С этими мыслями я пододвинул к себе картонку с котлетой. Сегодня котлета так и просилась в пасть, будто это было моё любимое рагу из прогнивших баклажанов. В животе приятно урчало в предвкушении трапезы. Тем более удивительное ощущение, что ещё пару дней назад я даже не смог положить кусок фарша в пасть, хотя был голоден как волк. Как говорится – кто старое помянет… Потому что сейчас я бы с удовольствием попросил себе вторую порцию. Вот только попросить бы попросил, но кто даст? Никто. Для всех и на всех одинаковая диета. Тридцать первый с осторожным любопытством продолжал наблюдать за каждым моим движением. Он видел, как я пробую на вкус сочную котлету с жирком. Я же видел, как его тело пробила мелкая дрожь, стоило мне положить первый хорошо прожаренный кусок в пасть. Он подался вперёд, буквально заглядывая мне в горло, и скорчил такую гримасу, после которой у любого нечистого напрочь отбило бы аппетит. Самое время было показать бедолаге, что ему не пронять меня своей мимикой и гримасами. Не найдя ничего лучше, я сел к нему вполоборота. Сумасшедший, смекнув, что еда пришлась мне по душе, лёг грудью на стол. Его рыло нависло над картонкой с моей котлетой. – Ты бы не ел эту гадость, – вдруг сказал он, тыча когтем в котлету. Его коготь, давным-давно не знавший маникюра, почти касался мяса. Не желая вестись на провокацию, я отодвинул картонку с котлетой к краю стола. Разумеется, ничего не стал отвечать сумасшедшему, потому что он только того и ждал. Ещё не хватало – вступать в полемику с душевнобольным. Теперь-то у меня не было сомнений в том, что чёрт напротив меня душевно болен. Впрочем, тридцать первый тоже не собирался отступать. Он застучал когтями по столешнице, делая пальцами мелкие шажки к удалившейся от него картонке, и зашептал: – Не ешь, тебе говорю, дурень. Не ешь… С меня хватит! Я поднял картонку, отсаживаясь на самый край стола. Предположил, что придётся встать, потому что сумасшедший не оставит попыток дотянуться до котлеты, но я ошибся. Вместо этого чёрт принялся драть когтями стол, фыркать пятаком и повторять: – Не ешь, не ешь… Было понятно, что тридцать первый не даст мне спокойно поесть. Наверное, поэтому никто из пациентов не подсаживался к нему и второе место за столом каждый раз пустовало. Я стиснул клыки – ладно уж, придётся потерпеть. В конце концов, я сам был виноват в том, что происходило. Будь я малость внимательнее, прояви осторожность и… Впрочем, что теперь рассуждать? Сделанного не воротишь, так? Я решил стойко перенести наказание и продолжить трапезу в компании тридцать первого, хотя чертяка добился своего – у меня напрочь отбило аппетит. Но стоило мне отломить от котлеты кусок побольше и нанизать его на коготь, как нечистый исполнил новый трюк. Резким движением он вдруг выбил котлету из моей лапы. Кусок упал под стол. Я не сдержался, бросил на стол картонку с остатками еды, выругался. Нечистый хохотнул и, уверенный в своей безнаказанности, принялся раскачиваться взад-вперёд. Я впился в него взглядом, пытаясь понять, что произошло. Возможно, стоило влепить ему затрещину, чтоб шарики, зашедшие за ролики, мигом встали на место, но что взять с дурака? – Что ты вытворяешь? – прорычал я, не ожидая получить вразумительный ответ. Так оно и вышло – прозвучал очередной набор нудно повторяющихся «не ешь, не ешь, не ешь!». Эту фразу чёрт выпаливал как пулемёт. Уж не знаю, чем не угодила ему несчастная котлета! Я решил не обижаться на дурака, нагнулся под стол за упавшим куском. Хорошенечко подул на него. Никогда прежде я не подбирал еду с пола, но эта котлета, мм… По спине побежали мурашки. Неужто есть хотелось настолько, что я был готов жрать оброненное на пол мясо? Мысль насторожила. Чёрт, продолжавший раскачиваться, резко остановился, посмотрел на меня. Показалось, что в его глазах появилась некоторая осознанность. – Мясо, – процедил он, проглатывая слова. – Это не мясо для нечистых! Ангельское мясо! Должно быть, я ослышался, потому что в следующий