, у которых много власти и денег. Хватит одного лишь подозрения, чтобы причастных стереть в порошок. И вы не исключение! Киллеры хлопнут вас не напрягаясь. Два миллиона Синдикату за устранение неудобного и опасного противника — и вуаля! Думаю, вы платите им, не так ли? Строго в день, как коммунальные платежи, чётко и исправно! Я наводил справки. Я вам не враг, а единственный человек, которому должны доверять. Сделайте для меня работу, и уйдёте на покой богатым человеком, на своих ногах, живой и невредимый. В противном случае останетесь сидеть в окопах с иллюзией мнимой безопасности, пока не заявятся убийцы. Так что советую согласиться и оставить в покое мою одежду. Вал тяжело дышал. Он выдохнул, досчитал до трёх и отпустил Раскина. Тот привстал, оправил камуфляж, картинно подправил волосы. — Загоняешь дичь в угол, а потом диктуешь свою волю, — выдавил из себя пытающийся успокоиться встревоженный старик. — Скажите, вы чем-то отличаетесь от меня? Наверное, нет. Я много чего любопытного слышал о хитром и пронырливом Вале, который немало отправил к праотцам кровных врагов. Вы ничем не лучше, не хуже меня. Не так ли? Я плачу за достойную работу. Так же, как и вы. Я собираю по крупицам информацию, подкупаю, убиваю, как и вы. Да, мистер Вал подонок и убийца, настоящий волк среди овец, слышал я. Однако, Фанат сказал мне однажды, что «Вал — мужик. Он держит слово, хотя сволочь и жадный упырь». Поэтому я пришёл к вам, с надеждой разрешить возникшие противоречия между будущими деловыми партнёрами. Это справедливо! И работа вам по плечу. Вал плюхнулся на стул. Его снова опускали ниже плинтуса. Обычно происходило наоборот. Похоже, он потерял прежнюю хватку и оказался в западне, куда угодил благодаря Фанату. Шухов бы побрал его! В двухстах метрах в кабинете сидел мерзавец Господин М, за спиной которого числилось семьдесят штыков в общей сложности. Напротив, восседал кардинал «серых» боевиков, что привык разговаривать с позиций силы. И если первый чётко дал понять не встревать в авантюру, второй в приказном порядке вынуждает его это сделать. Раскин прав. Выбор у него один — смерть. И в том, и в другом случае он рисковал получить пулю в голову от наёмников, неважно от каких, «синих» или «серых». Что же делать? Бармен решил рискнуть. От дальнейшего шага зависело будущее. — Гарантии. Мне нужны гарантии, что ты не кинешь старину Вала. — Моё слово. — Маловато. С таким же успехом я договорюсь с кровососом о поставках пива в бар, — язвительно бросил бармен. Бледное лицо гостя окрасилось злобой. — Слова вам недостаточно? Вам нравится по старинке, да? Непредсказуемый Карл налил стакан виски на четверть, выпил. И внезапно со всей дури швырнул стеклянную тару на выцветший линолеум. От удара стакан высоко подпрыгнул и раскололся на несколько частей. Раскин подобрал осколок поменьше и с силой сжал его в кулаке. Спустя три секунды по запястью потекли тонкие струйки крови. — Вот моя гарантия! Бармен с придыханием наблюдал, как с кулака сочится вязкая субстанция, падая на стол густыми тёмными кляксами. Раскин не шутил. Он был ещё более безумен, чем психопат Господин М. — Ладно. Я согласен! Только прекрати заливать кровью мой стол, — пробурчал недовольно Вал. Карл разжал руку. Измазанный красным осколок покатился по полу, оставляя след. — Считаю, мы договорились. Сделай это! С этими словами он щедро окатил рану дорогим виски. Глава 21. Вечеринка в баре Глава 21. Вечеринка в баре 1. Странно, но ему показалось, что охрана ушла вместе с больши́м боссом, а его