Капитан обвёл глазами притихшую толпу. — Всем закрыть рты! Построились дружно в одну шеренгу. Вес, рост и жир без разницы. Смирр-на! По команде присутствующие члены лаборатории заняли места в хаотичном порядке под прожектором на входе, выстроившись в линию перед начальником охраны. Кречет привычно осмотрелся и отвёл руки за спину. Выглядел он угрожающе. — Значит, так, мясо! Это и вас касается, грязная чернобыльская интеллигенция. По чистой случайности вы остались живы, и только потому, что этот недоносок отказался пачкать руки. Вашей голубой кровью! — рявкнул кэп и ткнул ногой связанного Айсберга. — Эта ночь показала, что мы, включая меня, забили хер на безопасность, о которой я двести раз талдычил. Мы облажались, и долбанный ураган не считается. В будущем Зона-мать не простит собственной расхлябанности, и накажет нас со всей изощрённостью. Кречет подошёл вплотную к испуганному Комару. Посмотрев тому в глаза, со всей дури врезал камраду в «солнышко». Гонщик схватился за живот. Несмотря на комбинезон, удар вышел мощным, жёстким. Боец охнул, задышал чаще. Глаза командира «серых» налились яростью и злобой. Таким его никто никогда не видел. С ноги он пробил в грудь Дятлу, тот отступил по инерции. Скримеру досталось больше. Безумный командир схватил за грудки стрелка, ударил коленом и прописал быструю двойку по почкам. Охранник лагеря закашлял, закачался, но не упал. — Три, мля, аномалии! Пять человек! Вы чего, поленья, сдохнуть хотите? — чеканя каждое слово, начальник безопасности рвал и метал. На мгновение ледяной взгляд Кречета застыл на роже виноватого Бугра. — Ах да! Несчастный Бугор! Пользы, как с козла молока! Видел, как режут баранов? Подходят, и ножом выпускают кровушку, от уха до уха по горлу. Расслабились, сука! — кричал на него Кречет, брызжа слюной. Он хлестнул пощёчину бойцу, затем взял того за горло и зашипел: — Ты не сдохнешь здесь, пока я тут командую, запомни, мразь с куриными мозгами, и вы, ублюдки, вернее, куча слонов тупорылых и негодных ботаников! Не стоило лезть в Зону. У нас война! Су-у-у-уки! Кречет отпустил задыхающегося Бугра. Командир наёмников тяжело дышал, его мощный торс поднимался и опускался. Все молчали, чувствуя вину, как провинившиеся школьники перед завучем. И бойцы, и научные сотрудники понимали, что каждое слово командира — правда! Отдышавшись, Кречет уже тихо и спокойно добавил: — Значит, так! Если кто-то считает, что я нарушил границы дозволенного, я уйду! Понимаю, характер у меня не подарок. Я покину лагерь, только скажите в лицо, мол, ты, Кречет, псих конченый, полудурок, перегнул палку. Пойму каждого! Устал я, сорвался. Говорите сейчас, потом поздно будет. Он по очереди обошёл каждого из стоя́щих в шеренге людей, заглянул в душу к ним своим пронзительным и леденящим кровь взглядом матерого ветерана. Кто знал, о чём думал этот закалённый во многих переделках стареющий воин, привычен управлять и отдавать приказы. Возможно ли, что он видел перед собой не случайных контрактников, бросивших спокойную жизнь на большой земле из-за денег, а верных и близких ему людей, о которых привык заботиться. Неизвестно! Чужая душа — потёмки! — Так и думал! — Кречет вновь обрёл свою обычную невозмутимость. — Разойдись! Малыш, на позицию! Дятел и Скример! Этого субчика ко мне в кабинет, и заприте дверь! Я с ним поговорю. Комар, разворачивай систему безопасности, и обозначь аномалии маячками. Бугор, не нервируй меня, а почини этот долбанный трансформатор, наконец. Мануэль, помоги ему настроить ПО-шку. Вдвоём быстрее получится. Пит, есть возможность установить новую тарелку? Если да, займись, ты шаришь. Ну и хер-р Ракицкий! Уже рассвет, сделай кофе, будь другом! Я и вправду, устал. Всем понятно? — Так точно! — хором и достаточно дружно гаркнули виновники этой разборки. — Шевелитесь! Все тотчас бросились выполнять задания «отца и такой-то матери», как порой себя называл Кречет. Он же пошёл бродить по территории, успокаивая свои расшатанные нервы. Войдя в комнату, служившую ему и спальней, и личным кабинетом, командир «серых» застал там с белым лицом сидящего на стуле привязанного субъекта. Глаза его были широко открыты. Они раскрылись ещё шире, когда оппонент взял кружку с кофе в одну руку, во вторую огромный, хорошо заточенный нож. — Рассказать стишок? — Кречет с тесаком склонился над перепуганным насмерть Айсом. — Не дёргайся! Слушай внимательно! Экзекутор нараспев, не торопясь, принялся негромко декламировать стихотворение: — Раз, два, три-четыре-пять…вышел зайчик… Кречет недоговорил. Он отпил глоток, хлопнул кружкой о стол и несильно, но быстро воткнул тесак в предплечье беглеца. Брызнула кровь, жертва задёргалась от боли, замычала. Мучитель достал кляп изо рта. — А теперь отвечай быстро, кто ты такой и какого ляда забыл у лагеря! — Я скажу! — заорал несчастный, брызгая слюной. По его предплечью потекла густая коричневая жижа. 2. Связанный человек понимал, что у него не