миг чёрт снова раскачивался и бурчал набор невнятных звуков себе в пятак. Но нет же, я отчётливо услышал его слова об ангельском мясе, из которого был сделан фарш. Мягко говоря, мне стало не по себе, это было последнее, что я был готов услышать сегодня. – Ангельское мясо? – прошептал я. – Ты серьёзно? Остатки котлеты лежали на картонке. Окончательно пропал аппетит, а вместе с ним уверенность в том, что я захочу есть котлету снова. Вспомнился отвратительный привкус мяса, когда я попробовал его в первый раз. Свежатина-а, тьфу!.. – Откуда ты это знаешь? – сдерживая рвотные позывы, удалось выдавить мне. Теперь уже я подался к тридцать первому пациенту, который в своих покачиваниях напоминал маятник. Он не ответил. Казалось, что нечистый по другую сторону стола смотрит на меня с усмешкой во взгляде. Но он ведь сам раньше ел эти котлеты? Или всё-таки нет? Откуда вообще в столовой клиники взяться котлетам из плоти ангела? Здесь, конечно, творились странные вещи, но всё-таки чтобы кормить невинную нечисть мясом летучих тварей… Я вдруг вспомнил необычные перья в палате реанимации и нахмурился. В той самой палате, в которой, по идее, и содержался этот тридцать первый! «Нет уж, спятивший чёрт просто разорвал подушку. Откуда ещё там перьям взяться?» – решил я. Другого логического объяснения действительно не находилось. То, что мы находились на пике Панчича, который кишел летающими небесными тварями, вовсе не означало, что нас станут кормить их мясом на завтрак. Зачем? Для чего?! Во-первых, поймать ангела стоило немалых усилий, а во-вторых, их мясо содержало опасные токсины и было несъедобным для нечисти. Возможно, сумасшедший пациент каким-то образом всё это перекрутил в своей голове и выдал желаемое за действительное… «Что-то здесь не так, Деян, не пытайся убедить себя в обратном», – остановил я поток разогнавшихся мыслей. Как бы то ни было, но смотреть на котлету больше не было никакого желания. Раздался отрывистый, непродолжительный гудок. Сработал таймер, на котором истекло время, отведённое для приёма пищи. Надо было срочно идти к окошку выдачи лекарств за очередной порцией пилюль. Сумасшедший лишь хихикнул, но даже не шелохнулся. Мне следовало встать, если я не хотел неприятностей… – Хватит, Деян, – прошептал я. – Держи себя в руках, будь как все, не выделяйся… Когти впились в столешницу, напряжение сковывало меня изнутри. Тридцать первый мог сколько угодно выдавать желаемое за действительное, но мне надоело гадать. Я осторожно покосился в сторону выхода из столовой. За нами наблюдал доктор Висконский, стоявший у стены с окошком для выдачи лекарств, где уже столпилась очередь из чертей. Баггейн скрестил лапы на груди и с прищуром переводил взгляд с тридцать первого на меня и обратно. В какой-то момент наши взгляды пересеклись. Я не отвёл взгляд. В глазах баггейна застыла невозмутимость и полное безразличие. Что было в этот момент в моих глазах, что могло бы его задеть или успокоить? Очень надеюсь, что Висконский не увидел там решимость, угасшую было после двойной дозы введённых накануне препаратов. Боковым зрением я отметил появившегося из ниоткуда упыря, кажется, это был Вик. Интересно, что произойдёт, если кто-то останется за столиком, когда время на таймере истечёт. Однако я знал, что время на моём внутреннем таймере вышло. Я набрал полную грудь затхлого столовского воздуха и молча выдохнул. Висконский, видя, что я не собираюсь подниматься, кивнул Вику, который тут же двинулся к нашему столику. Настроен медбрат был крайне решительно. Поравнявшись со столиком, за которым сидели я и мой сосед, Вик на одном дыхании выпалил: – Подымайтесь, пятый номер, вы нарушаете режим. В лапах упыря появился уже знакомый мне электрошокер. Казалось, ему не было дела до тридцать первого, который, как и я, не спешил покидать стол, играя с медперсоналом в опасные игры. Мне стоило больших трудов остаться сидеть на месте. Возможно, потом я пожалею о своём выборе, но сейчас мне ничего не оставалось, кроме