бросили в затхлом помещении. Не одного, в просторной комнате присутствовали ещё люди. Только в отличие от него они свободно перемещались внутри здания, сидели на скрипучих стульях или молча ковыряли в носу. Массивными дверями больше никто не хлопал, как никто не заходил внутрь. Похоже, лавочку прикрыли для любопытных глаз. Пеппа, что мирно сидел на корточках, сумел приподнять подбородком ненавистную марлю и осмотреться. Крепкие стулья и самодельно сбитые столы навели его на мысль о месте, где можно пожрать и выпить. При упоминании о еде мирно дремавший желудок забил тревогу, противно заурчав пустым мешком. «К чёрту это!» — подумал связанный человек и набрав в лёгкие воздуха, крикнул: — Эй, люди! Уберите с головы прокля́тый мешок. Я задыхаюсь! Он постарался сказать это твёрдо, как пристало мужику. Пеппа не хотел, чтобы чужаки посчитали его тряпкой. Его услышали. Раздался скрип стула, с которого поднялся человек. Судя по мягким шагам по дощатому полу, он не страдал одышкой и лишним весом, чего не скажешь о вышколенных увальнях Раскина, чьи красномордые рожи и нерасторопные туши говорили о повальном увлечении тренажёрным залом, пивом и куриными крылышками. Пеппа сжался, подобрал ноги и приготовился получить удар ботинка по почкам или что-то в этом роде. Но ему повезло. Подошедший выбрал правильный путь в представлении пленника. Двумя пальцами он стянул мешок с головы заключённого. Уголовник тут же уставился на него. Перед ним замер худой небритый незнакомец, одетый в однотонную парку оливкового цвета. Под ней угадывались очертания лёгкого кевларового бронежилета. На правом рукаве красовалась нашивка с оскалом волчьей пасти. За спиной выглядывал приклад АКС. В руке человек держал опасный охотничий нож, острый и блестящий. Не человек Раскина. — Я перережу верёвки, — навис над пленником тип в парке. — Веди себя красиво. Если чё, без обид. Пленный послушно кивнул и повернулся к нему спиной. «Освободитель» разрезал путы на руках и ногах и отошёл в сторону, пряча финку. Заключённый со злостью пнул на полу мешок. Потирая запястья, он как затравленный зверь стал озираться по сторонам. Увиденное смутило его. Люди Раскина действительно ушли, оставив вчерашнего узника в странном месте в компании не менее странной публики. Всего он насчитал четырёх человек, включая остолопа за импровизированной барной стойкой. Похоже, он находился в самом настоящем сталкерском салуне. В чужом и незнакомом. Охрана не появлялась. Это радовало. Пеппа оправил опостылевшую тюремную робу, что даже в таком месте выглядела экстравагантно, после чего направился к типу с пиратской повязкой на один глаз. Он безумно хотел есть, и кроме того, жаждал получить информацию. Проходя мимо спасителя, что единственный отреагировал на просьбу пленника, Пеппа приложил два пальца к виску и отсалютовал, говоря таким образом «спасибо». Тот кивнул. Тип за стойкой с одним целым глазом любопытно наблюдал за происходящим. Пленник подошёл вплотную к нему и поздоровался: — Привет, друг! Тот исподлобья посмотрел на подошедшего посетителя и с некоторой паузой хмыкнул: — Ну? — Извиняюсь, конечно, за вторжение. Эти гнусные подонки измывались надо мной в течение шести часов. Я замёрз, как собака, меня мучит жажда и я не жрал со вчерашнего дня. Думаю, твоя контора не обеднеет, если я возьму себе пива. Толстосум заплатит! — подмигнул Повару сталкер. — Хорошо! Одноглазый бармен, к вящему удивлению Пеппы, не послал его в три дали, а просто согласился с ним. — И пожрать. Всё что угодно. Буду весьма