оставалось выбора. Либо соврать, либо выложить как есть. Жуткие слухи об этой лаборатории подтвердились, психопат и впрямь готов замучить его до смерти. Уж лучше бы его задрал тот снорк, что почти снёс ему голову. Но мысль сталкера прервала жуткая боль: этот садист без предупреждения пустил в ход нож, вонзив его в плоть. Резал, как животное! И ведь это начало. Кречет вытащил кляп изо рта. — Я скажу!!! Сволочь, я скажу, только убери свой вонючий нож! — закричал связанный человек, глядя, как струйкой выплёскивает кровь из раны. — Айсбергом зовут! Я искал одного подонка, он кинул меня. Сказал, возле лагеря есть тайник, в лесочке, где три мутососны растут, лежат ценные вещи. Когда пришёл, там было пусто, ублюдок развёл меня на десять кило «зелёных». Можешь съездить проверить, я покажу. Только прекрати резать меня, урод! — Давай, рассказывай, не останавливайся! Тебе нужно постараться, чтобы заработать на жизнь! — Сука, сука!!! Как больно! Кречет беззлобно ударил тому в лицо кулаком. Айс дёрнулся, чувствуя, как рот набирается кровью. — Ладно, хватит! — раненый затараторил, сбиваясь с ритма и надеясь отстрочить мучения и прекратить кровопролитие. Геройствовать, когда тебя режут, вещь неблагодарная. — Говорю, кинули меня. Чел, у него татуировка на плече. Дима Волк, так он себя называл. Подговорил меня выкрасть у Семенова тетрадь со старыми записями, я и позаимствовал, а он его и грохнул. Меня стали искать, я сбежал. Подозрение пало на меня, я же работал на убитого. И вот так прошло три месяца. И выследил подонка, пытал его, он сказал о тайнике, и показал метку на карте. Наладонник я выбросил, оружие у него забрал, самого отпустил, пообещав пришить, если обманул. — Что в тайнике? — Ничего. Его обчистили. Я только записку нашёл. Не веришь, да? Кречет усмехнулся сквозь зубы, едва сдерживая себя. — Я проверю. Сиди смирно. Дознаватель двумя пальцами аккуратно вытянул выглядывающий краешек листочка в клеточку из задней части брюк. От влаги он сморщился и набух. Айсберг не соврал. На бумаге красовалась всего одна размытая надпись. «ПНХ». В переводе это означало ёмкое «Пошёл На Хрен!». Кречет громко засмеялся. — А зачем ему тетрадь понадобилась? Говори! — тон командира «серых» снова стал серьёзным. — Не знаю. Талдычил мне про Север постоянно. Про богатство какое-то, золотые горы, что проложил туда путь и даже успел побывать там. Дай бинт же! Кречет разрезал верёвки на руках у пленного и бросил тому бинт. Айс, как мог, распотрошил перевязочный пакет, приложил к свежей ране. — Что, доволен, Чикатило лысый? Кречет ухмыльнулся. И достал из кобуры «пернач». — Э, постой, давай без глупостей, — запричитал Айс, пытаясь выторговать себе жизнь. — Всегда можно найти компромисс. Начальник охраны больно ткнул пистолет в нос пленному. — Говоришь, Дима Волк, кореш твой? — Да. Он подставил меня, клянусь! — Хм. Продолжай. — Кречет убрал пистолет от лица сталкера. Он отошёл к стене, оперся на неё. Айсберг перемотал рану, морщась от боли. — Я же говорил, подставил он меня. Дважды. Я проделал долгий путь. Я едва добрался до схрона. Дальше просто. На меня вышла стая голодных псин. Я отбился. Шавка прокусила ногу. С оврага не смог до начала бури выбраться. С прокушенной ногой я рванул к лагерю. Хорошо, патрон в стволе был, выстрелил, увидел вашего человека в оптический прицел. — Ботаника благодари, у которого оружие украл. Зачем пытался сбежать? Беглец помялся несколько секунд, не зная, что ответить. За него это сделал «псевдоследователь». — Эй, приятель, я догадался, почему ты подставился. Семёнов якшался с представителями «Tesla». Насолил «серым» на Болотах? Ай, ай! Жаль, не догадался глянуть ориентировки по твоей роже. Так бы самолично скормил сноркам. Но веришь, мне похеру на твои косяки. Мне не понравилось, что ты меня нагрел. Меня, слышишь, морда! Тебе повезло, что не порешил ботаников. — Я не хотел никого убивать. Я пытался уйти, сбежать по-тихому. — Ты вонючая крыса. — Чего? Не гони, мужик. Ты всё равно меня допросил. И сдал бы меня, как стеклотару своим «серым» друзьям. Кречет размахнулся и ударил пленного Айса кулаком в нос. От мощного джеба человек свалился со стула и замычал. — За эти слова можно пулю получить. — капитан передёрнул затворную раму «пернача». Айс с прокушенным языком и изрезанным плечом чуть не отключился от потери крови. Шмыгая носом, он закинул голову наверх на полу, пытаясь остановить кровотечение. — У меня не осталось выбора. Наёмник «серых» навис над сидящим раненым. Пистолет подрагивал у него в руке. — Ладно, последний вопрос! Где находится тайник? Хочу убедиться в правдивости слов. Видишь, ты неубедительно рассказываешь. Не впечатлён. — Три сосны там, много аномалий. Уверен, в аду для тебя приготовили особый котёл. Айсберг сплюнул кровавую кашу. — По делу говори, пока зубы не выбил. Три сосны? Отдельно стоя́щих, да? — Тугой? Да. На поляне в лесочке. С левой стороны яма с водой, в десяти метрах от неё.