как твёрдо идти до конца. – Из чего сделана эта котлета? – спросил я, пропуская мимо ушей его приказ. – Я никуда не пойду, пока ты не ответишь. Вы кормите нас свежим мясом, и я хочу знать, из чего она! Я знал, что если резко подорвусь на копыта, то тут же лягу обратно сражённый шокером. Несмотря на внешнюю неуклюжесть Вика, не стоило забывать, что он был упырём, а значит, по определению обладал природной ловкостью и недюжинной силой. Переть на рожон не следовало, я шёл ва-банк, но теперь я хотел сделать это сознательно. – Подымайтесь, вы нарушаете режим, – повторил Вик со всей своей невозмутимостью. Разумеется, отвечать на мой вопрос никто и не собирался. – Мне повторить вопрос? – Я остался недвижим, всем видом показывая, что не сдвинусь с места, пока не получу ответ. Сумасшедший принялся хохотать во всю глотку, тыча пальцем то в меня, то в упыря. Его явно забавляло происходящее. Я в глубине души надеялся, что он поддержит меня в споре с медперсоналом, но ожиданиям не суждено было сбыться. Тридцать первый лишь хохотал, найдя для себя развлечение по душе. Похоже, он специально стравил меня с этими двумя, видя, что я с охотой ведусь на подобные провокации. – Подымайтесь, вы нарушаете режим. – Вик с электрошокером навис над стулом, где сидел я. Мне вдруг показалось, что упырь на секунду потерял бдительность. Сейчас бы ухватить его за лапу, хорошенечко шарахнуть башкой об стол и… Я усилием воли заставил себя избавиться от наваждения. Ну уж нет, пока у меня не было фактов, так что любая агрессия с моей стороны могла закончиться совершенно плачевными последствиями. Пришлось сдержаться, но каких же трудов мне стоило не отобрать шокер у упыря! – Что это за мясо? – в третий раз спросил я, кивком показывая на остатки котлеты. Викентий снова пропустил мой вопрос мимо ушей. Потянулся к моему плечу, намереваясь силой вывести меня из-за стола. Именно в этот момент в наш разговор вмешался баггейн, до того наблюдавший за происходящим со стороны. – Оставь его, – мягко распорядился он. Упырь послушно опустил шокер, попятился и замер у соседнего столика. Он мигом потерял ко мне, как и ко всему происходящему, интерес. Услышав голос доктора, резко перестал хохотать тридцать первый. Он поднялся и, опустив голову, поплёлся на выдачу. Возможно, появление Висконского подействовало на чёрта отрезвляюще. И ещё я заметил, что со стола исчезла котлета нечистого, к которой он так и не притронулся. От взгляда не ушло, как чёрт зачем-то сунул её себе за пазуху. Зачем? Мне было не до выяснений, сейчас следовало разгребать те неприятности, которые я создал себе сам. А уж это я умею… – По-моему, мы договорились, Видич. Разве нет? – сухо спросил Висконский. От его слов, вернее, от тона, каким они были сказаны, по телу пробежали мурашки. – Почему вы не идёте на приём лекарств? – продолжил он. – Потому что хочу знать, чем нас здесь кормят! – ответил я. Доктор усмехнулся, пожал плечами, подошёл к моему столу и вдруг отломил кусок от моей котлеты. С невозмутимым видом баггейн закинул сочный кусок себе в пасть и тщательно пережевал. Оставшийся кусок котлеты Висконский бросил Вику: – Попробуй. Упырь ловко поймал котлету, расторопно съел и замер с невозмутимым выражением морды. Что сказать, я был выбит из колеи. Я полагал увидеть что угодно и услышать какой угодно ответ. Но чтобы эти двое съели котлету прямо на моих глазах… Выходит, тридцать первый выставил меня круглым идиотом. Обвёл вокруг пальца, если угодно. И это сделал чёрт, у которого не всё в порядке с головой. «Из-за него я теперь остался без еды на целые сутки. Ну зачем, для чего был затеян весь этот сыр-бор?» – Извините. – Я поднялся из-за стола и поплёлся к окошку выдачи лекарств. Очередная попытка стартовать с места в карьер провалилась. Висконский вновь улыбался, передо мной снова стоял доброжелательный доктор, появлявшийся всякий раз, когда… «Когда надо было деликатно поставить на место зарвавшегося пациента клиники?» – мелькнуло в голове.