признателен. — поторопился добавить Пеп, пока мил человек не передумал. — Как скажешь! — Меня Пеппа зовут. А тебя как величать, сударь? «Сударь» поставил на стойку «Жигулёвское», наверняка самое дешёвое, положил гречневую кашу с тушёнкой и кусок хлеба толщиной с два пальца, выдал ложку. — Зови меня Поваром. — громыхнул в ответ одноглазый калека. На хмуром лице читалась плохо скрытая неприязнь. Впрочем, голодному пленнику было наплевать, что о нём думают присутствующие люди. Он подхватил еду и пошёл по проходу. Пеппа проигнорировал свободные места возле стойки, прошаркал мимо спасителя, замер на секунду. Размышлял он недолго. Его заинтересовал третий участник дешёвого водевиля в полупустом заведении. Паренёк забился в дальний угол, и молча ковырял ногтем шершавую поверхность липкого дерева. — Я присяду? — сказал Пеппа, опускаясь на стул напротив парня и одновременно бережно придерживая руками пайку и пиво. Он недовольно буркнул в ответ. — Не люблю один жрать. А ты вроде самый нормальный среди всех, или кажешься таким. Ты из лагеря учёных, да? Я слышал, как в вертушку садился один умник. Тебя Пит зовут? Видишь, я даже имя запомнил. Пит гневно посмотрел на соседа, но промолчал. — Зря ты злишься, дружище! Я лишь пытаюсь наладить контакт, развеять мрачную обстановку. Пеппа схватил ложку и принялся уминать ещё тёплую гречневую кашу. Не забывал он и о пиве. Ел голодный неаккуратно, чавкая и причмокивая, будто специально пытался произвести неприятное впечатление на собеседника. Тот чутка отодвинулся от надоедливого постояльца, который давился кашей и умудрялся выдавать тирады, адресованные собеседнику. Ботаник не слушал его. Уставившись на столешницу, он разглядывал трещину с крошками и мелким песком, застрявшими в ней. Но едок в слушателях не нуждался. — Неспроста нас тут собрали. На убой пойдём. Лучше бы я в тюряге сидел, в тепле и сытости. Чем с голой жопой без ничего в Зоне ошиваться, — бормотал Пеппа с набитым ртом, откуда так и летели крошки. Вскоре по дну пустой тарелки заскребла ложка. Пеппа отодвинул посуду прочь, допил пиво, и привычно похлопал себя по карманам. — Эй, друг, не будет сигаретки? — Не курю, — буркнул Пит. — Зря. Честное слово, я думал, ты немой. — Слушай, иди отсюда, и без тебя тошно! — тихо отшил надоеду Пит и отвернулся, сделав вид, что надоедливого собеседника не существует в природе. — Нервный ты. Уже ушёл. Ясно. Думал, ты нормальный. Ан, ошибся. — махнул рукой проводник, вставая с места и забирая пустую посуду. Стул задвигать обратно он не стал. Вручив тарелку с чувством выполненного долга Повару, Пеппа развязной походкой зашагал к «спасителю». Отодвинув стул напротив, зэк присел. Ноги он пристроил на столешнице. — Слушай, дружище, у тебя, случайно, нету сигары вкусной для политзаключённого? — Может, в рожу хошь? Бесплатно, — ответил ему сталкер. — Свой человек, — оскалил гнилые зубы весельчак Пеппа. — Без шуток, есть папироса? — Держи. Собеседник бросил тому пачку «Кэмела». Пеппа ловко извлёк из неё две сигареты, одну отправил за ухо (на чёрный день), вторую — в рот. Пачку он бесцеремонно швырнул на стол. Откуда-то у него появилась в руках спичка. Пленник ловко чиркнул одноразовой зажигалкой о столешницу, приподнял вверх, наблюдая, как крошечная спичечная головка взрывается синеватым огоньком, и не мешкая прикурил. — Спасибо за сигару! Пеппа помнит добро! Как звать-то тебя, чел? — Зови меня Сэмом, — флегматично промолвил боец с шевронами. — Сэм. Понятно. Я Пеппа. Скажи-ка, дядя Сэм, а где мы сейчас находимся?